Юноша просиял.
— Не подведу вас, мастер ведьмак.
Геральт забрался в седло. Остальные последовали его примеру:
— Ну как потолковали с Прагметкой-то? — осведомился Рысик. — Навела она вас на след?
— Ее сведения оказались ценными, но новых зацепок она не дала. Значит, будем работать по-ведьмачьи. Опросим людей, попробуем составить картину.
— Так может, вы, мастер Геральт, опрашивать начнете с Роллы? — осторожно предложил Борка. — У него ведь грудничок тоже под порчей оказался. Жена евойная, Оленка, как узнала, что вы в Убережье прибыли — так меня упрашивала вас к ней направить.
Геральт не возражал. Ему было даже любопытно взглянуть на этот случай. Не то что бы дети редко попадали под действие проклятий. Но пытаясь представить себе формулировку проклятия с такими эффектами и того, кто мог бы его наложить, он ничего толкового вообразить себе не мог. На ум приходили разве что злодейские колдуны из детских сказок, проклинающие целую деревню по своей злой прихоти. Вот только в реальной жизни проклятия из одной только прихоти не рождаются. За ним должны стоять сильные чувства, эмоции. Обычно гнев, злость, досада, смертельная обида.
И чем больше ведьмак задумывался об этом, тем меньше ему нравилось то, во что он вписался.
Дом Роллы находился на краю деревни, у самых ржаных полей, и ведьмак, благодаря своему обостренному слуху, сам бы определил, где — он издалека заслышал визги ребенка и женский плач.
— Чего делается-то, — ууй! — беспокойно пробормотал Рысик. — Святой Лебеда!
Геральт слез с Плотвы как раз в тот момент, когда дверь дома распахнулась и на улицу выбежала желтоволосая женщина. В ее глазах еще стояли слезы.
— Мастер ведьмак, не иначе пророк вас к нам привел. Марик наш от злых чар страдает! Спасите его, чем хотите отплатим, ничего не пожалеем.
— Я здесь как раз за этим, — сказал Геральт, — но награду мне уже пообещали, так что веди.
Геральт вошел в дом следом за Оленой, а за ним — Рысик с Боркой. Оба негромко пробормотали молитвы.
Хозяин дома, Ролла, был, как и все мужчины в Убережье, высок, крепок и здоров. Коротко остриженный, с красивым по-мужски лицом.
— Ведьмак, — тихо, с придыханием, проговорил он, — спаси моего сына. Умоляю…
Рысик его одернул.
— Тихо, Ролла. Отойди, не мешай мастеру работу работать.
Геральт приблизился к колыбели с ребенком. Ребенок плакал и кричал не переставая. Это свойственно детям. Но ведьмак решил, что стоит для начала проверить и убедиться.
Он приблизился лицом к ребенку. Левой рукой, незаметно, сделал знак Аксий. Ребенок быстро успокоился и любознательными глазками уставился в лицу Геральту.
— Расколдовал! — произнес потрясенно Ролла. Геральт повернулся к нему и остальным мужчинам:
— Боюсь, что нет. Я успокоил его знаком, это сняло его боль, но эффект не продлится больше нескольких минут. А теперь… Нужно провести эксперимент. Снимайте штаны.
— Зачем это? — недоверчиво спросил Борка.
— Вот именно, — согласился Ролла.
Рысик цыкнул на обоих:
— Сымайте, сказано! Мастер ведьмак с вами не шутки шутить пришел. Ему для работы надо. Забыли чтоль, какое место у нас чары поразили?
Геральт кивнул:
— Рысик прав. Мне нужно изучить попавшие под действие проклятия органы.
Мужчины нехотя стали снимать портки, а Геральт достал из-за пазухи медальон в форме оскаленной волчьей головы, стянул с шеи через голову и намотал цепочку на кулак.
— Проклятия имеют магическую природу и оставляют следы, а ведьмачьи медальоны реагируют на магию.
— Так вы нам на причиндалы его вешать будете? — поинтересовался Борка.
Геральт мысленно выругался. Работа, побери ее леший, порой принимала и такие формы. Неприятно. Но куда денешься? К счастью, Геральт считал, что на такие жертвы здесь идти не придется.
— Нет, — сказал он. — Достаточно приблизить на небольшое расстояние. Если он дернется…
Медальон дернулся сразу же, как только Геральт поднес его к паху Борки.
— Чары на мне, — ошарашено сказал тот. Двое других глядели завороженными взглядами.
Геральт поводил кулаком с медальоном вдоль всего тела, но вибрировал он только рядом с гениталиями парня. То же самое Геральт проделал с Роллой и Рысиком. Результат был тот же.
— Что ж, похоже, и впрямь проклятье, — сказал он, пока мужчины натягивали штаны и подпоясывались.
— Но проклятье необычное. Раньше я таких не встречал. Придется потрудиться как следует.
— А с моим Мариком что? — спросил Ролла.
— Боюсь, на нем лежит то же проклятье, что и на всех вас. Если я и смогу его снять, то только со всех разом.
— Крепись, Ролла, — тихо подбодрил его Рысик. — Все страдаем одинаково. А мастер Геральт не подведет, а иначе не Рысик я, а дурень дубовый.
За долгие годы, проведенные на тракте и сотни разных заказов, ведьмак научился справляться с чувством вины за то, что не может помочь здесь и сейчас. Научился давить его и прятать очень глубоко. В первую очередь от самого себя. И все равно это было неприятно — наблюдать за чужими страданиями. Особенно за страданиями ни в чем неповинного грудного ребенка.
Он с облегчением вышел из дома Роллы. На улице стоял полдень, солнце взошло в зенит и начинало припекать.
— Вот беда-то, мать-перемать, — Рысик в сердцах сплюнул в сторону. — Надо же так, а? Марику его и месяца не минуло с рождения — и на тебе, сразу…
— Что дальше, мастер ведьмак?
— Всё то же самое. Опрашиваем людей. Придётся походить по домам.
— А зачем? Сейчас же полдень. Все мужики в корчме сидят. В такую жару испить прохладного пивка — сам Лебеда велел.
— Хм. Тогда все гораздо проще, — сказал Геральт. — Показывай дорогу к корчме.
========== 5 ==========
В корчме было людно, как и обещал Рысик. Геральт уже привык, что привлекает внимание, когда появляется в людных местах. Оно и понятно — беловолосый ведьмак с двумя мечами за спиной — такой кому угодно в диковинку. Но взгляды здесь были иными. Обычно люди плевались, осеняли себя защитными знаками или негромко поругивали ведьмака. Здесь же на него поглядывали с любопытством и волнением, а расходиться никто не спешил.
Но прежде чем начать докучать отдыхающим от полуденного зноя посетителям, Рысик и Борка принялись уговаривать Геральта испробовать местного стаута вприкуску с обжаренными раками из Колейки. Уговаривать, впрочем, пришлось недолго. Геральт все еще чувствовал последствия похмелья и сухость в горле, а потому от кружки каэдвенского стаута отказываться не стал.
Пиво в Каэдвене варили из особого сорта хмеля, который имел необычный цитрусовый привкус, а раки и впрямь оказались отменными. Геральт со стыдом отметил, что начинает привыкать к любезному гостеприимству местных. Он даже не заметил сначала, что корчмарь не спросил платы, а когда заметил и потянулся за кошелем, чтобы расплатиться оставшимися двумя кронами, встретил ожесточенное сопротивление обоих напарников и самого корчмаря.
— Вам, мастер ведьмак, все за счет заведения, — заявил тот.
— Вот и верно, — согласился Рысик. — А то нехорошо выходит.
— Вы ж для нас благое дело делаете, — подтвердил Борка.
Испытывая уже приевшееся чувство неловкости, Геральт вынужден был убрать кошель.
— Ну так, как будете работать, мастер? — спросил Борка.
Геральт огляделся, поймав еще несколько взглядов. Вздохнул.
— Я сяду к кому-нибудь и начну спрашивать.
— У меня другая мысля, — сказал Рысик. — Так быстрее будет и сподрушнее.
Он встал из-за стола и громко объявил на всю корчму:
— Мужики! Мастер ведьмак Геральт из Ривии взялся освободить нас от напасти. Но для того ему надобно вас расспросить. Так что, ежели кто желает делу помощь оказать — подходи к нашему столу и отвечай на вопросы мастера. Но кучей не ломиться, по очереди!
Так и в самом деле вышло удобнее. Люди подходили к столу Геральта, присаживались и рассказывали. Истории, в ключевых деталях походили друг на друга. Все опрошенные почувствовали действие проклятья примерно в одно и то же время — в течение праздника Феаинна. На вопрос, что странного видели в тот период ничего толкового никто не ответил. Было все как обычно. Через деревню проходило много путников, странствующих купцов и крестьян из окрестных селений. Оно и понятно — в этих краях Феаинн праздновали так же широко, как и Беллетейн с Ламмасом, а потому всю неделю люди текли из одной деревни в другую на гуляния. В таких условиях заметить что-то странное в самом деле нелегко.
