— Похвальное желание, — сказал Геральт, принимая у корчмаря новую кружку пива и порцию раков.

— Я вот что понял за свои скитания глупые — что к подонкам только подонки и тянутся. Хороших друзей негодяю не будет, а будут одни гады. Едешь ты по дороге, а тебе в рожу плевать готовы. Добрые люди на порог не пустят, с собой в путь не возьмут. И так ровно до сего дня. Хоть купцы те, с которыми я в Убережье ехал — ушлые все, мама дорогая. А хуже всех этот был, торговец зеркалами.

Геральт чуть не вздрогнул. Из живота по всему телу пробежала холодная волна.

— Кто-кто? — спросил он. Одрин пожал плечами:

— Да я имя не спрашивал. Мне его рожа сразу не понравилась. Гнусное в ней что-то. Он ко мне с разговорами полез, а я ему так и сказал сразу — отвали, мол.

— Он приехал сюда, в Убережье? — спросил Геральт, пытаясь не выдать голосом волнение. Неприятный холодок все сильнее пульсировал внутри.

— Да вроде бы как. Купцы здесь ночевать остановились — ночлег им наперебой предлагали, потому как люди добрые здесь. А тот отказался.

— И куда он пошёл?

— Не знай. За речку куда-то. Я за ним не смотрел.

Внутри Геральта снова похолодело. Не говоря ни слова, он резко встал и вышел из-за стола, направляясь к выходу.

— Вы куда, мастер ведьмак?

Геральт не ответил. Он выскочил из корчмы на улицу, в сумерки, почти переходя на бег. Взгляд упал на группу мальчишек, которые сидели в круг через дорогу напротив и пели песню.

Мотив ее был хорошо знаком ведьмаку. Знаком так, что по спине пробежали мурашки.

Геральт быстро отвязал Плотву. Вскочил в седло.

— Но, пошла! Быстрее!

Он несколько раз пришпорил кобылу, посылая ее в галоп.

— Давай же! — крикнул он Плотве.

Кобыла шла во весь опор, но хотелось скакать в два раза быстрее. Единственное, что его сейчас беспокоило — как много времени он сможет выиграть. И понимал, что не сможет выиграть достаточно. А в спину ему звучало детское пение. Их неестественно высокие голоса отдавались странным и пугающим эхом. Он уже слышал это раньше. И мечтал не услышать больше никогда:

Ликом пригож, а речами умилен,

Только в глазах стоит холод могильный.

Он даст тебе успех и достаток

Щедро одарит и сребром и златом.

Только не даром так добр он к людям

Время придет — по счетам платить будем.

Сокровища враз тебе станут постылы

Навек в кандалы тебя заключил он.

========== 13 ==========

Стемнело быстро. Но Геральт не давал Плотве сбавлять ходу даже на переправе. Нужно было добраться до дома Прагметты скорее, чем доберутся другие.

В окнах целительницы горел свет. Значит дома. Ведьмак выпрыгнул из седла прямо на ходу, привязывать кобылу не стал. Дорога была каждая секунда.

В дверь ворвался без стука.

— Прагметта?

От неожиданности она вскочила из-за стола, где по обыкновению писала что-то в свою книжку.

— Геральт, — она взглянула ему в лицо. Все сразу поняла. Опустила голубой глаз.

— Значит, догадался.

— Ты все знала. Все это время. И ничего не сказала. Я хочу услышать объяснения. Ты уж поверь, объяснить мне будет проще, чем им.

— А что мне было делать?! Как ты себе это представляешь? Простите, я случайно наложила на всех вас проклятье? За такое меня бы убили на месте.

— Почему не сказала мне?

— А ты бы не убил? Откуда я знаю, как вы, ведьмаки, поступаете в таких случаях?

Геральт слышал приближающийся топот лошадей. Четыре или пять, не больше. Всю деревню собирать не стали. Значит, будет проще. Значит, есть шанс.

— Скачут, — сказал он. — Жди здесь, ничего не делай. Я сейчас вернусь и мы поговорим.

Он вышел из хаты навстречу приближающимся конникам с факелами. Первым скакал Рысик. Он спешился на ходу, по-молодецки.

— Мастер Геральт, скажите честно, она это?! Прагметка проклятье на нас кинула?

— Я как раз собираюсь это узнать. Подождите здесь.

— А чего ждать?! — воскликнул Долик. — Она это. Только вы говорить не хотите. Но мы сразу поняли. Как вы с каменным лицом встали, да молча умчались. Ясное дело! Она!

— Хотите, чтобы я снял проклятье, я его сниму. Но не мешайте мне работать. Ждите. Здесь.

Никто не ответил. Геральт счел это за добрый знак. Значит, поняли. Могут соображать, злоба не затмила им разум.

Он вернулся в хату. И тут же, со всех ног метнулся к Прагметте. На полу лежала поваленная табуретка, сама она висела в петле, подвешенной за крюк для дичи в потолке. Голова свесилась набок. Лицо покраснело от прилившей крови.

Ведьмак подхватил ее и поднял вверх, чтобы не дать задохнуться.

— Рысик, сюда! Скорее!

Через несколько секунд мужики ворвались в хату. На мгновение замерли на месте, глядя на происходящее, но быстро сообразили. Борка вскочил на табуретку, принял у Рысика тесак и обрубил веревку.

Геральт удержал девушку и аккуратно уложил на пол. Быстро стянул с шеи петлю.

— Дышит, — сообщил ведьмак.

Все выдохнули.

========== 14 ==========

Рысик с Боркой сидели на табуретках у стола. Борка свою поставил спинкой вперед. Долик и Фелест расположились на подоконниках, а Одрин — на тумбе, закинув ногу на коленку. Геральт стоял, прислонившись плечом к шкафу и сложив руки на груди. Все смотрели на Прагметту, а она была на своём привычном месте — там, где сидела всегда и делала записи. На шее у нее уже наливалась желтизной тонкая гематома от недавнего удушья.

— Это из-за Роллы, — проговорила она, пряча глаза. — Он мне сразу понравился. А я понравилась ему. У нас как-то само собой началось. Он прибегал ко мне ночью. Я его впускала… И так почти два года. А потом… Появилась эта его… Оленка.

— Ролла, — уточнил ведьмак. — Тот самый, у которого грудной сын?

Рысик подтвердил:

— Он, мастер, другого Роллы у нас в Убережье нету.

— Бросил меня, как… — Из глаза Прагметты покатилась по щеке слеза. — Если хотите знать, как сильно можно ненавидеть, — спросите брошенную женщину… А потом эта курица еще и понесла от него. Я ненавидела их всех. И его, гада, и ее. И их еще не рожденного ребёнка.

Но я старалась думать об этом меньше. И со временем забыла. Плевать на него. Я его даже простила. Я решила — пусть его… Не мой он человек, а я — не его. И вообще, повезло, что так вышло. Что я узнала, какова ему цена…. А потом, на неделю Феаинна, появился… этот.

— Как он назвался? — спросил Геральт.

— Гюнтер… о’Димм. Да, именно так. Продавец зеркал. Я впустила его — он показался мне приличным человеком. Не знаю, как так вышло, но… через час мы уже пили вино, а я рассказывала ему как на духу то, что никогда и никому не говорила, и сама старалась забыть…

Он спрашивал меня о Ролле, его жене и ребенке. О том, как он со мной поступил. А я рассказывала в красках, в подробностях. И… не знаю, что со мной было. Я чувствовал злость. Точно такую, как в первый день. Злость, боль и лютую ненависть. Я думала, что забыла о нём. Но тогда я больше всего на свете хотела убить его.

А Гюнтер сказал, что может мне помочь.

— Ты сделала нитинг.

— Я не знаю, как это… называется. Ничего в этом не смыслю. Правда. Я делала так, как он велел. Взяла длинный шест, привязала к нему коровий череп. И написала имя — Ролла.

Все посмотрели теперь на Геральта.

— Ролла? — переспросил Рысик. — На черепе, эм… другое было написано…

— Я написала именно «Ролла» — сказала Прагметта. — Не знаю, что было дальше. Гюнтер сказал, что остальное сделает сам. Он ушел. А через пять минут я поняла, что наделала. Выбежала в ночь, искала его, звала, пыталась остановить. Но его и след простыл. Словно его и не было. Я не нашла его и утром — никто не знал, где этот человек. Он просто исчез.

Несколько дней ничего не происходило. Я искала возле дома Роллы этот.. нитинг, но его там не было. Сам он и его семья — все были живы и здоровы. Я подумала, что обошлось, проклятье не сработало. Но когда выяснилось, что на Убережье пала другая напасть — сразу поняла — это я виновата. Я не знаю, почему вышло так, но все сходилось. А… что было написано на черепе, когда вы его нашли?