Стив по своему обыкновению разулыбался и помахал ему рукой. Здесь, при свете дня, в компании друзей, Стив не казался ему жутким. И Баки думал, что сможет привыкнуть к нему быстрее, чем ожидал. Стив был добрым, безобидным лопухом, как часто бывает с психами, вопреки всеобщим стереотипам о маньяках-социопатах, которыми обязательно должны быть люди, страдающие психическими отклонениями, и Баки захотелось, чтобы Стив поскорее стал одним из них, вся эта тема с пришельцем поскорей себя исчерпала и жизнь вошла в привычную колею.
Он хотел сказать Стиву что-то еще, что-то ободряющее или теплое, но тут услышал:
– И что здесь происходит?
Баки перевел взгляд и увидел перегораживающего проход Рамлоу,, появление которого пропустил Стив, слишком занятый обменом улыбками с Баки.
Баки инстинктивно подобрался. Конечно, нарушение было небольшим, тем более, с ними был Тони. Да и клиника была дорогой и очень хорошей, а значит, прирожденных садистов здесь не держали. Впрочем, от чересчур деятельного персонала, готового соблюсти порядок любой ценой, это никак не освобождало, как и от желания отдельных личностей продемонстрировать свою власть. Рамлоу был из таких. Он с таким занудством требовал исполнения правил, что Баки иногда сомневался, в том ли качестве он находится в больнице. В обязанности санитаров входил контроль над всеми обитателями больницы, а также регулярная проверка всех помещений, где они могли находиться. Но все прекрасно знали, что в этот закуток с окном почти никто не приходит, а если и приходит – то понятно зачем. Большинство санитаров прошли бы мимо, но не Рамлоу. Баки сильно подозревал, что тот сразу заметил, как они все вместе выходили из столовой, и решил поймать их с поличным, чтобы потрепать нервы. Рамлоу коснулся подбитого пару дней назад глаза, и Баки понял, что этот рейд на нарушителей нацелен на него лично. Формально Баки нельзя было винить за тот удар, ведь он не шел от сердца, а был проявлением его болезни, но, наверно, сложно не злиться за него, когда несколько дней пришлось ходить с заплывшим глазом. К тому же, хотя лечение Баки и оплачивалось в полном объеме, он не был богачом и отмечал, что это накладывает некоторый отпечаток на отношение к нему младшего персонала.
Тони и Клинт начали поспешно прятать за спины полувыкуренные сигареты, но, в подтверждение догадок Баки, Рамлоу даже не смотрел на них. Он подошел к Баки, осмотрел наметанным взглядом и извлек из его кармана пачку.
– Откуда у вас это, мистер Барнс? – спросил он, вертя пачку в руках.
– Сестра принесла, – пожал плечами Баки.
– Не припоминаю, чтобы к вам сегодня или вчера кто-то приходил.
– Они остались с прошлого раза, – возразил Баки.
– Поэтому вы с мистером Бартоном выпрашивали покурить у других пациентов?
– Слушайте, какая вам разница? – вмешался Клинт. – Это же не нож или наркотики.
– Про наркотики на вашем месте я бы не вспоминал, – хмыкнул Рамлоу.
– С чего ты взял, что у него кончились? – встрял Тони. – Ты что, считаешь? Больше заняться нечем?
– Простите, мистер Старк, но это моя работа. Вы задали высокие стандарты этого учреждения, и я по мере сил стараюсь им следовать. И да. Разумеется, я считаю. Индивидуальный подход к каждому пациенту.
По глазам Тони Баки видел, что Рамлоу уже можно постить свое резюме на бирже труда, причем предпочтительно не в медицинской сфере, но прямо сейчас ему нечем было крыть.
– Так что, – продолжил Рамлоу, обращаясь к Баки, – пока я оставлю это у себя. И надо бы проверить, может быть, вы и правда храните у себя нож. Двигай в палату, мистер Барнс, посмотрим, что еще интересного у тебя найдется.
Баки ничего не оставалось делать, кроме как подчиниться. Вообще-то у него не было ничего, что противоречило правилам больницы. Но был один нюанс. Каждую личную вещь должен был осмотреть, одобрить и внести в ведомость дежурный врач. Но, как и в обычной жизни, иногда вещи жили своей жизнью. Ими обменивались, их одалживали, их дарили. И при досмотре личного имущества пристрастный санитар мог обнаружить много чего неучтенного. Чаще всего, если пациент не был уличен в воровстве или не был в таком состоянии, что раздавал свои вещи направо и налево, никому не было дела, почему в тумбочке синяя расческа вместо красной. Рамлоу всем своим видом показывал неравнодушие к системной проблеме, и Баки мысленно составлял список вещей, с которыми ему придется хоть и временно, но попрощаться.
Так что Баки послушно сидел на стуле, пока Рамлоу опустошал его тумбочку, перетряхивал сумку с вещами и осматривал шкаф. Он по списку отфильтровал все вещи, которые подарил Стив, книгу Пирса и еще пару безделушек.
Рамлоу дал Баки расписаться в ведомости под списком изъятых вещей и уже собирался уходить, но у него не получилось. В дверном проеме стоял Стив, загораживая проход. Баки совсем забыл о нем, пока ругался с Рамлоу. Стив больше не улыбался и совсем не походил на рохлю. Обычно он сутулился, будто хотел казаться меньше, носил пижаму чуть большего размера, чем нужно, скрадывающую объем, и был слегка растрепанным, из-за чего в памяти фиксировался как хрупкий невысокий парень. Сейчас же было очевидно, что это впечатление обманчиво. Он стоял в проходе, как гора, молчал и дышал так громко, что если бы он был персонажем мультфильма, из его носа валил бы пар.
– Все в порядке, мистер Роджерс? – спросил Рамлоу, не меньше Баки озадаченный его поведением.
Стив не ответил. Только стоял, сверкал глазами и как-то недружелюбно нависал над Рамлоу.
– Мистер Роджерс? – переспросил Рамлоу. – Пропустите, пожалуйста.
Стив не двинулся с места. Баки смотрел, как опускается и поднимается его грудь, как раздуваются ноздри, как расширились зрачки.
– У него приступ! – воскликнул Баки. – Рамлоу, вызови врача! У него же астма!
Рамлоу выругался и потянулся к рации, а Баки метнулся к окну. Он понятия не имел, как оказывать первую помощь астматику, но решил, что свежий воздух точно не повредит. Он едва не смахнул цветочный горшок на пол, открывая окно. Тот опасно покачнулся, но устоял. Баки услышал очередную порцию брани от Рамлоу. Он оглянулся, ожидая увидеть, как Стив синеет и сползает на пол по дверному косяку. Но тот не синел и не сползал. Он держался за руку Рамлоу, но выглядел вполне здоровым.
– Вещи, – процедил Стив.
– Что? – удивился Рамлоу.
– Ты забрал его вещи. Верни их.
– Есть правила, мистер Роджерс. Это не его вещи, – ответил Рамлоу, который уже пришел в себя и сориентировался после несостоявшегося приступа астмы.
– Его. Я сам их ему подарил. Они принадлежат Баки.
– Значит, скоро он их получит назад, – пожал плечами Рамлоу. – Дайте пройти.
– Да я их прямо сегодня получу назад, – сказал Баки. – Поговорю с Пирсом – и он велит мне все отдать.
Ему совершенно не нравился поворот событий. Даже меньше, чем астма. Рамлоу, конечно, был ублюдком, хотя все-таки санитары в психиатрической клинике обладали определенным уровнем терпения к буйству пациентов, но Стив откровенно нарывался: в лучшем случае – на укол успокоительного, в худшем – на пару дней в изоляторе все с тем же успокоительным, даже если бы речь шла о ком-то подобрее.
– Доктор Пирс уехал на конференцию, – хмыкнул Рамлоу. – Но дня через три, когда вернется, конечно, получишь. Если вещи правда твои.
– Ты отдашь их ему прямо сейчас, – проговорил Стив и угрожающе нахмурился.
– Это просто вещи, – отмахнулся Баки. Он видел, что Рамлоу уже тянется к шприцу, да и его самого порядком пугало происходящее. Поэтому он без особой надежды вцепился в руку Стива, оттягивая того от двери и желая погасить конфликт. Неожиданно Стив и правда отступил.
– Все в порядке, – сказал Баки, обращаясь то ли к Рамлоу, то ли к Стиву. Стив нехотя кивнул.
– Я сообщу доктору Фьюри, – процедил Рамлоу и удалился.
И Баки обнаружил, что остался один на один с разъяренным человеком, о котором совершенно ничего не знал. Когда он спорил с Рамлоу, то вроде как следовал негласному правилу больных прикрывать мелкие косяки друг друга перед персоналом и врачами, хотя, конечно, это не всегда было на пользу выздоровлению. Однако теперь, когда Стив нависал над ним самим, пусть даже они были одного роста, все такой же злой, разгоряченный и хмурый, Баки не был уверен, что успокоительное от Рамлоу стало бы карательной мерой, а не остро необходимым медицинским вмешательством.
