– Нет, спасибо, – смешался Баки. – Я пойду, меня там ждут.
Он неопределенно махнул рукой туда, где остались Тони и Клинт, и поспешил ретироваться.
– До встречи! Спасибо, что выручил, – услышал он, но не обернулся.
Баки вернулся на свое место и рухнул лицом в стол. Со Стивом у них, вопреки прогнозам Пирса, все шло наперекосяк. Баки всего лишь хотел помочь, а в итоге чуть не отвадил единственного приятеля Стива, хотя раз от раза сам отказывал ему в дружбе. Он тяжело вздохнул и принялся за остывшую еду. Но она не лезла в горло – он не смотрел больше в сторону Стива, но знал, что тот сидит совсем один.
*
– Молодец, два слова – и ты одновременно обрек человечество на уничтожение, а нас – на смертельную скуку, – вздохнул Клинт.
– Насилие порождает насилие, – отозвался Баки. – Может, когда начнется вторжение, мне зачтется спасение одного из них. Если я стану правой рукой Стива, то он мог бы ради меня пощадить и вас.
– И все равно – скучно. Без Наташи тут совершенно нечего делать.
– Как насчет того, чтобы лечиться? – усмехнулся Баки. – Если тебя тоже выпишут, ты сможешь позвонить ей и сводить ее куда-нибудь поинтересней матча по бинго.
– Ты говоришь прямо как Фьюри, – поморщился Клинт.
– Не хочу провести тут всю оставшуюся жизнь, – ответил Баки. – И не хочу, чтобы ты провел. Но, если тебе от этого станет легче, скорее всего, Наташа очень скоро к нам вернется.
Романофф и правда была самым «опытным» психом из них. Только за то время, что Баки лежал в этой больнице, ее выписывали четыре раза. Однако устойчивой ремиссии достичь никак не удавалось. Всего за несколько недель на свободе ее болезнь давала о себе знать, и она вновь оказывалась здесь.
– Нет, – замотал головой Клинт. – Не хочу, чтобы она сюда возвращалась. Хватит с нее. Уж лучше подожду драку.
– Долго придется ждать. Кажется, Стив нашел подход к Беннеру, и теперь они друзья, – заметил Баки.
– Я знал это! – воскликнул Тони. – То есть предвидел.
– Ты только что говорил, что началось вторжение. Так значит, эти твои инопланетяне захватят только наши сердца, и реки крови отменяются? Не говори, что отменяются, иначе Клинт совсем загрустит, – усмехнулся Баки.
– Реки крови обязательно будут, – подтвердил Тони. – Но прежде чем начать, они попытаются втереться к нам в доверие. Просто Беннер пока один такой.
– Может быть, и не один, – хмыкнул Баки. – Он оттянул край кармана, демонстрируя угол сигаретной пачки. Тони и Клинт вытянули шеи, чтобы получше рассмотреть марку. – Сходим после обеда.
– Откуда это у тебя? К тебе вроде бы никто в последнее время не приходил, – удивился Клинт.
– Стив дал, – ответил Баки. Он помолчал некоторое время, а потом заставил себя добавить: – Нужно позвать его с нами.
Тони закивал, завороженный открывшейся перспективой. Он даже позабыл, что только что убеждал Баки, что Стив – первый из многих, кто захочет поставить привычный им мир на колени.
– Вряд ли он пойдет, – ответил Клинт. – У него астма, ему нельзя курить.
– Но зачем-то он принес сюда сигареты, – возразил Баки. – Не для нас же.
Клинт пожал плечами, а Тони начал рыться в карманах в поиске зажигалки. Баки понял, что звать Стива придется ему самому.
Официально в больнице курить не запрещалось. Впрочем – и не разрешалось, во всяком случае, в помещении. Но с утра на улице моросил дождь, да и двери в сад открылись бы не раньше полудня. Поэтому идти пришлось к одному из окон на втором этаже, в закуток, куда нельзя было заглянуть случайно и который не просматривался из коридора.
Конечно, о том, чем служит это окно не слишком ответственным больным, знали все. Но пресекали нарушение распорядка нечасто. Особенно если в безобразии участвовал Тони – он хоть формально и был обычным пациентом, ссориться с ним лично никто из санитаров не хотел, опасаясь лишиться работы. Но Баки или Клинту, при должной степени невезения, могло влететь по полной.
С сигаретами тоже особых проблем не было, кроме той, что они имели свойство кончаться совершенно неожиданно. Их привозили родные и близкие, когда приезжали навестить своего больного, но к Баки и Клинту давно никто не приходил, а Тони испортил весь свой запас, когда искал внутри капсулу с отравляющим веществом, которое должно было поработить его разум. Он ничего не нашел, зато все они до следующего понедельника остались ни с чем.
Но, как правило, сигареты все равно находились, а вот с зажигалками или спичками была беда. Иметь их при себе больным было строго-настрого запрещено, и приходилось или просить у кого-то из санитаров, или нарушать закон. Обычно пара нелегальных зажигалок была у Клинта, но он обменял их на шоколад для Наташи. Еще одна – у Тони, правда, совершенно официально.
Вообще-то Тони был последним, даже с учетом Беннера, кому Баки доверил бы зажигалку, но его никто не спрашивал, а он и не жаловался. Тони был на особых правах. Фактически, несмотря на его статус больного, больница принадлежала именно Тони. Его холдинг «Старк Индастрис» выкупил ее, когда стало понятно, что Тони Старк унаследовал от отца не только способности к научной деятельности, но и шизофрению. Правда, их общий недуг развился в противоположных направлениях. Говарда Старка долгие годы мучило чувство, будто кто-то пропал. Он не мог толком сформулировать, кто пропал и куда, но был уверен, что все проблемы этого мира решатся, если этот человек вернется, и отчаянно искал его всю свою жизнь. Тони же, напротив, страдал от ожидания, что кто-то явится – и весь мир полетит к чертям. Впрочем, в отличие от отца Тони осознавал свою болезнь, во всяком случае, на подступах к острой стадии, и сам, чтобы уберечь семью, отправлялся в больницу, когда понимал, что не может контролировать свои навязчивые идеи.
Но все же, насколько бы Тони ответственно ни подходил к лечению, насколько бы врачи ни были беспристрастны, никто из низшего персонала не забывал, что именно Тони здесь хозяин, а его жена – Пеппер Поттс – глава попечительского совета.
В коридоре и у окна никого не было, так что Баки раздал всем по сигарете, принял зажигалку от Тони и закурил. Стив от сигареты отказался, как и предсказывал Клинт, но сама идея составить Баки компанию вызвала горячий энтузиазм. Тот факт, что Баки дважды за день бросил его одного, кажется, ничуть не выбил его из колеи, и он все так же излучал дружелюбие и жизнерадостность. По общему решению, Стиву, как астматику, не стоило стоять совсем уж близко к окну, и раз такое дело, то было бы здорово, если бы он следил за коридором, не идет ли кто-то из санитаров, чтобы в случае чего Баки, Тони и Клинт успели скрыть доказательства преступления.
Правда, даже не оборачиваясь, Баки мог поклясться, что Стив и не думал смотреть за поворот. Но тут его можно понять – в конце концов, он пришел сюда, чтобы провести время с новыми знакомыми, а не торчать одному в проходе, высматривая непонятно кого.
– Вот бы я умел летать, – нарушил тишину утра Тони.
Он лежал на подоконнике, высунувшись по пояс из окна, и раскачивался вперед-назад, по всей видимости, примеряясь к взлету, так, что деревянная рама опасно скрипела. Впрочем, когда Баки смотрел вниз со второго этажа, то земля была так близко, что в голове не хватало пространства, чтобы представить полет – только падение. Поэтому, не сговариваясь, вместе с Клинтом они схватили Тони за одежду – подстраховать на случай, если он по собственной небрежности и правда отправится в короткий, но незабываемый полет.
– Если бы я умел летать, – продолжал Тони, не обращая никакого внимания ни на Баки, ни на Клинта, ненавязчиво старающихся втащить его так, чтоб он большей частью тела был внутри здания, а не на улице, как сейчас. – Я бы смог полететь в космос. Я бы стал живым щитом и уберег бы нас от всех, кто мог бы представлять опасность. Ну, ты понимаешь, о чем я, – многозначительно добавил Тони, через плечо кивнул на Стива и подмигнул Баки.
– Понятия не имею, о чем ты, – ответил Баки и подмигнул. Потом повернулся к Стиву, улыбнулся и повторил: – Понятия не имею, о чем он.
