– Нет.
– Как ты? Сильно болит? – проговорил Стив и снова вздохнул.
– Сильно, – ответил Баки.
– Ты сердишься на меня?
Баки не мог сердиться. Он для этого принял слишком много лекарств. Но говорить со Стивом отчего-то было тяжело.
– Нет.
– Хочешь, я посижу рядом, пока ты лежишь?
– Нет, – ответил Баки, и Стив, вздохнув в последний раз, наконец отошел.
В комнате воцарилась непривычная тишина, как если бы в ней никого не было. Когда объявили отбой и выключили свет, Баки не выдержал и позвал:
– Стив? – тот заворочался и зашуршал простынями. – Спасибо тебе.
– За что? – прошелестел Стив в ответ.
– За то, что помог. За то, что был рядом.
Баки не мог видеть, но был уверен, что тот улыбается. Он сам ничего не чувствовал, но сквозь медикаментозный покой смутно прорывалось что-то, от чего хотелось плакать.
*
Баки спал. Он проснулся в снегу на дне глубокого ущелья. Над ним низко склонился Стив, он улыбался и гладил Баки по щеке.
– Что ты делаешь? – пробормотал Баки.
– Не волнуйся, – ответил Стив. – Никто не услышит.
– Не трогай меня! – потребовал Баки. Он оттолкнул руку, но она тут же вернулась на место. Стив погладил его по щеке, подхватил ладонью затылок, зарываясь пальцами в волосы, и прижался лбом ко лбу.
– Не кричи. Здесь только я. И я никуда не уйду. Никогда.
Он улыбнулся и до боли стиснул волосы Баки в кулаке. Его лицо превратилось в лицо Пирса. Он улыбнулся еще шире, и Баки увидел, что у него во рту железные зубы.
Баки заорал и снова проснулся.
Он лежал в своей палате, в постели, и задыхался. Он чувствовал, что на груди кто-то сидит, но не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, чтобы избавиться от непомерного груза.
– Стив, – хотел закричать Баки, но у него исчез голос.
Тяжесть в груди растекалась по телу острой тянущей болью, будто кто-то заживо выворачивал его наизнанку, а в ушах засвистело так, что Баки испугался, что все сосуды в его голове вот-вот полопаются.
– Стив! – беззвучно закричал Баки еще раз.
Стив был совсем рядом, лежал в своей постели и мирно посапывал во сне, не слыша, не чувствуя, как Баки умирает. Баки неимоверным усилием напряг одеревеневшие мышцы, медленно, с большим трудом перевернулся на бок, к краю постели. Стив не слышал его голоса, но, может, его разбудит стук падающего тела? Баки сдвинулся еще немного, скатился с кровати и полетел в пропасть. А когда он достиг ее дна, то понял, что так и лежит на кровати парализованный, и его изнутри так и раздирают неведомые силы.
Баки проснулся от того, что его трясут. Он открыл глаза и увидел склонившегося над ним Стива. Тот подхватил его за плечи, заставляя сесть на кровати, и приставил к губам стакан.
– Пей, – велел Стив.
Когда стакан оказался пуст, Стив подтолкнул Баки, укладывая назад.
– Спи, – сказал Стив и лег рядом, устроив голову на его груди.
Баки проснулся окончательно, когда на дворе уже стоял день и сквозь задернутые шторы пробивался яркий полуденный свет. Стив сидел рядом, на полу, и рисовал. Шторы покачивались, тихо гудел кондиционер. Баки понял, что проснулся по-настоящему, потому что был крепко привязан простынями к кровати. Так его еще не глючило.
*
– Стив? – позвал Баки, и тот сразу же вскочил на ноги.
– Ты проснулся? – спросил Стив. – В смысле – окончательно?
– Вроде как, – ответил Баки, оценивая свое состояние. Объективно оно было хреновым, что еще раз подтверждало, что все происходит на самом деле.
– Я уже начал волноваться, – признался Стив. – Не знаю, нормально ли это – так долго спать?
Баки пожал плечами, насколько это получилось сделать связанным. Рука и ноги жутко затекли, и Баки попробовал покрутить ими, чтобы хоть немного восстановить кровоток. Его мутило, но все же ему страшно хотелось подняться и немного походить, чтобы размять мышцы после долгого лежания в одной позе.
– Не слишком туго? – спросил Стив. – Не знаю, как правильно привязать, чтобы было удобно.
– Терпимо, – сказал Баки и начал ворочаться с удвоенной силой.
– Подожди, я тебя развяжу, – Стив потянулся к узлу на руке. Он и правда оказался таким тугим, что Стиву пришлось подцепить его зубами. Баки сквозь онемение почувствовал его горячее дыхание, а потом – как губы случайно мазнули по запястью, когда узел поддался.
– Не стоило, – запоздало спохватился Баки. – Это не по правилам. Пирс разозлится, что ты меня отвязал без разрешения.
– Но я же вижу, что ты не опасен, – хмыкнул Стив. – Правилам тоже надо следовать разумно. Иначе это обычное издевательство.
– Спасибо, – сказал Баки. Как только Стив его освободил, он сразу почувствовал себя лучше. Может быть, и правда обойдется без скандала, если придут санитары или Пирс и увидят, что он в полном порядке.
Стив помог ему подняться и пройтись по комнате, и Баки стало почти хорошо, не считая тошноты и легкого головокружения.
– Что я натворил? – спросил Баки. Насколько он помнил, он вечером мирно заснул. Ему снились кошмары, но за плохие сны никого не привязывают к постели и не накачивают сильнодействующими препаратами.
– Ничего, – удрученно проговорил Стив. – Тебя привязали несправедливо.
– Ты видел, что произошло?
– Конечно, я все время был с тобой. Почти, – еще более печально ответил Стив.
– Я ничего не помню, – пожаловался Баки.
– Тебе стало нехорошо на приеме у Пирса, а потом…
– Постой, какой прием, – перебил его Баки. Последний прием прошел не очень хорошо, хоть и продуктивно, но Баки точно знал, что вышел из кабинета сам, а не санитары вынесли его.
– Вчерашний, – уверенно сказал Стив, как будто это что-то проясняло. – Что последнее ты помнишь?
– Я отлеживался после медпункта, а потом заснул. Больше ничего.
– Бак, это было позавчера…Ты забыл целый день?
– Похоже на то, – вынужден был признать Баки. За целый день он мог натворить много дел. – Так что произошло?
– Мы, как обычно, пошли на прием к докторам. Когда он закончился, Фьюри проводил меня, и мы еще немного поговорили в коридоре. Он очень интересный человек, знаешь? В общем, он рассказывал мне о случае, как пациент вообразил, что он кот, и попытался выцарапать ему глаза. А потом я услышал, как ты кричишь в кабинете Пирса.
– Да, я мог, – вынужденно признал Баки. Судя по всему, он умел орать и драться с санитарами не хуже Наташи. Разве что не так отчаянно.
– Мы вбежали в кабинет, а ты сидел привязанным к креслу, бился и кричал. Пирс вызвал санитаров, чтобы они отвели тебя в изолятор. Но я им не дал.
– Так тебя Пирс и послушал, – фыркнул Баки. Стив очень складно рассказывал, когда речь заходила о медицине, особенно о лекарствах. Но то, что директор психиатрической клиники пойдет на поводу у пациента – это было на грани фантастики.
– Послушал, – возразил Стив. – Пирс и Фьюри как раз начали спорить о целесообразности привязывания пациентов на сеансах терапии, а я подошел к тебе, сказал, что не дам тебя в обиду, и ты сразу успокоился. И ты вел себя спокойно, когда я тебя отвязал, пока санитары смотрели, как ссорятся Пирс и Фьюри. Так непрофессионально.
– Как тебя самого не отправили в изолятор за такие штуки? – удивился Баки.
Стив улыбнулся, но Баки со сна почудилось, будто он ухмыляется.
– Я просто сказал, что это моя вина. Что я обещал присмотреть за тобой в оранжерее, а ты все равно порезался. И спросил, могла ли это быть реакция на агрессивную терапию сразу после сильного стресса. Ну, понимаешь, из-за того, случилось с твоей рукой. Другой рукой, – тише добавил Стив, сделав паузу, наблюдая, видимо, разозлится ли Баки за то, что он использовал его инвалидность в споре. Баки это мало смущало. – Фьюри и Пирс опять начали спорить. Они так орали, что совсем забыли о нас. Если бы я догадался увести тебя тогда, они бы и не вспомнили о нас, наверное. А потом Пирс разрешил заменить изолятор фиксацией в палате.
– Спасибо, – проговорил Баки. Хотя не был уверен, сделал ли Стив для него что-то полезное, но, во всяком случае, он пытался. – Но в изоляторе нет ничего страшного. Мне он даже нравится. Не стоило из-за меня нарываться. Они могли решить, что ты тоже буянишь.
