Он снова дал знак, что все в порядке, санитарам, которые уже направились, чтобы оттащить от него Стива. Физические контакты между пациентами были под запретом – среди людей с нестабильной психикой бывает всякое. Правда, самый строгий запрет касался мужчин и женщин. Никому бы не пришло в голову скрутить Клинта или Тони, пожелай они похлопать Баки по плечу. Но объятья были совершенно точно против правил, тем более что Баки очевидно не принимал деятельного участия в процессе.

– Ну хватит, хватит, – проговорил Баки сквозь смешки, когда решил, что Стив уж точно потискал его достаточно, но все равно старался говорить тихо, чтобы не подставлять перед санитарами. – Я был хорош, но не до такой степени.

– Заслужил, значит заслужил, – совершенно серьезно ответил Стив, тем не менее выпуская его из медвежьих объятий. – Не нужно принижать своих заслуг.

– Не буду, – пообещал Баки. – Пойдем? Я умираю с голоду.

*

Как и в случае с сеансами, изначально никто не приглашал Стива присоединиться за едой к их компании. Но после того ужина вместе с Баки Стив как ни в чем не бывало начал подсаживаться к ним. Если рассуждать логически, то это его характеризовало как простого и дружелюбного парня, который не ждет, что вокруг него будут устраивать танцы с особым приглашением. Баки не хотел рассуждать ни логически, ни как-либо еще, но возражать не стал. Потому что, с одной стороны, чтобы прогнать ни в чем не повинного человека из-за обеденного стола, нужно быть той еще свиньей, а той еще свиньей он не был. С другой – он начал получать какое-то мазахистское удовольствие от того, что Стив почти всегда рядом. Вроде как лучше уж сразу прыгнуть в холодную воду, чем заходить в нее постепенно, надеясь, что рано или поздно привыкнешь. Но сколько Баки ни плескался в этом, прости господи, океане, тот все так же оставался Северным Ледовитым.

Впрочем, Стив определенно заслуживал остаться, раз ему так хотелось. Он стойко выдержал допросы Тони, который с разной степенью навязчивости пытался выяснить, с какой он планеты и когда думает нанести следующий удар. Он проигнорировал подколки Клинта, который сначала радостно набросился на новую жертву, но быстро сообразил, что еще неизвестно, кто тут тролль, а кто еда – мягкая теплая улыбка Стива в ответ на любые шутки крепко выводила его из себя. Стив с пониманием отнесся к мрачному молчанию Баки и даже не донимал его разговорами, пока он не устал от одиночества в компании и не заговорил сам. В общем, Стив проявил себя куда достойней, чем все они – и по отдельности, и вместе взятые. Загадка, зачем они ему вообще сдались.

– Чего такой кислый? – спросил Тони, когда обед уже был в самом разгаре.

Баки не горел желанием отвечать и ему. Он набил рот едой и медленно и уныло ее пережевывал, всем видом показывая, что занят и разговор окончен, не начавшись. В итоге было хуже, чем если бы он ответил. На него уставились три пары глаз в ожидании, когда он закончит с едой. Господи, почему всем сегодня так интересно, что там с ним происходит!

Он повернулся к Стиву и кивнул, предлагая ответить вместо себя. Стив, по своему обыкновению, в секунды смел свою еду с тарелки и теперь сидел довольный и ждал, когда можно будет поговорить. Его особенность приема пищи имела определенные преимущества. Пока остальные жевали, он имел практически неограниченные возможности в разговоре – когда рот Тони не был занят, вставить хоть слово было очень тяжело.

– Ему пришлось говорить о поездах, а потом я его обнял, – объяснил Стив.

– Если парень впадает в тоску после твоих объятий, это повод задуматься, а, Стив? – хмыкнул Клинт. – Но с тобой и так все понятно. А чем плохи поезда?

– Баки их не любит, – ответил Стив. – И он уже был таким, когда я его обнял.

– Поезда медленные, и от них воняет машинным маслом, – объяснил Баки.

– Так просто не садись в них, тоже мне проблема, – вставил Тони. – А станет интересно, спроси у своего приятеля. Уверен, Стив из тех, кто помнит расписание нью-йоркских пригородных поездов за девяносто пятый год.

– Никогда не интересовался поездами, – пожал плечами Стив.

– Как же ты сюда приехал? – спросил Тони.

– На автобусе, так быстрее, – ответил Стив.

Он повернулся и торжествующе подмигнул, что, видимо, символизировало его уверенность в том, что круто сделал Тони. Баки не удержался и тихонько, под столом, показал ему большой палец вверх.

– Если уж кого-то подозревать в любви к поездам, так это тебя, Тони, – встрял Баки. – Ты же у нас задрот.

– Стоит один раз закончить МТИ… – скорбно вздохнул Тони. – Я не имею никакого отношения ни к поездам, ни к комиксам, ни к ЛСД.

– В лучшие годы протяженность железных дорог в США превышала четыреста километров, а сейчас уменьшилась в полтора раза, – тихо проговорил Клинт, и все уставились на него. – Да бросьте, парни, это же все так интересно!

Тони и Баки, не сговариваясь, замотали головами.

– Поезда правда могут быть интересными, – встрял Стив. – Например, в Швейцарии есть железная дорога, проложенная прямо в горах. Как будто летишь между ними! Если бы ты ее видел, Баки! Так красиво. Может быть, поезда перестали бы тебя расстраивать. А еще есть одна станция… Я бы мог однажды тебе ее показать. Там…

– Ого, Баки, кажется, тебя предложили свозить в Европу, – рассмеялся Клинт.

– Значит, Швейцария, – произнес Тони. – Так какой станцией, говоришь, ты интересовался?

– Я не хочу смотреть на поезда, – одними губами проговорил Баки.

Он не хотел ни смотреть, ни говорить, ни думать о них. Никогда. Но этот день самым отвратительным образом был полон ими. И если с Пирсом это было неприятно, но необходимо, то сейчас Баки не понимал, почему все продолжают о них говорить, хотя сам разговор начался с того, что Баки они травмируют.

– Я смотрел о них видео от National Geographic. Стараюсь заниматься самообразованием, – проговорил Стив, и Тони расхохотался во весь голос. – Я бы бросил тебе ссылку на ролик, Баки, когда выйду, но, наверное, не надо?

– Соглашайся на Швейцарию, Барнс. «Эскорт» – отличный, а главное, доступный способ посмотреть мир. Когда тебе еще представится такая возможность? – не успокаивался Клинт.

Ему никто не ответил. Тони увлеченно мастерил из салфеток, картошки и огурцов карту Швейцарии. Стив, которого, кажется, наконец смог задеть Клинт, сидел, низко склонив голову к тарелке и держась обеими руками за края сидения стула. Баки просто устал все это слушать и хотел как по волшебству оказаться как можно дальше отсюда. Хоть бы и в Швейцарии.

– Кажется, я сыт, – сказал он, резко поднимаясь с места.

Он бросил короткий взгляд на Стива, и тот тут же вскочил на ноги.

– Я тоже пойду.

– Да ладно, – крикнул им вслед Тони. – Мы же шутим. Люди, люди, не обижаются на шутки.

– Детский сад, – фыркнул Клинт.

– Пока, ребята, – сказал Стив. – Спасибо за компанию. Приятно было поболтать.

Его голос звучал так, будто ему было правда приятно, хотя он и выглядел страшно расстроенным.

*

– Не обращай на них внимания, – сказал Баки, когда они вместе со Стивом вышли из столовой. – Они полные идиоты.

– Ага, – рассеяно ответил Стив.

– Вообще-то, они неплохие парни. Ну, не злые. Не настолько злые, как кажется. Мы все тут озверели от скуки, – Баки развел руками, извиняясь.

– Ага, – ответил Стив.

– Да брось, ну правда, не принимай так близко к сердцу, – продолжал Баки. Он не говорил Стиву ничего такого, но все же чувствовал себя виноватым. В конце концов, Тони и Клинт были его друзьями. Так уж, наверное, работала их дружба. Они несли херню, а стыдился ее Баки.

Стив поднял глаза и очень серьезно и грустно произнес:

– Не знаю, смогу ли я когда-нибудь взять кого-нибудь с собой в Швейцарию.

– Почему туда? – удивился Баки.

– А почему нет? Там красиво, и я никогда не был в Европе. Да и здесь почти нигде не был, только по работе.

– Что мешает? Выпишешься отсюда, махнешь в Вашингтон. Тут же совсем недалеко. Погуляешь, отметишь выздоровление.