«Чёрт с вами», — подумал Певец, взяв первый аккорд, и едва не рассмеялся, заметив, как просиял Майк. Песню про чёрную рубаху старик очень даже любил.

— Tengo la camisa negra

Hoy mi amor esta de luto

Hoy tengo en el alma una pena

Y es por culpa de tu embrujo…

Припев вместе с ним подхватили байкеры, и это было… уоштело, это было ещё как здорово!

Певец весело вскинул голову… и вдруг столкнулся взглядом с Джеки. Тот уставился на него в упор — напряжённо, почти отчаянно. Но тут же отвернулся и начал проталкиваться к выходу, ожесточённо работая локтями.

========== Часть 4 ==========

*

То, что Питерс-старший рано или поздно заявится в дом к Певцу, было совершенно очевидно. Кэти просто объяснила, вытирая руки кухонным полотенцем:

— Не для того, чтобы забрать меня, а чтобы наказать.

— Пусть попробует, — в один голос сказали Певец и Кенни, а Кэти тряхнула головой:

— Марджи права — вы не можете всё время его тут караулить. Научите же меня стрелять.

Её голубые глаза сузились и стали похожи на осколки гранита.

Певец и Кенни переглянулись. Парни из племполиции всё ещё дежурили на повороте дороги, но они тоже не станут торчать здесь вечно в ожидании Питерса. Пора было что-то предпринимать.

Стрельбище они устроили за домом — мелом Певец нарисовал на задней стене мишень, и Кэти решительно взяла в руки старое ружьё.

Певец показал ей всё, чему когда-то научил его дед — как заряжать двустволку, как правильно встать, и как целиться, плотно прижав к плечу приклад, чтобы меньше была отдача. Но он вдруг сообразил, что мишень намалевал совершенно зря — Кэти ведь не охотиться собиралась.

Он положил руку на ствол ружья, заставив женщину его опустить, и внимательно посмотрел ей в лицо.

Её щёки пылали, светлые волосы растрепались, выбившись из аккуратно заплетённой утром косы. Она удивлённо спросила:

— Что не так?

Подумав, Певец спокойно ответил:

— Всё так. Но… вы хотите только ранить? Или всё-таки убить?

Он не уточнял, кого именно, это было понятно и так.

Кэти посмотрела на него, потом на сына, который молча ждал ответа. Её губы искривились, и она произнесла, отчётливо выговаривая каждое слово:

— О, если бы мужчиной я была, на площади его бы сердце съела. Это Шекспир, — пояснила она, отводя волосы с покрывшегося испариной лба тыльной стороной тонкой руки.

— С близкого расстояния, — негромко сказал Певец, — вы его наверняка убьёте. Но он должен увидеть, что вы готовы это сделать. Тогда он, возможно, уйдёт. А вы не попадёте в тюрьму.

Такой тупой бык, как отчим Кенни, — промелькнуло у него в голове — может и не почувствовать её решимости.

— Я поняла, — невозмутимо кивнула Кэти. — Я готова.

Она тоже не уточнила, к чему именно.

— Тогда, — ещё немного поразмыслив, заключил Певец, начав наконец улыбаться, — мы побросаем вам вон те пластиковые тарелочки, чтобы вы набили руку, ну и, возможно, когда-нибудь пошли охотиться на кроликов.

— Летучих кроликов, в таком случае? — после паузы кротко поинтересовалась Кэти, и все трое с облегчением рассмеялись.

Храбрая Медведица как в воду глядела — Питерс явился именно тогда, когда ни Певца, ни Кенни дома не было. Они отправились заказывать дизель-генератор, взяв ссуду в банке под залог участка земли на границе резервации, о котором упоминала соседка. Земля эта не была общинной, а принадлежала лично деду — Певец никогда не спрашивал, откуда она ему досталась.

Они управились за час, взяв грузовик Марджи, а когда, торжествующие и радостные, вернулись обратно, подкатив с генератором в кузове чуть ли не к самому крыльцу, то увидели, что Кэти сидит на ступеньках, держа ружьё поперёк колен. Бледные губы её были плотно сжаты, ветер трепал ей волосы и длинный подол ситцевого платья, почти прикрывавший её босые ноги.

— Мама? — прошептал Кенни. Его глаза расширились, он распахнул дверцу кабины и стремглав скатился с подножки грузовика. Певец последовал его примеру.

В кухне что-то загремело, и из двери выглянула Марджи, держа в смуглых руках поднос с двумя кружками кофе.

— Себе сами нальёте, — безапелляционно сообщила она, усаживаясь на крыльцо рядом с Кэти, которая всё ещё не проронила ни слова. — Вот, держи, виньян тапика. Ты молодчина!

Она одобрительно подтолкнула Кэти локтем в бок, и та наконец вымученно улыбнулась, беря у неё из рук кружку.

— Что случилось? — выкрикнул Кенни.

— Всё хорошо, — тихо сказала ему мать, а Марджи немедля подхватила:

— Приезжал твой папаша… то есть Питерс, — она глянула на Кэти, — но твоя мама так его шуганула, что он удрал, как ошпаренный. Теперь нескоро заявится, если заявится. Не удивлюсь, если он штаны обмочил, — она трубно расхохоталась.

— Как это? — Кенни явно не верил своим ушам, Певец, если честно, тоже.

Марджи торжественно указала им на взрытый дёрн перед крыльцом:

— Она принялась палить ему под ноги. О Вакан, как же он танцевал тут и сквернословил. Так прыгал, словно на благотворительном балу, — она снова принялась хохотать. — А когда я прибежала сюда на выстрелы, то услышала, как твоя мама говорит ему… ой, не могу!

— Что? — выдохнул Кенни, не сводя с матери глаз.

— Что она отстрелит ему яйца и сделает из них серёжки! — простонала Храбрая Медведица, трясясь всем телом и расплёскивая кофе на доски крыльца.

— Мама? — пролепетал Кенни. — Ты?

Кэти важно кивнула, отпила из своей кружки и добавила:

— И ещё сказала, что всегда мечтала об этом.

— О Вакан, как же он драпал! — Марджи утёрла проступившие от смеха слёзы. — И вопил, что она, мол, свихнулась. Взбесилась! А Кэти ему в ответ — мол, свихнулась, когда вышла за тебя, скотина. И ещё заряд дроби влепила ему прямо в дверцу его крутой таратайки — для верности. Виньян тапика и есть!

— Что такое виньян тапика? — сосредоточенно нахмурившись, спросила Кэти, и Марджи открыла было рот, но Певец её опередил:

— Достойная женщина, уоштело.

Он был рад, как никогда. За маму Кенни, обретшую достоинство, за самого Кенни, гордившегося матерью.

Но он знал, он точно знал, что на этом испытания не закончились. Им всем предстояло пройти по предназначенному для них Вакан Танкой пути ещё много трудных шагов.

*

Пау-Вау — ежегодный летний праздник племён прерий — никогда не проходил в резервации Оглала чересчур пышно, она была слишком нищей для этого. Певец смутно помнил, как в детстве дед брал его на такие празднества. Помнил гул барабанов, монотонное протяжное пение и вкус сахарной ваты с маршмеллоу.

И вот теперь в честь юбилейной годовщины сражения отряда Ташунки Витко с белыми кавалеристами, племенной Совет снова решил раскошелиться в надежде привлечь в Оглала туристов-васичу. На пустующем выгоне за бензозаправкой Майерса, которая на три дня превратилась в расширенную автостоянку, были оборудованы несколько рядов импровизированных трибун, ярмарочные навесы, площадки для барбекю и всё такое прочее.

В этом празднике уже не было ничего священного, как в старые времена, когда воины прерий приветствовали Ви — Солнце, но сейчас он давал людям возможность повеселиться. И заработать.

Народу на Пау-Вау и вправду собралось видимо-невидимо — в резервации было маловато поводов для празднований, все соскучились по веселью. Да и белых туристов, желающих поглазеть на индейские костюмы и танцы, тоже понаехало множество. Певец, пообещавший Храброй Медведице помочь установить на площадке для Пау-Вау традиционную палатку-типи, чуть свет выехал к месту сбора на соседском грузовичке. Кенни с матерью высадились в городке на попечение ребят из Центра.

Ставить настоящую кочевую палатку высотой в три человеческих роста, на длинных шестах, с внешней и внутренней покрышкой и дымоходом — целое искусство. Певец с Марджи просто упарились, пока справились с этим делом. Муж Марджи в Пау-Вау участия не принимал, отправившись с лошадьми на дальнее пастбище, а от её чертенят-отпрысков, снующих под ногами, было больше суматохи, чем проку. Хотя под сердитыми окриками матери старшие из них проворно оборудовали кострище и расставили вдоль стенок лежаки. Где сами тут же и растянулись.