Они ехали обратно в своем же трейлере, сидя как можно ближе к друг другу, сохраняя траурную тишину. Это был самый страшный кошмар, который произошел с ними за все время. Никто не хотел говорить, Мэгги тупо уставилась в стену, даже не двигаясь, не мигая, с ее лба градом катился пот, а сама она была бледна как смерть. Возможно, сегодня умрет еще и она.
Рик боялся закрыть глаза, потому что перед ними стояло улыбающееся лицо Нигана с занесенной битой и изуродованная голова Гленна. Этот мальчик не должен был умереть, они никогда не должны были попасть в эту ситуацию. А ведь все это произошло только из-за него, из-за того, что Рик возомнил себя чертовым богом.
Он сжал зубы, желая сейчас только одного — провалиться сквозь землю. Он никогда не забудет этот день, никогда не перестанет винить себя во всем. Но помимо страха внутри него росло и другое чувство. Злость — глубокая, холодная, настоящая. Он отомстит Нигану, заставит его пожалеть обо всех своих действиях. Он сделает все, чтобы смыть со своих рук кровь Гленна.
Трейлер дергает, когда Абрахам останавливается у дороги, но никто не спрашивает почему, ведь до Александрии еще долго, а Хиллтоп вообще с другой стороны. Дверь открывается, и к ним заходит Пол, внимательным взглядом окидывая присутствующих. Он не улыбается, и впервые в его глазах нет доброй насмешки, он серьезен, он знает, что произошло.
— Я хочу с тобой поговорить, — шепчет Пол, наклонившись к Рику, и Граймс кивает. — Хиллтоп уничтожен. Я хочу знать, готов ли ты пойти до конца, готов ли убить Нигана?
Рик сглатывает вязкую слюну и перед ним снова мелькают картинки произошедшего. Имел ли он право снова подвергать группу риску, мог ли он надеяться на поддержку, не получится ли все так же.
— Я хочу этого, — шепчет он, сжимая руль.
— Тогда я покажу дорогу. Это другая группа, Ниган их боится. Они смогут помочь Мэгги, и если мы с тобой их уговорим, то все получится. Но Король Иезекииль не самый простой человек.
========== Часть 24 ==========
Рик замер перед дверью, так и не постучав, тупо пялясь на дубовую поверхность. Он не боялся того, кто лежит там, в комнате. Просто что-то внутри обрывалось, давило на мозг, вызывая пульсирующую боль. У него всегда был выбор. Рика не пугало то, что могло произойти, войди он внутрь, но он не был уверен, что сможет сдержать себя, не поддастся на поводу у своих противоречивых чувств. Мог ли он сейчас решать, был ли он достаточно в себе?
Произошедшее пару часов назад пугало, заставляло подниматься пульсирующей бессильной злостью. Ему показали место, и это было страшно. Рик опустил голову, прижимаясь лбом к прохладной поверхности, вжимаясь в нее.
То, что Дэрилу пришлось пережить из-за него, было отвратительно. Рик никогда не забудет страх в его глазах, бессильную ярость загнанного животного. Граймс уничтожил его, этими самыми руками. Как просить прощение за свою ошибку? Что сделать, чтобы тот простил его?
Диксон никогда не доверял посторонним людям, даже сейчас он сбежал от врача, несмотря на свое здоровье. Но предал его именно Рик.
Сколько он мог здесь стоять? На самом деле невероятно долго. Вот только от ожидания ничего не изменится. Положив руку на холодную ручку, он повернул ее, медленно открывая дверь. В комнате было темно, но недостаточно, чтобы не разглядеть сидящего в углу Диксона.
— Твоя рука… тебе следует быть в палате, — тихо сказал он, проходя внутрь и усаживаясь рядом с мужчиной.
Теплое плечо тут же нагрело руку, в груди снова разрослось наравне с виной что-то теплое и приятное, стрелой ударяя по нервам. Это чувство. Оно не может быть описано словами, это можно только прочувствовать — эту дикую, сводящую с ума боль и дрожь удовольствия. Он хотел прикоснуться, но в то же время боялся к черту разбить это хрупкое, еле ощутимое равновесие.
— Тебя это не касается, — хрипло сказал мужчина.
Рик бы многое мог сказать: это его касалось, потому что он был виноват в этом, потому что Дэрил многое для него сделал, а Рик так отплатил ему.
— Дэрил… — Рик тихо выдохнул, пытаясь найти слова, но те, словно чувствуя, ускользали, разбегались как тараканы. Он хотел бы как-то выразить свои эмоции, рассказать что думает, но это было слишком сложно. Как показать то, в чем сам не уверен, что боишься себе признать?
Скользнув по джинсовой ткани, он слегка сжал твердое колено, испытывая невероятную потребность в прикосновениях.
— Не трогай меня, блядь, — рыкнул Дэрил, сбрасывая его руку.
— Да что, черт возьми, происходит, — не сдержавшись, крикнул он, не успевая заставить себя заткнуться.
Он не мог поступить тупее — глупый, глупый идиот. Дэрил остался без руки из-за него.
— Иди на хуй, вали отсюда, съеби к чертовой матери к своему ублюдку и бабе. Оставьте меня, наконец-то, в покое.
Но Рик не мог позволить себе уйти, не мог оставить все так.
— Я не уйду, — холодно сказал он. — Тебе придется самому вышвырнуть меня.
Первые минуты по тому, как напряглось тело мужчины, Рик верил, что Дэрил действительно выставит его за дверь, как собачонку. Он бы не стал сопротивляться, нет, Граймс бы позволил, и дело было далеко не в жалости.
После секундного напряжения тело Дэрила вдруг вздрогнуло буквально каждой мышцей, словно в каком-то эпилептическом припадке, расслабилось, превращаясь в безвольное нечто и наконец снова сжалось, но уже по-другому. Дэрил прижал к груди свои ноги, утыкаясь в колени лицом. Он был сломан, и Рик не знал, как его исправить. Он снова был абсолютно бессилен, снова ничего не мог исправить.
— Убирайся к черту, — надорванно крикнул он, — мне не нужна жалость.
Было лишь одно мгновение, в которое он действительно мог сбежать, но Рик не хотел. Это был его шанс, шанс изменить все, возможность поставить свою жизнь с головы на ноги или наоборот.
Вместо того чтобы уйти, он привалился к мужчине сильнее, кладя ладонь на его единственную руку, крепко сжимая ее, не давая отстраниться. Прикрыв глаза, он, повернувшись, прижался лицом к длинным волосам, вдыхая запах.
— Ни единую секунду своей жизни я не жалел тебя, — шепотом выдохнул он. — Я не такой идиот.
В любую секунду Диксон мог бы оттолкнуть его, наорать, но мгновения шли, и ничего не менялось. Дэрил был рядом — дышащий, живой, покалеченный, но его.
— Тупой ублюдок, — выдохнул Диксон, однако не пытаясь сбежать.
Рик отлично понимал, что нужно сдерживать себя, что сейчас не время испытывать сексуальное желание, но тело было сложно контролировать. Это было глупо, мерзко, возбуждаться именно сейчас. Но что он мог сделать.
Граймс не смог сдержать смешок:
— Сейчас все так дерьмово, а я только и могу думать о том, как до боли в яйцах хочу трахнуть тебя.
Диксон шокированно повернулся к нему, неосторожно ударяя головой. Это все было таким бредом. И Дэрил тоже это отлично понимал, разрываясь резким, отчаянным смехом. Это было так глупо, что Рик просто не сдержался, наклоняясь, целуя его, проталкивая язык через губы. Было довольно приятно снова ощутить прикосновение его волос и жестковатой бородки к лицу. Это стало таким привычным и необходимым, что именно сейчас Рик ощутил себя живым.
Губы Дэрила были привычно сухими, обветренными, с маленькими ранками от зубов на внутренней стороне, с горьким вкусом недозрелого желудя. Может, это Рика и возбуждало? Может, ему необходима была эта неуклюжая грубость, это слишком реальное, отрезвляющее чувство?
Он отстранился, зажав между зубов губу, оттягивая ее.
— Черт… — выдохнул он.
— Тебе что, заняться нечем? — наконец-то сказал Дэрил. — Пошел бы к своей женщине.
— Если бы я хотел, то давно бы уже ушел. Не пытайся решать за меня, что мне делать, — довольно грубо оборвал его Рик.
— Я не твоя сучка.
— Да, — согласился Граймс. — Ты не сучка.
Проведя рукой, он убрал длинную челку с чужих глаз, замечая, что снова Дэрил отводит взгляд, словно боится чего-то. Взяв его за запястье, он опустил руку Диксона себе на штаны, заставляя почувствовать свое возбуждение.
