Дэрил глухо стонет, кусает ткань кофты, чувствуя проходящую через все тело дрожь, покалывающее ощущения внизу живота, скручивающуюся тугую спираль в яйцах. Оно копится, копится, пока не выходит вместе со спермой, собирающейся под кожаными штанами. Но облегчение длится недолго. На самом деле, слишком мало. Вновь горячая волна накрывает его, член становится даже тверже, хотя, кажется, куда больше, кожа натягивается, прикосновение ткани болезненно. Худшая пытка из всех.

Сука, Граймс. Знал же, что выйдет какое-то дерьмо. Но удивил, ничего не скажешь. Афродизиака он не ожидал. Блядь. Дэрила вновь пронзает уже болезненная дрожь, в штанах мокро и липко, горячо. В голове пульсирует единственная мысль о том, чтобы наконец-то избавится от стояка, потереться обо что-то, кончить в последний раз, потому что терпеть это просто невозможно.

Сколько времени прошло? Час, два, три? Кажется, словно несколько дней. Дэрил бессильно толкается бедрами в воздух, щеки горят, глаза слезятся, пот градом стекает по телу, кофта прилипает к коже, натирает ее, словно наждачная бумага. Дыхание со стонами вырывается из полуоткрытых губ, тело горит, внутри бегают огненные муравьи, съедая его. Просто безумие!

Шаги биением колокола отзываются в голове, прохладный воздух, проникающий через открытое окно, остужает кожу. Дэрил открывает глаза, неожиданно осознавая, что уже темно, но даже на это плевать. Он хочет трахаться, хочет избавиться от этого ужасного давления внутри.

— Уебок хренов, — хрипит Дэрил, выгибаясь на кровати, протираясь о шкуры спиной, словно течная сука. Блядь, как же стыдно, но даже это быстро уходит, а выходит совершенно другой зверь. — Это блядь низко, даже для тебя.

Диксон откровенно стонет, тянется за пальцами, которые едва прикасаются к напряженному животу. По коже бегут сладкие мурашки, член вновь дергается, и Дэрил практически готов кончить, прямо сейчас, в эту секунду, только от этого.

— Ты восхитительно выглядишь, — прорывается через пелену глухой, возбужденный голос Рика. — Нужно было поступить так сразу. Такой горячий…

Дэрил закатывает глаза, откидываясь назад, подрагивает, послушно открывая рот, когда большой палец нажимает на нижнюю губу. Коротко лижет языком подушечку, постанывая от желания. Нужно больше, намного больше. Перед глазами плавают темные пятна, окончательно затягивающие сознание.

— Хочу… — скулит он, приподнимая бедра. — Отпусти.

— Вау! Я даже не мог подумать.

Ладонь нажимает на бедро, и Диксон тут же раздвигает их, желая, чтобы она наконец-то опустилась на жаждущий внимания член, сжала его, приласкала. Но вместо руки сверху опускается тяжелое прохладное тело, к которому Дэрил тянется. Он сгибает ноги в коленях, убирается пятками в кровать, приподнимая бедра, прижимаясь к чужим.

— Не думал, что доза окажется для тебя слишком большой.

Горячее дыхание щекочет подбородок, так безумно близко от пылающей кожи. Дэрил сам приподнимает голову, тыкается губами в чужой рот, пытаясь получить такую необходимую ласку. Безумно хорошо. В рот скользит влажный, ласкающий чувствительное небо, язык. Диксон прижимается ближе, выгибается, дергает руками, желая зарыться пальцами в волосы, притиснуться ближе, вжаться в человека, перевернуть его и наконец-то ткнуться горячим членом в дырку, безумно долго кончая, наконец-то получая полное удовлетворения.

Рука подкапывается под спину, придерживает за поясницу, помогая приподниматься, трахать чужие бедра. Хорошо, безумно сладко. Его окутывает теплое одеяло, нервы оголяются, натягиваются, словно струна гитары. Но облегчение так и не приходит, член продолжает пульсировать, дергаться, словно бешеный. Нужно больше, намного больше.

— Ты просто восхитительный. Черт, теперь я точно не смогу отказаться. Я хочу тебя, черт возьми, больше, чем кого-либо в своей жизни. Посмотри на меня. — Дэрил мотает головой, тянется вновь к губам, но Рик не дает, отстраняется, заставляя смотреть в лицо. — Посмотри, мой хороший. — В голове слегка просветляется, он смаргивает темные пятна, смотря на источник своего удовольствия. — Ты мой!

Дрожь сжимает позвоночник, Дэрил приоткрывает губы, вслушиваясь в чужой рокочущий голос произнесший два слова на всеобщем, таком родном, таком знакомом.

— Я любить ты, — шепчет Граймс, согревая своим голосом, заставляя выворачиваться в чужих руках. — Будь мой. Я делать хорошо. Очень хорошо. Семья.

Голос не добирается до сознания, но обволакивает его, ласкает лучше, чем самые нежные руки. Хочется взять эти звуки, погрузиться в них, кончить.

— Я пытался учить язык, — продолжает говорить Рик уже на своем. — У меня не очень получается. Но надеюсь, я правильно выразился. Я хочу тебя. Пожалуйста, Дэрил, стань моим, полюби меня. Прошу тебя. Ты нужен мне!

Мягкие губы Рика скользят по лицу, и Дэрил жадно встречает их, ловит губами, ласкает, пытаясь заслужить ласку. Может, если он все сделает правильно, то наконец-то получит разрядку. Что нужно сделать? Как он должен поступить? Диксон облегченно выдыхает, вытягиваясь в струнку, когда шершавые ладони скользят по бокам, приподнимая свитер, задирая его к подмышкам.

Дэрил закрывает глаза, концентрируясь на ощущениях, на маленьких искорках, колющих кожу. Настолько хорошо, что это больно. Он жалко хнычет, теряя мягкий язык, выскользнувший изо рта, так сладко ласкающий его. Но становится лучше. Рик кусает подбородок, лижет кадык, ловя его губами, и, проехавшись бедрами и животом по члену, спускается, втягивает в рот сосок, наминает его.

Как это вообще можно терпеть? Невозможно. Его мускулы превращаются в желе, подрагивающее, желающее большего. Он так безумно хочет. В штанах настолько мокро, что там, наверное, целый стакан липкой спермы, стекающей по бедрам, смешивающаяся с потом.

— Хорошо… — протягивает он, выгибается, пытаясь крепче прижаться к губам, языку, зубам, теребящим сосок, припухший ареол. — Еще.

— Конечно, конечно. Я доставлю тебе удовольствие, и ты о нем не забудешь. Твое тело полюбит меня, а потом твой мозг. Это единственный вариант, который я вижу. Так что прости, что сделал это.

Дэрил втягивает живот, дрожа, когда горячий влажный язык медленно скользит вниз, ныряет в пупок, трахая его. Диксон практически кричит от возбуждения, выгибается, царапает ногтями спинку кровати, мотает головой. Это невыносимо, больно, хорошо. Пропасть хотела заглотнуть его, и он хотел попасть туда, с радостью кидаясь в бездну.

Если влажный язык все же скользнет ниже, в штаны, губы обхватят головку, он точно умрет от разрыва сердца, от разрывающего тело возбуждения. Диксон замирает, просто боясь, что все закончится, когда тонкие пальцы нажимают на член, справляясь с завязками, ослабляя их. Сейчас… Осталось совсем немного.

Дэрил встает на мостик, упирается в кровать затылком, выгибаясь, когда пальцы берутся за ремень штанов, ногти царапают чувствительную кожу. Слишком медленно, словно издеваясь, мокрая ткань скользит ниже, ниже, освобождая член, оглаживая кожу, перед тем, как дать такой необходимый доступ прохладный воздух. Член шлепается на живот, смазка стекает по коже, собираясь там небольшой лужицей.

— Ого, — восклицает Рик, проводя по лобку, потирая что угодно, только не член. И плевать, потому что сейчас даже легкое прикосновение к пальцу левой ноги будет восприниматься так же. Он слишком чувствительный. — А ты хорошо успел развлечься без меня.

Дэрил, преодолевая сопротивление мышц, опускает голову, смотря на собственный багровый член, непривычно распухший, дрожащий. Сил смотреть просто нет. И Диксон вновь откидывается обратно, тяжело дышит, елозя задницей по кровати, сжимает ягодицы, пытаясь увеличить контакт. Наконец-то все его тело оказывается доступным воздуху, охлаждающим разгоряченное тело. Губы чувственно прижимаются к лодыжке, втягивают тонкую кожицу, лижут.

— Скорее. Я хочу… кончить… дай мне.

Но рот издевательски медленно скользит по бедру, чувствительно лаская. Из головки уже течет, словно Дэрил бесконечно долго кончает, влага стекает по боку на шкуру, впитывается в нее, оставляя пятна. Руки надавливают на колени, и Диксон послушно раздвигает ноги, максимально сильно, до покалывающих иголочках в связках. Холодный воздух ласкает горячую влажную кожу между ягодицами. А язык Рика не обижает. Дэрил взвивается над кроватью, когда горячие губы прижимаются к лобку, рядом с членом, горячее дыхание касается ствола. Язык медленно скользит, наконец-то прикасаясь к тонкой коже.