— Хватит валяться, — сбрасывая с себя грусть, слегка неловко говорит она, хлопая по плечу. — Иди, растряси жирок.

Да, на таких харчах и не так разжиреешь. На улице ярко светит солнце, слепя глаза. Нагретый воздух тяжело проникает в легкие, заставляя чуть ли не мгновенно вспотеть. И легкий ветерок, слегка шевелящий листья на деревьях, едва исправляет ситуацию. Теперь понятно, почему улицы были практически пусты. Тот садовник, что совсем недавно стриг газон, устроился в глубоком кресле на крыльце и попивал ледяное пиво. Детей почему-то в ближайших домах не было, а может, они все сбежали на речку, кто знает.

Граймс недовольно щурится, поднимая голову к солнцу, раздумывая, вернуться или нет. Но все же решается, отправляясь дальше по улице. Ленивая прогулка действительно помогает растрясти живот, и вот Рик с ленивым интересом заглядывает за стеклянные витрины маленьких лавочек, офисов, наблюдая за людьми в их привычной среде обитания, пропитываясь их медленным темпом жизни, как будто вместе с ними замедляясь.

На самом деле это было удивительно. Рик практически не встречал своих ровесников, как и вчера. Только парочку парней, что промчались мимо него на великах, даже чуть-чуть не притормозив. Туго стянутые в рулетики полотенца на багажниках однозначно указывали, куда они направились. И, судя по всему, чтобы завести новые знакомства, Рику следовало направиться туда же, вот только желания быть у воды у него появится очень нескоро. Одно дело душ, и совсем другое река, в которой он чуть не утонул.

Поэтому он неспешно сворачивает, вновь отдаляясь от леса и теперь приближаясь к нему с противоположной стороны. Никуда здесь от него не деться. Чувствуешь себя загнанной в клетку крысой, ну или же человеком, который находится в безопасности. Это с какой стороны посмотреть.

Магазинов как-то резко становится меньше, да и дома встречаются все реже, заброшенные и давно забытые. Но здесь так же мало людей, чтобы беспокоиться о чем-то, так что Рик даже не думает замедлиться. Он пинает носком ботинка тяжелый камушек, отправляя его в яму, вертя головой вокруг. Взгляд цепляется за торчащие из-за старого забора горы мусора. Точнее, машин, словно колоды карт поставленных друг на друга, старые покрышки, на солнце поблескивают белые бока больших холодильников. И можно было только представить, какой там еще металлолом должен быть. Но Рик бы не узнал, если бы не голоса знакомой группы, которая нагоняет его.

Граймс мечется, пытаясь выбрать любое место, где он мог бы скрыться. Потому что встречаться с ними он не собирался. Возможно, это было трусливо, но юноша не собирался выслушивать насмешки. И если кто-то из группы заговорит с ним, он точно не сдержится, и тогда быть драке, а там и до звонка отцу недалеко. Остается только одно место. В заборе как раз отогнутый кусок железа, открывающий маленькую лазейку внутрь. И Рик ныряет туда, обдирая плечи, скрываясь от взгляда появившейся на прямой улице компании. Он настороженно замирает, вслушиваясь, ожидая какого-нибудь злобного пса, но внутри мертвая тишина.

Голоса приближаются, словно ребята преследовали его. И Рик аккуратно, постоянно оглядываясь по сторонам, проходит дальше. Здесь определенно можно было заблудиться. Целые горы мусора, в которых угадывались тостеры, телевизоры и даже тележки. Столь много и установленные так небезопасно, что всего лишь небольшая помощь в виде маленькой птички, севшей сверху, или резкого порыва ветра, и все это безобразие рухнет сверху, погребя его под своим многотонным весом. Жуткая, отвратительная смерть, ничем не лучше утопления.

Вполне адекватный страх расползается по нервной системе, наполняя все тело, заставляя его вздрагивать, словно от слабого удара электрошоком. Он смещается, стараясь держаться ровно посередине, хотя это мало спасло бы его, тропинка была слишком узкой и проходила ровно между двумя завалами, которые с легкостью бы накрыли Рика, случись что угодно.

Граймс замирает на развилке, размышляя, куда бы пойти дальше. Хотелось надеяться, что здесь есть несколько выходов. Тогда бы ему удалось удобно проскочить мимо той группы. Он наугад выбирает направление, следуя налево, вновь выходя к забору. Здесь уже больше машин, нежели всяких непонятных залежей. Правда, иначе как консервными банками Рик бы по-другому тачки и не назвал. Уже полностью лишившиеся краски, со снятыми двигателями и разбитыми окнами они представляли собой действительно унылое зрелище. И среди них, прямо на второй машине, устроившейся на верхушке самой малой кучи, Рик замечает кое-что интересное. Из разбитого окна выглядывает грязная подошва чьих-то ботинок. А значит, здесь кто-то все же был.

Юноша замирает, не зная, что же делать дальше. Что если это сторож, и он сейчас наорет на него? А если просто какой-то пьяница, которому стало плохо от жары? Да и одно другому не мешало. Так что его разрывали противоречивое желание окликнуть человека или умчаться, сверкая пятками.

— Эй, Граймси, неужели решил сбежать?

Рик застывает, так и не оборачиваясь, понимая, что сегодня был крайне паршивый денек, и ему не стоило вообще выходить на улицу. Но сделанного не воротишь и приходилось мучиться.

— Струсил, а кричал, что искупаешься у моста, — хмыкает Джо.

Юноша крепко стискивает зубы, медленно разворачиваясь, окидывая взглядом троицу. В этот раз девчонок с парнями не было и те, похоже, чувствовали себя увереннее, чем обычно. Выпрямились, пытаясь казаться больше, так глупо набычившись, словно лягушки. На губах застыли отвратительные кривоватые усмешки, уродующие вполне симпатичные лица.

— Вы же меня подставили, — спокойно говорит Рик, сжимая кулаки, чувствуя, как от раздражения начинает дергаться веко. — Я…

— Будешь оправдываться, — перебивает его парень. — Ну-ну, раз городской, то решил, что мы все идиоты. И знаешь, думаю, мы должны показать тебе, что ты ошибаешься.

Ухмылки становятся жестче, искусственнее. И пускай Рик отлично умел постоять за себя, но все равно легкий холодок лижет кожу, словно то, что происходило сейчас, было ненормальным, каким-то странным. Это как ощущение того, что что-то изменилось в твоей собственной комнате. Не знаешь, что, но уверен, что это событие все же произошло.

Один из парней, самый крупный, имя которого Рик так и не запомнил, лезет в карман, доставая из него тяжелый кастет. Медленно одевает его на пальцы, сжимает кулак, проверяя его положения. Наглые взгляды ползут по лицу, как будто ожидая, что Граймс испугается и решит сбежать. Вот только он не сделает этого, даже если не хотел драки изначально. Трусом он не будет.

Между ними протягивается незримая линия, разделяющая Рика и троих парней, остановившихся каждый на своем островке. Те не знали, как начать первыми, а Граймс и не собирался им помогать. Так и стояли, словно идиоты.

— Что за хрень происходит? — когда все же Джо решил сделать шаг, интересуются сверху, ровно оттуда, где Рик ранее видел торчащие ботинки.

Юноша резко оборачивается, поднимая голову, с удивление замечая отлично знакомое лицо. Взгляд царапает огромный фиолетовый фингал, превративший левый глаз в маленькую влажную щелочку, и длинная, довольно глубокая царапина, пересекающая скулу и скрывающаяся в волосах. Зато, судя по виду, Дэрилу, а это был именно он, подобная мелочь совершенно не мешала. Он пинает ногой хлипкую дверь, заставляя ту удариться о корпус машины, скидывая мелкие кусочки сиреневой краски, и легко спрыгивает вниз, подходя к Рику. Не то чтобы Граймс боялся этих ребят, но с крепким парнем рядом чувствовал себя спокойнее. Да и, может, те не решат начать драку?

— Диксон, — выплевывает тот самый толстый с кастетом. — А я уже надеялся, что тебя с твоим братцем посадили. Думаю, именно в колонии такому педриле и место.

Дэрил дергается, напрягаясь так сильно, что Рик начинает беспокоиться, что у того просто лопнет кожа. На виске дергается жилка, выдавая злость.

— Может, ты сам педик, раз других в этом подозреваешь? — выплевывает он, прежде чем сам осознает, что делает. Уж слишком его бесили эти парни, и подобные оскорбления были перебором. За это нужно сразу же в рожу давать.