Куда тяжелее пришлось Бораку и его помощникам. Ведь приказы царя – это не шутка. Расшибись, а сделай чудесную вещь, да ещё такую, чтобы не было ей равных во всём известном мире. Вдвойне труднее им от того, что никто из скифских мастеров дальше родных степей и городов на берегах Эвксинского Понта не бывали. Кто же точно знает, что там, в дальних странах?

Наконец пришёл день, когда работа была закончена. Пора было её увидеть заказчику.

Едва наступило утро условленного дня, царь не стал дожидаться Борака и пришёл к нему в мастерскую сам. Он встретил Атея в дверях, ничуть не удивляясь его раннему приходу.

- Ну, готово уже? Можно поглядеть? – Спросил Атей у мастера.

- Готово,- просто ответил ему Борак.

С этими словами он достал свёрток чёрной ткани и протянул его царю. Атей взял его в руки и сразу порадовался – вещь была внушительной по весу. Да, удивительная драгоценность должна быть по крайне мере крупной. Как же ещё ему поразить Таксариса!

Но стоило ему развернуть ткань, и тут же Атей забыл обо всех сомнениях. Перед ним была драгоценность действительно невиданная!

Золото блестело на фоне грубой чёрной ткани, переливаясь множеством оттенков. Казалось, что оно может светиться изнутри, без помощи солнечных лучей, освещая мастерскую скифа. Это была шейная гривна – знак царской власти.

Четыре полых трубки в виде изящных жгутов разделяли её на три яруса, каждый в форме полумесяца. Жгуты сходились вместе и заканчивались двумя львиными головами, друг напротив друга. Пространство всех трёх ярусов было заполнено фигурами.

Атей присмотрелся к ним внимательнее. Изгибы золотых фигурок, выполненных с необычайным мастерством, разбудили в нём воспоминания о недавнем прошлом.

Вот перед ним праздник Нового Года в скифской степи. В центре он сам, Атей. Вместе с Таксарисом приносит жертву богу солнца. Их изображения были совсем крошечными, но узнать вождей скифов мог любой, кто видел их хоть однажды.

Ниже, в среднем ярусе, раскинулся цветочный ковёр. Словно живые, цветы переплетались между собой. Синяя эмаль на их лепестках горела ярче, чем небо. На тонких веточках сидели голуби.

Цветы и голуби – символы богини любви Аргимпасы. Яснее намёка и не надо было – мастер без труда догадался, о ком думал Атей всё это время.

Стоило ему перевести взгляд ниже, в последний ярус, и удивлению царя не было пределов. Его изображения совершенно не гармонировали с двумя верхними. Борьба, боль и смерть заполняли его. На первый взгляд это было непонятным – почему Борак соединил вместе столь различные фигуры. Но Атей не успел, и спросить об этом у мастера, а просто залюбовался его работой.

Грифоны взмахивали крыльями, вонзая зубы в тело лошади. Лев убивал кабана, собаки гнались за зайцем. Тела жертв извивались в предсмертной судороге, уже не пытаясь спастись. По краям была изображена пара кузнечиков, готовых в любой миг выпрыгнуть и унестись прочь из этого мира боли и смерти.

- Кузнечики – это пара, самец и самочка! – Сказал Борак, видя, что царь доволен его работой. – Если присмотреться внимательнее, это видно!

- Да? Я и не заметил бы.

Атей с удивлением смотрел на мастера. Похоже, что благодаря его работе он сможет выиграть спор у Таксариса. Это было понятным и так. Но мастер смог многократно превзойти ожидания и самого Атея. Он смог сделать вещь, обладающую необъяснимой собственной силой, которая притягивала взгляд и не могла никого оставить равнодушным.

- Это удивительно. Ты, Борак, великий мастер. Но мои слова не похвала, нет, это чистая правда. Ты сделал гривну, которая и есть потрясающей драгоценностью. Тебе и твоим людям будет награда за достойную работу. Но… Всё что я могу тебе дать – это просто золото. Ты же можешь дать ему жизнь, заставить дышать. Потому, ты уже сделал мне подарок куда больший, чем я дам тебе. Ты показал, что на свете есть красота, сделанная людьми. О чём ты думал?

Борак не ответил, отведя в сторону взгляд. Он молчал, рассматривая бревенчатые стены. А потом собрался с духом и ответил царю:

- Я думал о войне. Ты замышляешь большой поход, скоро он начнётся. Все, кто встречал с нами Новый Год, пойдут на войну. Их ждёт великая слава, но многие встретят только смерть. Но именно так боги устроили наш мир – для того, чтобы родилась новая жизнь, кто-то должен умереть. Львица охотиться на оленей, чтобы накормить детей. Так и мы, люди. Мечтаем о мирной жизни, но не можем жить без войны. Но, я слишком много думаю, и чаще всего напрасно.

До сих пор Атею не приходило в голову мысль о том, что – думать, это бесполезно и опасно. Он считал, что завести не туда, может только глупость. Но не успел он ответить Бораку, как пришёл охранник с новостями для царя. К стенам крепости приближались катиары во главе со своим вождём, Таксарисом. Атей и его приближённые поспешили ему навстречу.

Таксарис ехал к царю всех скифов. Дорога эта была знакома ему с самого детства. Перед глазами была всё та же бесконечная степь, неизменная с тех пор, как бог Папай создал эту землю и поселил на ней людей. Оставалось проехать совсем немного.

Вот сейчас перед ним и открылось зрелище, которое вождь катиаров совершено не ожидал. Посреди степи стоял город. Настоящий город, окружённый крепостной стеной.

Хотя Таксарис уже немало слышал об этом начинании Атея, поверил в него лишь только тогда, когда увидел собственными глазами. От неожиданности он даже остановился, вглядываясь вдаль. Видно было, что строительство ещё продолжалось, стены ещё не были выведены до своей настоящей длины, крепостные ворота не закончены. Но уже было понятно, что скоро город Атея будет представлять внушительную силу.

Чего же было теперь ожидать племенам, подвластным народу царских скифов? Ближайшее будущее вырисовывалось перед Таксарисом вполне отчётливо. Об этом он думал, въезжая в город царских скифов.

Чтобы не было на уме у самого Атея, он радушно встретил гостей. Ведь пришло время решить спор, заключённый на новогоднем празднике.

Посмотреть на это собралось всё население новорожденного города. Народу было любопытно поглядеть, кто же выиграет в споре царей.

Собралось и всё окружение царя всех скифов. Верховный жрец переминался за спиной у Атея, переживая, что не он будет главным в этом действе. Никто не сводил глаз с царей, и Борака, который стоял рядом с ними.

- Вот удивительная драгоценность, которую сделали мои мастера! Я выполнил условия нашего спора! – С этими словами Атей протянул ему золотую гривну. – Я дарю её тебе. Посмотри, признаёшь ли ты, что это действительно потрясающая работа?

Таксарис наклонился, рассматривая гривну. Сейчас вся свита пыталась заглянуть ему через плечо, едва не толкая своего вождя. Подарок Атея был дорог даже для царя. Гривна была действительно прекрасной драгоценностью. Таксарису оставалось лишь признать это вслух.

- Отлично! – Воскликнул верховный жрец, который протиснулся к ним. – Поглядите, какая тонкая работа! Здесь изображено всё, во что завещали нам верить предки! Внизу – подземный мир, царство мёртвых. Посередине – земля, вся в цветах. А наверху – высший мир, в котором вместе с богами пребывают первые цари скифов! Это замечательно! Видите, как правильны наши священные обычаи!

Все ждали от Таксариса только одного ответа. Сам же Таксарис вспомнил о событиях далёкого прошлого. Пренебрежение родными обычаями дорого обходилось скифским царям. Двое лишилось жизни из-за отступничества от родной веры. Хотя это был всего лишь предлог избавиться от соперников, но в борьбе за власть не щадили даже родных братьев. Скажи сейчас Таксарис, что не согласен, что не признаёт изображение скифских обычаев самой замечательной драгоценностью, возможно, и он бы повторил судьбу казнённых царей.

Оставалось соглашаться, да ещё и следовало выторговать большую долю добычи от предстоящего похода. Тем более, что сама замечательная гривна становилась его собственностью. Потому Таксарис и сказал: