Прошла ровно неделя после их встречи с Льюисом. Не последней, как искренне надеялась Ева. Ведь теперь она знала причины, которые связывали их с писателем. И эту связь они не могли просто так разорвать, как не могли и забыть о ней, сделав вид, что прошлого не существовало. Сейчас это казалось ей практически нереальным. Однако, вопреки всем её ожиданиям, Марк так ни разу и не написал ей, а что самое ужасное — он перестал появляться на сайте, похоже, окончательно распрощавшись со своими поклонницами и творчеством в сети. Вот только чем он сейчас занимался? Воображение Блэйк казалось безграничным, рисуя перед её глазами самые разные картины насчёт жизни её возлюбленного. Порой она видела его одиночкой, сидевшим в какой-то запущенной, с грудой смятых бумаг на полу, квартирке, но при этом поглощённого лишь собственными мирами и фантазиями. С покрасневшими от бессонницы глазами, дрожащими руками и неизменной чашкой кофе на столе… Но именно таким она и представляла его, настоящего Марка Льюиса! Однако на этом фантазия молодой женщины не останавливалась, и уже спустя пару минут она видела Марка в уютном, обставленном красивой дорогой мебелью пентхаусе, в обществе миловидной блондинки, державшей на руках веснушчатого сероглазого карапуза. Это была семья Марка. Его жена и их сын, ради которых он терпел капризы Евы, желая заработать денег, а потом потратить их на любимых и дорогих ему людей. Позже пентхаус сменялся тесноватой, заставленной всяким старьём, комнатой, а миловидная блондинка становилась недовольной жизнью мулаткой на последних месяцах беременности, заставляющей мужа работать, а не тратить время на бесполезное по её мнению творчество.
Ева отчаянно тряхнула головой, желая таким образом прогнать навязчивые образы. Хватит думать о том, чего ей всё равно никогда не узнать. Марк чётко и ясно дал ей понять, что никого не пускает в своё личное пространство, а стать для него избранной Ева уже не надеялась. Она просто хотела общаться с ним, видеть его, читать его новые работы. Этого, как теперь казалось миссис Блэйк, было бы для неё вполне достаточно. И хотя она по-прежнему понимала, что её чувства к Марку были вовсе не дружеской симпатией или обычным интересом к творческой личности, свою влюблённость в Льюиса она решила оставить лишь для самой себя. Ева больше не боялась безответной любви, и её совсем не пугало одиночество. Порой ей казалось, что её любви хватит на двоих, вот только предлагать эту любовь Марку она больше не хотела. Напротив, Блэйк желала, чтобы тот постепенно забыл об истинных причинах её желания общаться с ним, воспринимая её просто как хорошую знакомую, а также поклонницу его таланта.
Наскоро причесав растрёпанные волосы, а также переодевшись в свежую одежду, Ева всё же решилась выйти из спальни. В гостиной было тихо, а сидевшая на диване Джина что-то внимательно читала в своём планшете, не сразу заметив появившуюся перед ней дочь.
— Ева? — поспешно отбросив в сторону гаджет, миссис Сандерс попыталась улыбнуться, — Хочешь позавтракать? Я недавно пожарила твои любимые блинчики… Помнишь, как в детстве? Ты обожала мои блинчики…
— Конечно, — неожиданно для самой себя, Ева начала улыбаться, — с черничным джемом…
— Я купила его. Знала, что ты захочешь. Ну пойдём! Тебе необходимо позавтракать. Но для начала выпей хотя бы чашку травяного чая. Тебе это необходимо, Ева.
Та лишь кивнула, отчего-то не испытывая желания спорить с матерью. В данный момент Ева чувствовала себя разбитой, а её моральные силы были на исходе. Хотелось просто покоя, тепла и уюта. Как в детстве, когда мать также пекла ей любимые блинчики…
Аромат выпечки и чая со вкусом мяты и мелиссы позволили Еве окончательно расслабиться, ведь впервые за последнее время Блэйк получала удовольствие от приёма пищи. Блинчики были тонкие, золотисто-румяные, с привкусом корицы, и они буквально таяли во рту, заставляя её наслаждаться каждой минутой этого завтрака. Неожиданно Ева перевела взгляд на сидевшую напротив неё Джину, которая изо всех сил пыталась улыбаться, наблюдая за дочерью. Однако в её выразительных, ярко-зелёных глазах Ева по-прежнему уловила грусть.
— Ричард звонил мне сегодня утром, — осторожно начала миссис Сандерс, подливая дочери ещё немного чая, — он переживает за тебя. И ещё он хочет увидеться с тобой, Ева…
— Зачем? — недовольно нахмурившись, Ева мгновенно откинула в сторону надкусанный блинчик, — Поговорить о разводе?
— Прекрати, дорогая… Вы не должны разводиться. Ричард очень за тебя переживает. И ещё он любит тебя, а потому ни за что не бросит, особенно сейчас…
— Сейчас? А что сейчас происходит, мам? — у Евы неожиданно пропал аппетит, — Только не начинай всё ту же песню о моих головных болях, о том, что я должна пойти ко врачу… Надоело. Да и потом, к вашему с Ричардом сведению, мои головные боли уже прошли. Они перестали меня беспокоить.
— Это хорошо, — всё также натянуто улыбнулась ей мать, — значит, всё дело было в тех таблетках. Всё же не зря я их выбросила.
— Зря! А знаешь почему? — Блэйк неожиданно начала заводиться, — Потому, что это вообще не твоё дело! Я давно уже взрослая женщина, и потому сама решаю, какие таблетки мне принимать. А тебя я даже не приглашала. Мне не нужна ничья жалость, мамочка. Ни твоя, ни Ричарда.
— Ева, я прошу тебя…
— О чём ты меня просишь, мама? — она резко вскочила из-за стола, чувствуя, как те самые блинчики, которыми она ещё недавно искренне наслаждалась, теперь вставали ей поперёк горла, вызывая тошноту. — Хватит говорить намёками! Давай уже, скажи мне в лицо всё то, что ты думаешь обо мне. Что я веду себя, как последняя идиотка, отказываясь от замечательного Ричарда ради какого-то писателя из парка! Ведь ты уже знаешь о Марке, не так ли? Знаешь?!
— О Марке? — лицо Джины заметно побледнело, — Значит, Марк… Опять этот Марк…
— Опять? — Ева подошла ближе к перепуганной женщине, — Что ты хочешь этим сказать, мама? Отвечай!
— Успокойся, Ева… Прошу, не надо так…
— Говори! Почему ты сказала «опять»? Ответь!
— Всё началось в детстве, Ева. Много лет назад. Ты уже тогда говорила о каком-то Марке, которого называла своим другом. Вот только никто из нас его так никогда и не увидел. Никто, кроме тебя…
— Не может быть… Нет! Этого не может быть! — Ева попятилась назад, а перед её глазами одно за другим появлялись неизвестно откуда взявшиеся воспоминания из детства.
…Ей двенадцать лет, и она в каком-то другом парке, куда пришла со своей няней — темнокожей пуэрториканкой Авророй, которая просит девочку не уходить далеко от скамейки. Затем Аврора устало опускается на скамейку, а сама Ева бежит к игровой площадке, совершенно не обращая внимание на толпу детей, резвившихся возле неё. Всё её внимание устремлено лишь на сероглазого светловолосого мальчишку, стоявшего чуть поодаль, в гордом одиночестве. Она видит его бледное, худощавое лицо, покрытое едва заметной россыпью веснушек, ловя на себе не по возрасту серьёзный взгляд своего друга.
— Марк? — Ева немного смущается, однако вовремя преодолевает внутреннее волнение. — Пойдём, я познакомлю тебя с Авророй, моей нянькой. Ну идём, прошу тебя! А то я уже обещала ей! Сказала, что вы сегодня познакомитесь.
— Что? Ты хочешь познакомить меня со своей нянькой? — светловолосый мальчуган недовольно морщит свой веснушчатый нос. — Но я не хочу ни с кем знакомиться, говорил же тебе.
— Почему? Ты же мой самый лучший друг!
— Не хочу и всё. Пойдём лучше погуляем. А я тебе расскажу одну историю…
В ответ Ева кивает, сгорая от нетерпения послушать рассказ Марка. Ведь он такой фантазёр! Всегда рассказывает ей что-то интересное. А ещё говорит, что когда вырастет, то будет писать настоящие романы, которые будут издавать. Но всё же немного обидно, что её друг не хочет познакомиться с Авророй. Да и сама нянька довольно странно относится к желанию Евы познакомить их с Марком. Только молча улыбается и всё. А иногда советует Еве поиграть с другими ребятами. Да вот только не интересно ей с другими! Только Марк ей нужен, только с ним ей хочется болтать, гулять, играть. Но самое главное — слушать его удивительные истории, которые тот постоянно сочиняет. Нет, с другими такого не будет, это она точно знает…
