– Нет, не так! – возразила Маша. – У тебя есть сын, и еще будут дети. А что у Ульяницы?

– Да, верно, ничего, – вздохнула Ольга. – Только одна береста…

– Какая береста? – не поняла Мария.

– Письмо, которое однажды ей прислал Никита. Она эту бересту, как икону, хранит. «От Никиты к Ульянице. Пойди за меня. Я хочу тебя, а ты меня…»

Ольга вдруг заплакала, уронив голову на руки, а Маша обняла ее за плечи и сама едва удержалась от слез. Откровения сестры глубоко запали ей в сердце.

…Для Киева наступили беспокойные дни. Из Чернигова доходили вести о предательстве Давидовичей, изобличенных мудрым Улебом. Князь Изяслав двинулся к реке Супой, поручив столицу своему брату Владимиру. Скоро гонцы уже понесли в Киев, Смоленск и Новгород весть о предстоящей войне.

Анна в отсутствие мужа и старшего сына чувствовала себя хозяйкой, отвечающей за всех домочадцев, обязанной защитить их в лихую годину.

Ворочаясь с боку на бок бессонными ночами, она думала-передумывала о каждом из своих близких. Как уберечь Марию, если вдруг начнутся в городе беспорядки? За Ольгу, за Евдокию и внуков тоже страшно. Но они хоть сидят дома в беспокойное время, а Маруся-то все норовит выбежать, чтобы самой увидеть и услышать, что в городе творится. И за Андрея душа болит – уж больно горяч, в отца, а рассудительности отцовской нет. И где-то теперь Дмитрий и Константин? Дай им Господь счастливой дороги…

…Между тем Клинец и его старший сын как раз находились на одном из самых трудных отрезков пути – у Ненасытецкого порога. Здесь ладьи разгружались от людей и товаров и на волокушах или катках переправлялись до конца порога. Ненасытец тянулся почти с версту, а высота его водопадов была в два или три человеческих роста. Купцы, шагая вдоль обрывистого берега, со смесью восторга и ужаса любовались кипящим пенным разливом реки, похожей здесь на бушующее море. Водный путь устилали огромные скалы, цепи гранитных гор, ряды хребтов. Со страшным грохотом и силой исполинские волны неслись от одного каменного великана к другому, вздымаясь водной стеной, а потом стремительно падая вниз, откатываясь по уступам и обнажая бездонные пучины.

Здесь, на границе самого опасного из порогов, Дмитрия и Константина ждала не слишком приятная встреча. От Ненасытца до следующего, Волнигского, порога было четырнадцать верст, и этот путь уже можно было проделать по Днепру. Пока киевские купцы загружали свои товары обратно в ладьи, переставленные теперь с волокуш на воду, другие путешественники, идущие вверх по Днепру, разгружались, чтобы тянуть ладьи волоком до конца порога. Это были греческие купцы, и Дмитрий, столкнувшись взглядом с одним из них, узнал молчаливого и незаметного спутника Зоила Оксиванта. Хрисанф, разумеется, тоже узнал Клинца, и для него эта встреча оказалась неожиданной. Но грек не подал виду, что неприятно удивлен, и обратился к Дмитрию и Константину с подчеркнуто вежливым приветствием. Они разговорились. Хрисанф узнал, какие события задержали Дмитрия в Киеве. А на вопрос Клинца, почему грек так быстро вернулся на Русь и не связано ли это с Марией, Хрисанф принялся уверять, что все дело только в торговых выгодах, а сватовство Гелиодора к Марии тут ни при чем, и молодой грек приедет в Киев не раньше осени, как и было условлено. Когда Дмитрий спросил о своем ромейском друге, Хрисанф с готовностью отдал ему письмо и подарки от Никифора. Прочитав письмо, Клинец задержался взглядом на последней странице, где написано было о том, какие превосходные люди Зоил Оксивант и его племянник и каким преданным, надежным слугой является их помощник Хрисанф. Что-то в этих похвалах показалось Дмитрию странным. Трудно было поверить, чтобы Никифор мог питать особое уважение к Зоилу. Но эти строки были написаны той же рукой, что и все остальные, и не узнать почерк друга было невозможно.

– Ну что ж, – сказал Дмитрий, закончив читать, – в Киеве отдашь это письмо и подарки моей жене. А следующее Никифор, наверное, пришлет нам уже из Трапезунда.

– Поверь, господин, это совсем не плохо, что твой друг уезжает из Константинополя, – заметил Хрисанф. – Трапезунд тоже прекрасный город. Его называют «голова и глаза Азии».

Они говорили под грохот воды, падающей с гранитных скал порога. Фонтаны струй и брызг поднимались над водой, переливаясь радужным сиянием в лучах солнца…

Анна и Мария сразу же узнали Хрисанфа, хотя выглядел он необычно: оборванный, с пятнами крови на одежде, с царапинами и синяками на лице. Столь неожиданное его появление в доме Клинцов показалось хозяевам зловещим знаком. Усадив незваного гостя на скамью и дав ему воды, Анна с замиранием сердца приготовилась слушать его рассказ. Было понятно, что в их дом он явился не случайно и принес отнюдь не радостные известия. Тут же прибежала испуганная Евдокия. Вышел в сени и Андрей, еще не успевший в это утро уйти из дому по делам службы. Многие гридни уже уехали на войну, но Андрей был в числе тех, кому князь приказал оставаться в Киеве и помогать Владимиру Мстиславичу поддерживать порядок.

Увидев, что все домочадцы в сборе, Хрисанф сбивчиво заговорил, мешая русские и греческие слова:

– Увы, увы, я принес вам плохие новости. Я направлялся сюда в свите моего молодого господина Гелиодора. Зоил, его дядюшка, заболел, а Гелиодор не смог дотерпеть до осени и двинулся в Киев, чтобы увидеть прекрасную нимфу своей мечты. – Хрисанф бросил быстрый взгляд на Марию, которая невольно покраснела и опустила глаза. – И вот, у порогов, у этого опасного порога… как его… Неясытя мы встретили вашего господина Дмитрия вместе с сыном. Но при каких ужасных обстоятельствах состоялась эта встреча!.. На ваши ладьи напали половцы. Бой был жестоким. Мы с Гелиодором и наши люди тут же пришли на помощь Дмитрию и Константину. Поверьте, если бы не мой господин, Дмитрий мог бы погибнуть. В последний миг Гелиодор успел отразить удар половецкой сабли, нацеленной на…

Анна вскрикнула и едва не лишилась чувств. Мария, сама испуганная и бледная, тут же кинулась к матери, поддержала ее. Запричитала, всхлипывая, Евдокия. Андрей молчал, но по тому, как нахмурились его брови, как заходили желваки на скулах, было видно, что и он сильно встревожен. Анна, с трудом переведя дыхание, постаралась побыстрее взять себя в руки и велела Хрисанфу продолжать рассказ. Грек втайне был доволен тем впечатлением, которое произвел на слушателей.

– Так вот, – продолжал он, – господин Гелиодор спас Дмитрия от смерти, но, увы, не смог спасти его от плена. Половцев было слишком много, и они связали раненых Дмитрия и Константина и увели их в шатер к своему главарю. Гелиодор тоже был ранен, да и я, как видите, потрепан…

– Почему же вас с Гелиодором половцы не взяли в плен? – недоверчиво спросил Андрей. – Да и вообще странно, с чего это вдруг они стали нападать на купцов? Ведь князь давно с ними замирился.

– В том-то и дело, что это не обычный разбой, – ответил Хрисанф, тяжело вздыхая. – Ваш отец объяснил мне, почему так случилось. Половцы не просто напали на первого встречного купца. Они искали именно Дмитрия. А подослали их черниговские князья, когда прослышали, что Дмитрий и его сын отправились в дорогу. Враги великого князя стараются убрать всех его влиятельных сторонников.

В столь смутные времена, да еще учитывая давнюю дружбу черниговских князей с половцами, рассказ Хрисанфа отнюдь не выглядел неправдоподобным.

– Где же теперь Дмитрий и Коста? – спросила Анна, стараясь подавить рвущееся наружу волнение. – Что с ними?

– Как я уже сказал, госпожа, они ранены. А слуги, которые их сопровождали, тоже либо ранены, либо убиты. Главарь половцев сначала хотел увезти Дмитрия и Константина в Чернигов, но потом мой господин Гелиодор сумел договориться с ним о выкупе. Вы ведь знаете, эти кочевники очень жадны, и Гелиодору удалось их подкупить. Они согласились оставить Дмитрия и Константина лечиться у монахов на Монастырском острове. Там же сейчас лечится и мой господин, который тоже серьезно ранен. Гелиодор отдал половцам все свои деньги, но все равно немного не хватило. Они требуют еще пятьдесят гривен серебром. Но не это главное. Половцы, увидев, как отважно греки ринулись защищать русичей, решили, что Дмитрий связан с ромейскими архонтами. Они стали допытываться, не вступил ли князь Изяслав через Дмитрия в сговор с византийцами. Под угрозой пытки Гелиодору пришлось сказать, что он защищал русского купца как своего будущего тестя. Но вы же знаете, насколько подозрительны половецкие разбойники. Главарь заявил моему господину: «Пусть твоя невеста приедет сюда, на остров, и здесь обвенчается с тобой, а заодно и привезет остаток выкупа. Тогда мы поверим, что ты не участвуешь в княжеских распрях, и не донесем на тебя черниговским князьям». – Хрисанф посмотрел на Анну и Марию. – Теперь в ваших руках свобода и жизнь Дмитрия, Константина, а также моего господина Гелиодора. Решайте, как поступить.