Вот письма Тесея. Он всегда писал сухим языком отчёта: «Дорогая мама. Я жив и здоров, и, знаю, это тебя обрадует, далеко от боёв. Сейчас нас расквартировали в Ардеа. Большего сказать не могу — совершенно секретно». Ньют и не знал, что брат был в Италии. Тесей всегда писал коротко, сообщая только, что жив и где находится, но много спрашивал о самом Ньюте, о его драконах и ситуации в Карпатах.

Пара писем от Персиваля Грейвза — их он трогать не стал. И вот, под ними, ответ.

Простой лист бумаги с неровным левым краем, будто вырвали из книги. Чернила уже начали выцветать, а в нескольких местах их смазали капли влаги. Но печать была всё такая же яркая.

«Извещение. Ваш сын Тесей Скамандер…»

Погиб. И дата. 22 апреля 1915 года.

Ньют сжался в комок, опускаясь на стул, продолжая сжимать в руках бумажку.

22 апреля 1915 года. Он прочёл об этом во французской газете через неделю, будучи уже в Карпатах, куда сбежал за три дня до страшной даты. Он тогда ещё плохо знал французский и попросил, нет, потребовал у Дениз перевести первую полосу, украшенную колдографией. Под групповым снимком чёткие фамилии: Фоули, Олдридж, Брукс, Верретт и Скамандер. Единственный выживший.

Наконец поняв, во что он ввязался, он только и мог, что смотреть на лица на колдографии, пока пришедший за Дениз Корней не заглянул в газету и, заметив знакомую фамилию в статье, не покачал головой. «Ты скоро привыкнешь», — сказал он, а Ньют не верил. Как к такому можно привыкнуть?

Можно.

«Они послали похоронку раньше, чем его нашли. Скоты!»

Что пришлось пережить маме? Когда она узнала правду? Из газеты, или ей всё же послали опровержение? Нет, в коробке его нет.

Ньют смотрел на письма в своих руках, словно потерял что-то важное и не мог найти. Даже сформулировать для себя толком не мог, что же на самом деле он надеялся найти в коробке. Внутри было пусто, и хотелось чем-то её заполнить. Раньше помогала забота о драконах, потом — о Томе и паре кошек, для которых уже нашлись новые хозяева. Когда было пусто, нужно было только занять руки. Пойти приготовить еды, навести порядок в комнате, выбросить ненужные бумаги и протереть пыль. Без магии. Она требовала большей концентрации.

Раньше можно было взять в руки скрипку. Но играть Ньюту давно уже не хотелось.

Мама играла на арфе. Тесей на рояле. Кажется, целую вечность дом не наполняли звуки музыки, ни траурной, ни триумфальной. Здесь не скорбели и не радовались.

Просто делали вид, что жизнь продолжается.

Комментарий к Глава 3

*Розарий - традиционные католические чётки.

========== Глава 4 ==========

— «Группе обеспечения магического правопорядка удалось задержать Алана Рассела Бёрни, подозреваемого в жестоком убийстве двух магглов, в его доме в Ковент-Гарден», — сообщила официальный представитель Отдела обеспечения магического правопорядка Мелисса Ледбеттер…

— Сесиль, — прервал Ньют коллегу, зачитывающую ему первую полосу «Ежедневного Пророка», — прости, но мне сейчас не до новостей о Бёрни.

Каван замолчала, посмотрела сначала на Ньюта, потом на серое пальто в его руках, и протянула:

— А-а-а… Ты к брату собираешься.

— Угу, — буркнул Ньют, на ходу застёгивая пуговицы. Ночью он так и не смог заснуть, до рассвета просидев у ящика со спящим Томом, перечитывая письма Тесея и бережно хранимые газетные вырезки. Ох, Мерлин, он знал о своём брате не больше, чем в этих газетах писали…

— Пусть почитает. — Каван сложила «Пророк» и протянула Ньюту. — В Мунго свежую прессу не найти. Наверняка целители считают, что их пациентам нельзя волноваться. — Она фыркнула.

— Спасибо. — Ньют знал, что больным в Мунго приносят прессу каждое утро, и Тесей, скорее всего, от безделья уже прочитал сегодняшний номер трижды, но принял из рук Каван газету.

Время было обеденное, а потому в холле больницы снова было много народу. Без Селвина, уверенно прокладывающего путь к лестнице, Ньют чувствовал себя в толпе не так уверенно. Несколько раз он, пытаясь не столкнуться с кем-нибудь, оттаптывал ноги возмущающимся магам, краснел и извинялся.

На стук в дверь никто не отозвался, и Ньют рискнул заглянуть внутрь.

Тесей, остающийся единственным обитателем палаты, зашевелился в царстве белых одеял и подушек и с видимым усилием, опираясь на руку, сел, подгибая ноги к груди.

— Я принёс тебе газету, — выпалил Ньют и тут же опустил глаза. Далась ему эта газета, нет бы сказать: «Здравствуй, Тесей. Как самочувствие?»

— Спасибо, — кивнул брат, отодвигаясь назад, опираясь теперь о спинку кровати и давая Ньюту больше места, чтобы сесть. Тот, по своему обыкновению, занял самый краешек, сохраняя дистанцию.

— Как ты? — Принесённая газета перекочевала в руки Тесея. Тот не стал её разворачивать, а положил на колени, буравя взглядом.

— Поправляюсь. — Губы брата дрогнули, складываясь на мгновение в подобие улыбки. — Обещают отпустить через три дня, но я собираюсь настоять на домашнем лечении. А то скоро пересчитаю все листья на обоях от скуки.

— Хочешь, я принесу тебе книг? Честертона, я знаю, ты его любишь…

— Нет, не хочу тебя обременять, — отрицательно покачал головой Тесей, разворачивая, наконец газету. Он нахмурился. — Не мог бы ты принести мне чашку чая?

— Хорошо, — поджав губы и надеясь, что этот жест детской обиды остался незамеченным братом, Ньют встал. Конечно, он сходит за чаем. Как отказать Тесею, когда тот просит?

— Ньют, здравствуйте! — Светловолосая целительница чуть не налетела на него на середине коридора.

— Здравствуйте, — машинально поздоровался он, но волшебница уже побежала дальше, остановившись только у палаты Элфиаса Бербиджа.

Ньют прошёл через несколько двойных дверей, прежде чем выйти обратно к лестнице. Всё время, что он поднимался на шестой этаж, портреты весьма суровых на вид целителей окликали его, ставили диагнозы и предлагали способы лечения. Но Ньют знал, что на лице у него не обсыпной лишай, а веснушки, и сутулится он не потому, что кто-то наложил на него проклятие.

В светлом кафетерии людей было немного — в основном целители, занимающие столы у окна напротив буфетной стойки.

Пока домовой эльф подогревал чайник, Ньют, положивший перед собой пару кнатов, разглядывал деревянную столешницу.

Над большой керамической кружкой поднимался ароматный пар. Кажется, мята. Да, в больнице только и пить, что чай с успокаивающим эффектом. Ньют бы и сам не отказался, даром что предпочитал какао, но руки потряхивало, отчего по поверхности напитка шла рябь. Ночью он влил в себя несколько кружек, и это даже помогло, но теперь организм требовал хотя бы четыре часа здорового сна. Нужно было только до вечера продержаться.

— Скамандер! — Ньют замер у самой двери. Она была закрыта, но выкрикнувшая фамилию женщина, похоже, стояла к ней слишком близко, чтобы её не было слышно. — Будь здесь Грейвз, он бы просто снова разбил тебе нос, — Ньют напряжённо вслушался, ещё не понимая, что послужило причиной явно неприятного и на повышенных тонах диалога, — а потом вы бы напились дрянного виски и, может быть, всё стало бы хорошо. Но нет ни Грейвза, ни Лакрой, только я и, во имя всех святых, тебе придётся меня послушать.

Если Тесей что-то и ответил на этот горячий выпад, его нельзя было услышать. Ньют только мог представить, как брат опускает газету и своим приятным, всегда спокойным голосом, отвечает. Тесей никогда не кричал.

Или Ньют никогда этого не видел.

— Прочти мои мысли! — Ньют нахмурился. Тесей держал в секрете свои способности и, если кому-то открывался, значит, очень доверял этому человеку. — Прочти! — Голос стал тише, по эту сторону двери его уже было едва слышно. — Я так и думала…

Ньют сместился в сторону, чтобы казалось, будто он только пришёл. Пар всё ещё вился над кружкой. Ему могли поверить.

— Ой, простите! — Как и с десяток минут назад, целительница снова чуть на него не налетела. Щёки её пылали. — Я вас не заметила.