— Это так, — коротко ответил Ньют, следуя за аврором. Ему всё ещё не верилось, что Бёрни может быть преступником.

— Селвин! – Знакомый голос заставил Ньюта замереть каменной статуей. Тесей умел появляться неожиданно — и, судя по выражению лица, аврор не ожидал встречи. – Ньютон?

— А вы быстро, Скамандер.

Ньют искоса глянул на брата. Он казался ещё более уставшим, чем вчера в «Одуванчиковой кошке». Должно быть, всю ночь провёл за работой.

— Отлично. У меня для вас как раз ещё одно дело.

— Я слушаю, сэр. — Голос Тесея не выражал никаких эмоций.

— Вы отвыкли от магических дуэлей, Скамандер. Вам нужно больше практики. Поэтому жду вас вечером на тренировочной площадке.

Тесей недоумевающе вскинул брови. Но, похоже, в иерархии Аврората Селвин стоял выше.

— Да, сэр.

Брат кинул настороженный взгляд на Ньюта. «Всё в порядке», — подумал тот, надеясь, что его мысль будет услышана.

— До вечера, Ньютон.

— Сюда, мистер Скамандер.

Селвин махнул рукой, призывая следовать за ним дальше по коридору, и Ньют покорно поплёлся сзади, украдкой бросая взгляды по сторонам. Например, стену справа занимал ряд портретов директоров Отдела. С самого основания Министерства эти люди стояли на страже порядка волшебного сообщества Британии. Должно быть, когда Тесей проходит здесь каждый день, эти мужчины и женщины укрепляют его веру в работу. Ответственную и важную.

— Проходите, мистер Скамандер.

Они оказались в небольшом кабинете, большую часть которого занимали картотечные шкафы.

— Присядьте, пожалуйста.

Ньют опустился на предложенный стул, а Селвин сел за стол так, что свет из окна за его спиной теперь скрывал его лицо. Сверху послышалось хлопанье крыльев, и на столешницу опустился ворон. Он, наклонив голову, тёмным глазом внимательно изучал посетителя, будто пытаясь заглянуть в душу и удостовериться, что всё, сказанное в стенах кабинета, будет правдой.

— Так… дата…

Из ящика стола выскользнули бланк и перо, под диктовку аврора записывающее полное имя Ньюта и прочие формальности.

— Итак, приступим. Как давно вы работаете с Аланом Бёрни?

— Три месяца, — ответил Ньют. Он чувствовал себя неуютно. Как будто перед невыразимцем, только на этот раз от него хотят узнать о человеке, а не о драконах.

— Были ли вы знакомы с Аланом Бёрни до начала работы в Министерстве?

— Видел несколько раз в Хогвартсе. Это считается?

— Вы разговаривали?

— Нет.

Селвин постукивал пальцами по краешку стола. Так люди делают или когда задумываются, или когда нервничают.

— Общались ли вы в нерабочее время?

Ньют снова отрицательно покачал головой. Ворон перед ним чистил пёрышки, сунув голову под крыло и выгнув грудь.

— Как бы вы охарактеризовали Алана Бёрни?

Чувство, что он отчитывается перед невыразимцем, усилилось. Ньюту никогда не приходилось давать характеристику людям, у него не было опыта. С животными проще. Он знал, какие слова подобрать, чтобы расположить к подопечному волшебника, ничего в магических созданиях не смыслящего.

— Как обычного человека. Он выполнял свою работу. Это ведь самое главное.

— А отношения в коллективе?

— Что?

— Как он относился к коллегам?

— Он много шутил. Не всегда удачно, но беззлобно. — Ньюту не нравилось, что о Бёрни говорили в прошедшем времени. Как будто он умер. — Мисс Каван может рассказать больше. Они дольше работали.

— А как он относился к вам?

Ньют поднял было глаза на аврора, но тут же опустил. Яркий свет из окна ослеплял, не давая толком разглядеть выражение лица человека напротив.

— Мы не были дружны, но и не конфликтовали. — Ньют врал, конечно. Пару раз Бёрни откровенно напрашивался на драку. Как дворовая собака в вольере с медведем, он ходил кругами, скалил зубы, но первым не нападал. – Я ничего о нём и не знаю, кроме имени да пары фактов, которые и вам наверняка уже известны.

Селвин некоторое время молчал, поглаживая ворона по оперению на груди.

— Прочтите и подпишите, мистер Скамандер. И можете идти.

Покидал Ньют второй уровень с гадким чувством на сердце.

========== Глава 2 ==========

«Саламандра так названа, потому что противостоит огню. Её яд из всех имеет наибольшую силу. Другие гады убивают по одному, а она сразу многих. Ведь если она проникнет на дерево и напитает плоды ядом, то убьет всех, кто их съест, и даже если в колодец упадет, сила ее яда убивает всех, кто выпьет воды из колодца…»*

Ньют потёр переносицу и отложил книгу. Это был старый бестиарий, написанный на латыни довольно витиеватым языком и это, помимо знаков препинания и мелкого, хоть и аккуратного почерка, создавало дополнительные проблемы при чтении. Ньют не мог назвать себя специалистом в мёртвых языках, а потому рядом, среди прочих бестиариев, так же лежал толстый словарь.

Случись кому-то забрести в библиотеку, притаившуюся у самого пересечения Косого и Лютного переулков, и подняться в читальный зал на втором этаже, он бы застал любопытнейшую картину. Жилистого, долговязого, будто ещё не до конца выросшего молодого человека, под светом магических свечей склонившегося разом над пятью книгами разной степени древности. Этот «кто-то» покрутил бы пальцем у виска, ведь зачем сличать пять разных бестиариев, когда можно взять самый новый и все нужные сведения искать там? С точки зрения Ньюта это было неверно. Ведь так нельзя узнать, в какой момент в новый толмуд прокрались фатальные ошибки. Сейчас любому известно, что саламандры совсем не ядовитые и мерзкие, а приятнейшие существа, а вот волшебники в двенадцатом столетии считали иначе. Сколько же заблуждений о магических зверях так и кочует из века в век, из книги в книгу?

— Библиотека закрывается через десять минут, мистер Скамандер, — в его закуток заглянул дряхлый библиотекарь. Он кутался в несколько белых шалей и горбился, отчего становился немного похож на привидение. Сходство только усугублялось выцветшими глазами, седыми волосами и бледной кожей, будто припорошенной мукой.

— Да-да, я сейчас! — Ньют принялся лихорадочно собирать свои заметки, разбросанные по всему столу, закрывать книги, поднимая в воздух клубы песочного цвета пыли. Старый библиотекарь что-то неразборчивое пробормотал себе под нос, принимая из рук Ньюта фолианты. В прошлые пять раз он упорно отказывался от того, чтобы тот самостоятельно расставил книги по полкам, и пришлось смириться с нежеланием старого волшебника показаться немощным в глазах молодого поколения.

Накинув пальто и задрав воротник повыше, Ньют выскочил на улицу. С непроницаемо-серого неба капал дождь. За три года в Карпатах Ньют отвык, что зимой может идти что-то кроме снега, и потому недоумённо задрал голову. Люди вокруг, привыкшие к превратностям лондонской погоды, спокойно проходили мимо, не обращая на него никакого внимания. Ведь правда, в Косом переулке можно много чем заняться: поглазеть на новую модель «Дубравы», пропустить стаканчик грога в «Дырявом котле»… а не пялиться на небо так, будто год безвылазно просидел в египетских подземельях.

Серое пальто хорошо предохраняло от влаги, но стоять под промозглым дождём дальше совсем не хотелось. Ньют, стараясь огибать лужи, быстрым шагом двинулся к арке, ведущей в город. Перед тем как аппарировать домой, он хотел купить для матери бутылочку её любимого сливочного пива.

— Я дома, — оповестил он о своём приходе, закрывая дверь и скидывая пальто. Ноги были неприятно мокрыми. В этой части Англии осень не хотела так просто сдавать позиции и, хоть Ньюту нужно было пробежать всего пару ярдов до веранды, он всё равно успел набрать воды в ботинки.

— Здравствуй, радость моя, — из дверей в столовую показалась мама, ещё не успевшая сменить рабочий комбинезон на домашнюю одежду. Она обняла Ньюта за шею и легко чмокнула в щёку. От её рыжих волос пахло мокрыми перьями и сухим сеном.

В выходные, если не было важных дел, Ньют старался покидать свою съёмную комнатушку, большую площадь которой занимали книги, и проводить время в родном гнезде.