Они вошли в кафе, заняли свободные места.
— Амариллис, будь добра, дарджилинг. На две персоны.
Девушка в белом переднике кивнула и бойко удалилась к другому столику. Посетителей было довольно много, они переговаривались, создавая впечатление оживленного улья.
Они заняли столик под пейзажем с ивами. Только кошка в этот раз не разгуливала по веткам. Оглядевшись, Ньют заметил её, прыгающую среди одуванчиков на родном полотне.
Аврор молчал и не сводил с Ньюта взгляда, от которого внутри постепенно холодело, пока на белую скатерть не опустился поднос. Чай и большая кружка какао. Амариллис заговорщически подмигнула Ньюту.
Селвин пригубил чай, прикрыв глаза, наслаждаясь вкусом. Голос его, который Ньют уже и не чаял услышать, будто чарами оградил их столик от всех посторонних звуков:
— Да, уютное место. Я, конечно, из ностальгических чувств отдаю предпочтение «Дырявому котлу». Помню, мы с вашим отцом отмечали там каждый сданный экзамен, первое успешное дело…
— Вы знали отца? — Ньют внимал с жадностью. Конечно, аврор был знаком с ним. Они ровесники, наверняка. Вместе учились, вместе работали. Столько всего нового теперь удастся узнать…
— Конечно. — Селвин прикрыл глаза, вспоминая. — Старина Гектор. Смелый, как грифон и гордый, как гиппогриф. Безрассудный, как все мы в молодости, презирающий правила.
Ньют невольно улыбнулся. В тех же словах отца описывала мама, только глаза её при этом сразу темнели. Ньют был слишком мал, когда отца не стало, и всё, что ему осталось — колдографии и чужие рассказы.
— Сложно было найти более въедливого аврора, чем ваш отец, Ньют. Если он нападал на след преступника, то шёл до победного конца.
Против воли заалели щеки. Это было приятно. Знать, что отец был героем. Немного тяжело, конечно. Потому что отец так и не увидел, как ловко Ньют управился с первым своим гиппогрифом; не пожелал удачи в первом учебном году, помахав рукой с перрона Кингс-Кросс. И уже не примет в дар экземпляр книги, которую Ньют обязательно напишет.
— Тесей пошёл в Гектора. Одно лицо, один характер, разве что кажется спокойнее. — Селвин обратил внимание на чай. Ньют же всё помешивал сахар в какао, вовсе о нём позабыв. — А вот презрения к правилам в нём ещё больше. И напарница у него под стать была. Безрассудная, дерзкая, но большого ума. Дороти Брукс…
Ньют моргнул, словно очнулся ото сна. Он уже видел это имя. В старой французской газете под групповым снимком.
— Мистер Селвин, — холодно прервал его монолог Ньют, — вы ведь мне всё это рассказываете — про отца, про Тесея, — потому что чего-то хотите от меня.
Ньют был честен с собой: он далеко не так хорошо понимал людей, как зверей. Ему тяжело было разобраться во всех тех ритуалах, которые ежедневно совершали его соотечественники. Но «тяжело» не значит «невозможно». Он чувствовал ложь, он распознавал разные уловки, к которым прибегают люди, когда им что-то нужно. Потому что Тесей так делал, а за ним Ньют наблюдал всю свою жизнь.
— Давайте говорить честно. — Ньюту было неприятно. Его любовь к отцу, которого он едва помнил, его любовь к брату попытались использовать. — Чего вы хотите?
Селвин некоторое время молчал, пристально разглядывая Ньюта. Карие глаза его смеялись.
— Вы тоже очень похожи на Гектора, — спокойно ответил он, будто не заметив, что его маленькая хитрость раскрыта. — Любите прямоту.
— Так давайте прямо и поговорим.
Селвин вдруг улыбнулся. На мгновение, но неподдельная искренность проскользнула в этой улыбке.
— Мне нравится ваш настрой. И я надеюсь, что ко встрече с Тесеем он сохранится. Потому что мне очень важно донести до сына моего близкого друга одну мысль.
Ньют молчал и слушал. Селвин отпил чай.
— Передайте Тесею, чтобы поправлялся скорее. И что отец бы им гордился.
— Всего лишь?.. — не смог сдержать удивления Ньют. Он-то думал, что такое вступление предваряло поручение министерской важности.
— А вы думали, — хохотнул аврор, — я через вас ему расследование подкину, чтобы без дела не скучал?
Ньют смущённо покраснел.
— Пока целители не признают его здоровым, пусть расслабится. — Селвин одним глотком допил чай и засобирался.
— Мистер Селвин! — окликнул аврора Ньют на улице. Тот обернулся, чуть наклонив голову в немом вопросе. — Не расскажете, как продвигается дело Бёрни?
— А вот до умения Гектора вытягивать информацию вам ещё очень и очень далеко, Ньют. Не расскажу.
Закусив губу, Ньют проводил Селвина взглядом.
========== Глава 6 ==========
Хаски глядела на Ньюта в упор умными зелёными глазами. Ньют внимательно смотрел кошке меж ушей. Воздух между ними дрожал от напряжения. Тонкий лукотрус, прижатый когтистой лапой к полу, притих, рассчитывая прикинуться простой веткой. Вопрос, где кошка его поймала, сейчас волновал Ньюта меньше всего.
— Давай подумаем как два разумных существа, — обратился он к Хаски. Конечно, проще всего было бы просто использовать магию и освободить пленника, но это могло испугать кошку. А Ньют рассчитывал построить с ней добрососедские отношения.
— Посмотри на него, — Ньют указал пальцем на едва трепыхающегося лукотруса, — вот что ты планируешь с ним сделать? Не съешь, он ведь невкусный.
Кошка наклонила голову, внимая, а потом зевнула, сильнее придавив добычу к полу. Ньют не подал виду, что это его взволновало. Кошки, они такие, вкусовые качества жертвы их интересуют в меньшей степени (особенно когда каждый день перепадают мясные обрезки с хозяйского стола), а вот возможность поиграть с ней, то отпуская, то нагоняя и пугая до полусмерти… В этом отношении кошки очень походили на некоторых людей.
— У твоей игрушки слишком много острых сучков, — применил другую тактику Ньют. — И когда она устанет от тебя убегать, то нападет. И, в лучшем случае, останешься без глаз. Как ты тогда будешь играть с мышами?
Хаски дёрнула хвостом. Она была недовольна, но не могла не признать правоту Ньюта. Она родилась на улице и умела ценить будущее. Поэтому миролюбиво подняла лапу, отпуская лукотруса. Тут настало время Ньюта. Он проворно поймал несчастного за тонкое зеленое тельце. Ещё предстояло успокоить его…
Лукотрус всеми конечностями ухватился за большой палец Ньюта. Листики, служившие ему подобием человеческой шевелюры, подрагивали. Да и всё тоненькое тело сотрясал мелкий тремор.
— Тише, тише, малыш, — ласково прошептал Ньют, оглядываясь, не зная, куда бы переместить испуганное создание.
— Я слышала шум. — В дверь заглянула мама. — Всё в порядке, радость моя?
— В полном, — бодро улыбнулся Ньют, быстро пряча лукотруса в карман жилета и пытаясь встать так, чтобы не было видно ящика с Томом, от которого поднимался лёгкий дымок, и царящего на кровати бардака.
— Её можно погладить? — К счастью, мама отвлеклась на Хаски. Кошка, помахивая поднятым хвостом, величественно проследовала в коридор.
— Пока она к нам не привыкнет, лучше не рисковать, — покачал головой Ньют. Сам он получил глубокую царапину, когда выпускал новую обитательницу дома из коробки.
— Какая-то у нас тяга к своенравным котам. У меня до сих пор шрамы от Бандита не сошли.
Ньют улыбнулся. Всё его детство Бандит считал, что охотиться на высунутые из-под одеяла ноги хозяев — цель всей его кошачьей жизни. А если двери на ночь запирались, он оскорблялся до глубины души и страдальчески мяукал, пока его не пускали внутрь.
— Зато с ними веселее. — Ньют аккуратно выпроводил маму из комнаты и сам вышел следом. Устроенный Хаски шум не разбудил Тома, так что можно ненадолго оставить его. Пепел можно убрать и позже. А Тесей, кажется, был в библиотеке.
— Твоя правда. Пойду найду её, пока она не попыталась выбраться на улицу к гиппогрифам.
— Я смогу объяснить ей, что лезть в загон — плохая идея. — Судя по продемонстрированным Хаски способностям, кошка должна была бы и сама догадаться об опасности подобной затеи. Однако стоило удостовериться.
