— Я горжусь тобой! Мне много раз было за тебя страшно.

— Ну и чем тут гордиться? Мне, если хочешь, тоже было страшно. Да и повод для гордости еще не возник. Все решит последняя схватка.

— Одна, надеюсь?

— Да. В финале уже одна. А вот сейчас придется выдержать две, иначе не сносить мне позора.

— Почему две? Здесь ведь другие правила.

— Именно что другие. Тот, кто победит среди заявивших себя, собственно и становится финалистом. А золотую медаль приносит победа над чемпионом прошлого года — над нашим достославным Быком. Сейчас нас четверо. Двоих нужно победить.

Шторм-Спринг тяжело вздохнул, представив, как же трудно будет сейчас Тони. По сравнению с ним сам он здесь, по сути, просто делал свою привычную работу — метко стрелял. И воочию убеждался, что досье его товарища, прочитанное сразу по получении заказа, содержало отнюдь не надуманную информацию. Серьезные занятия несколькими видами единоборств и обеспечили Блэку дорогу в полуфинал борьбы без правил. Вот только это один из самых опасных видов спорта, и самое страшное — отнюдь не поражение в поединке. Сердце убийцы ударялось о кость грудины, с губ готовы были сорваться слова, которые ни один мужчина не может сказать просто так. Но это было бы неправильно. Тони скинул рубашку, стянул с себя футболку. Его болельщики просто взорвались приветствиями. Но ровно такой же шквал возник с противоположной стороны, когда вышел соперник — явный потомок северян, в далеком прошлом, быть может, и открывших эту Америку.

Бой без правил жесток, но потому реалистичен. Именно так будет вести себя человек, окажись он на том незавидном месте, что должен защищать свою жизнь, а быть может и жизнь своих близких. Разрешалось всё кроме выдавливания глаз, и намеренного травмирования противника, уже не способного защищаться. Болевые приемы были разрешены, и именно этим с самого начала начал пользоваться канадец, предки которого, скорее всего, были родом из Норвегии. Но только он знать не знал и знать не мог о том, сколь серьезную боль приходилось переживать Тони, не имея возможности заглушить ее лекарствами. Блэк дал сопернику показать все свои лучшие качества, «проглотил» безмолвно все страдания. А когда белокурый качок был уже изрядно измотан, Гризли начал действовать. Действовать прямолинейно, безжалостно и эффективно. В чём-то публика сама не поняла, как потомок норманнов оказался на земле захваченным рукой темноволосого брюнета и придавленным его коленом. Первый бой был выигран.

Покуда они смотрели второй поединок, Транди, не спрашивая, уселся сзади, обнял друга и массажем старался снять боль и напряжение его мышц. В какую-то минуту голова Энтони упала ему на грудь, выдав утомление. Но почти сразу Блэк пришел в себя, чуть отстранился и сделал несколько простых упражнений, готовясь к новому бою. В глазах его можно было прочесть, что он уже знает, с кем будет иметь дело. А когда победитель второго спарринга определился, громче рева толпы были возгласы Быка. Может быть, эти обидные выпады, а может быть просто предельная концентрация заставили Тони встать и даже раньше времени выйти на ринг. И чем больше было этих оскорблений и ругательств, тем более в нем загорался огонь. Схватка длилась минут десять, и, выйдя из нее победителем, Блэк и сам выдал в адрес обидчика такое, что никто бы не процитировал.

В прошедшие теперь дни отборочных матчей силовые виды спорта ставили на самый вечер. Сегодня же, из-за утренней непогоды и тумана, им предстояло еще идти на стрельбище. И если за себя Шторм-Спринг не очень переживал, то за Тони — уже всерьез. Бородач был взвинчен, всё еще сильно напряжён. Ни о какой холодной, отреченной от мира концентрации внимания даже говорить не приходилось. А при этом в перерыве между действами они узнали, что их главные соперники имеют уже пять медалей супротив их трёх. Тони тоже нужно было побеждать. Но как унять разбушевавшегося медведя, который после боя знать ни о чем не хотел, кроме кружки пива, или даже чего покрепче?.. Закрыв глаза, отрешившись на миг от всего, Шторм-Спринг сказал себе: «Да, был бы я там, где он, в жопу бы мне сейчас нужно было это кофе!» Он чувствовал Тони как никогда, более чем когда-либо любил его. И понимал. Но у них был только час времени. Очередной повод победить не сильнейшим, а везунчикам.

Любовь жгла его изнутри, но жить с таким парнем, как Энтони Блэксмит, было чертовски трудно. Приём «не находить слов» и довольствоваться безмолвием — не решение. Может, локальное решение. В безвыходной опасной ситуации Транди вспомнил поведение Эйрин. А она ведь никогда не молчала! Едва он просыпался, тяжело раненный, только ее слова помогали ему вновь заснуть. Всякий раз, когда она была с ним, она всё время с ним говорила. Говорила! О чем??? «О, боги, хоть я в вас не верю, поведайте мне, что ему сказать?»

На стрельбище разыгрался форменный скандал. Майк всеми средствами начал оспаривать первенство Транди. Да, парень был хорош в стрельбе, и не только. Но именно его выпады заставили судей соревнований докапываться до мелочей, к чему никто не был готов. Сын Быка просто теснил соперника с первого места. Тони, вместо спокойствия, вновь разошелся, да так, что лишь трое здоровяков удержали его на месте. Когда скандал на некоторое время утих, Шторм-Спринг отвел его в сторону, взял не за руку, а за длинный лохматый хвост шевелюры.

— Знаешь, есть вещи, где можно подождать. Да хоть целый век! И там я подожду. Но сейчас и только сейчас я вылью тебе на башку ведро холодной воды, но ты отстреляешь в десяточку! И посмей только так не сделать! Я развалю это бунгало и ни секунды больше не буду заботиться о тебе, если ты сейчас не победишь, не пройдешь в финал!

Наверное, в тот миг Шторм-Спрингу удалось найти нужные слова и надавить на «больную мозоль». Энтони никогда не знал — реально полного одиночества. Да, он считал себя одиноким. Он даже уходил от людей прочь. Но возвращался. И никогда в жизни не возвращался туда, где никого нет. Его любили и о нем заботились. Но здесь, в этом канадском захолустье, кроме Шторм-Спринга у него никого не было.

Уставшие затуманенные глаза цвета лондон-топазов поднялись и прожгли Транди злостью и яростью. Самое страшное для того, кто хочет любви. Но самое желанное в час, когда нужна лишь только победа. В четвертьфинале Тони был в конце списка. Нужно было почти что сделать невозможное.

— Я терпелив. И я подожду. Во всем остальном. Но сейчас ты сделаешь так, как надо. Ты можешь, и это не очень сложно!

Томный красавец, вальяжный медведь просто убрал назад свои густые темные волосы, потрепанные рукой товарища. Поднял ружье. У него было три выстрела. И все они вписались в «десятку». Можно было подумать, что он включил нечто запредельное в себе, или подключился к какому-то внешнему источнику. Но он явно не хотел получить ведро холодной воды на голову, он не хотел лишиться своего ужасного бунгало. И Транди явно угадал в том, что Энтони всегда нужен был человек рядом, кто действительно его любит и заботится.

Парни проходили в финал, причем, не сдав ни одной позиции. Но их соперники, при этом, уже имели очень серьезное преимущество.

Чуть перекусив и оставив Тони наедине с сочной курицей-гриль, уже затемно Транди решил прогуляться. День был очень напряжен событиями, но прежде всего сам он хотел осмыслить те пути и дорожки, что вели к центру сущности любимого. Один-единственный удачный случай еще не давал ответа на вопрос — как действовать дальше? Как правильно поступать во всех возникающих ситуациях? Что за секрет знает эта рыжая ирландка? Если бы Шторм-Спрингу сказали, что секрет лежит в том, чтобы научиться приручать львов, он бы пошел и на это.

Впрочем, тяжелые мысли быстро улетучились. Каким бы трудным не был прошедший день, он стал во всем удачен. Транди просто шел по лесу, когда навстречу ему неожиданно вышли четыре фигуры. Он застыл на месте и ледяным голосом поинтересовался, что им угодно. Уже в то время, что с уст выходили слова, Шторм-Спринг узнал в одном из них Майка, тут же вышедшего вперед и явно возглавлявшего компанию.