— Ты кретин! — девушка рвет темную комнату криком, на хрен разодрав свою глотку, и с горячим дыханием сжимает ладони в кулаки, прижав руки вдоль напряженного тела. Дилан немного приоткрывает рот, выдохнув:

— Воу, — он не выглядит сильно пораженным таким поведением, это определенно нечто новое. То, как она смотрит. То, как поднимаются её плечи, пока она дышит. Её сжатые до бледноты губы, и общая жесткость во всем теле — просто «ого». О’Брайена даже охватывает чувство вины, но вместе с ней проявляется необъяснимый интерес к такому проявлению характера девчонки.

На смену Океану приходит Деградация, и Оушин не способна проконтролировать наступившее разрушение.

Тею заметно трясет. И одному Богу известно, что именно способствует такой сильной дрожи. Она указывает на парня пальцем, с угрозой прорычав:

— Никогда! — её голос теперь хриплый. — Никогда так не делай! — если бы она могла, она бы кричала во всю глотку, но её голосовые связки на такое не способны. — Никогда!

Так, теперь О’Брайен полностью признает ошибку. Он должен был догадаться, что подобное напугает девчонку, а ведь у неё и без того испорчена нервная система. Дилан поднимает ладони, держит их чуть перед собой, с кивком головы выговаривая:

— Понял…

— Иначе я убью тебя! — Тея расходится не на шутку. — Я не шучу! Я забью тебя стулом до смерти! — она серьезна в своих намерениях, а вот у Дилана подобное заявление вызывает приступ усмешки:

— С каких пор толкаешь такие услуги? — он опускает руки, да и уголки его губ дергаются в полуулыбке, когда Оушин делает угрожающий шаг к нему, по-прежнему указывая на него пальцем:

— Это не смешно! — ей хочется разорвать этого типа на куски. Господи! Она не может остановить распространение злости, и та парализует все больше клеток мозга, отвечающих за здравомыслие.

Дилан пытается сгладить возникшую ситуацию, поэтому спокойным тоном шепчет:

— Извини, — наблюдает за тем, как девушка с трудом глотает воздух, начав топтаться на месте, взглядом метаться по помещению, будто бы это может её успокоить, но злость в груди растет. В голове всё путается. Каша из мыслей и воспоминаний. Картинки мелькают в скоростном потоке, когда Тея прикрывает веки, тут же жалея об этом. Она так хрипло втягивает внутрь себя кислород, что О’Брайен принимает её состояние за паническую атаку, поэтому щурится, с непониманием изучая её бледное лицо, и совершает один короткий шаг, протянув в её сторону ладонь:

— Эй, — и отдергивает руку, когда Оушин врезается в его лицо своим злостным взглядом, кажется, еще сильнее сдавив губы. Дилан с напряжением морщится:

— Хочешь меня ударить? — догадывается, что, возможно, ей это необходимо, чтобы добиться успокоения. Тея с дрожью кивает головой, процедив:

— Я ударю тебя, — твердо, уверенно, а О’Брайен старается не изменять себе и наигранно хмурится, указав пальцем на свое лицо:

— Только нос не ломай… — не успевает закончить фразу, как Тея размахивается, довольно сильно ударив его по груди, у самых ключиц. Она тяжело выдыхает — и повторяет удар. Затем ещё один. И ещё… Но О’Брайен продолжает стоять на месте. Его даже не отталкивает назад — настолько девчонка слабая. Да, ему неприятно, но… Он не знает, как реагировать на её попытки сделать ему больно.

Если честно… Происходящее ему даже нравится.

Чем больше Тея наносит ударов, тем сильнее разгорается её агрессия. Она начинает толкать парня, и тому приходится сделать пару шагов назад, чтобы поддаться. Ладно, нужно прекращать. Скорее, она себе что-то сломает в попытке причинить ему вред, так что надо остановить это безумие.

Дилан со вздохом поднимает ладони, принимаясь привлечь девчонку разговором:

— Стой, стой, — повторяет, но она продолжает пихать его в стену. — Остановись, — закатывает глаза, когда отчетливо слышит хруст пальцев Теи, которые она плохо сжимает в кулак, ударив им в напряженный живот парня. — Мышь, — Оушин не смотрит на него, морщится от боли в руках, от боли в груди, от моральной боли в голове. Её знобит. О’Брайен закатывает глаза, ладонями с неописуемой осторожностью пихнув девчонку от себя:

— Замри, — но Тея всё равно теряет равновесие, сделав пару шагов назад, и еле удерживается на ногах, подняв на лицо парня какой-то дикий взгляд. Тот затыкает рот, но смотрит в ответ, ожидая полного успокоения Оушин, но та выпаливает, так и не находя внутреннего равновесия:

— Чего надо?! — грубо, но Дилан принимает, решив вести себя гуманнее в образовавшейся ситуации:

— Вообще я хотел извиниться за сегодня, — складывает ладони, сжимая их, и прикусывает губу, щурясь, когда в ответ на его слова девушка фыркает, словесно плюнув:

— Ты просрал момент, — указывает на дверь. — Иди вон!

О’Брайен пристально смотрит на неё. Она всё так же тяжело дышит, не снижая уровень злости по отношению к собеседнику. Он молчит. Медленно расправляет плечи, по-прежнему держа ладони сцепленными на уровне груди.

Это…

Он скользит кончиком языка по губам, невольно глотнув, когда оценивает ту мысль, что мелькает в его голове.

Ему это нравится. Злость, агрессия, ярость, ненависть. Проявление всего этого психологически и физически. То, как девчонка сейчас выглядит. Не мямлит, не кажется гребаным сгустком соплей. Она жесткая. И это чертовски подходит её образу: этой бледноте коже, этим немного голубоватым губам, темным, как уголь глазам, даже этой нездоровой худобе со всеми из неё вытекающими проявлениями. Может, пусть она побьет его?..

Окей, Дилан, ты официально двинулся умом.

Парень моргает, отдернув себя, и откашливается, решив вернуться к тому, зачем он здесь:

— Извиняюсь за свое поведение, — проговаривает ровно, опустив руки. — Утром, я не хотел кричать, но, — усмехается, качнув головой, дабы как-то сдержать свое недовольство. — Поздравляю, — смотрит на девушку, которая с прежней злостью косится на него. — У тебя редкий дар ебать мозги, сказав всего пару слов, — не дает Тее встрять и перебить его. Обычно она не пытается вести себя грубо и молчит, уставившись в пол, но сейчас всё происходит совершенно иначе. Потому что пришла Деградация.

— Просто ты вывела меня из себя, — жестикулирует ладонями, пересказывая события утра. — Я покричал, а теперь извиняюсь, но хочу заметить, — нервно потирает пальцы о ладони. — Ты бываешь пиздецки невыносимой.

Оушин не сдерживается, вновь пихнув парня, чтобы тот сделал шаг назад:

— А ты у нас гребаный ангел? — шипит с ядом, невольно приближаясь к нему, чтобы её действия приобрели большую угрозу. — С тобой так просто общаться, да? — повторно толкает, но на этот раз он остается на месте, как-то рвано вдохнув в себя кислород. Смотрит на ругающуюся девушку, не успевая улавливать суть её слов. Она, кажется, говорит что-то про его кретинизм, пока тычет пальцем ему в плечо, а он…

Он получает удовольствие от такого общения с ней. Сейчас. Когда Тея вне себя. Когда Тея такая грубая. Что за черт? Дилан понимает, что уже несколько секунд молча впитывает звук её холодного голоса. Смотрит на неё, ощущая, как голову погружает в непонятный вакуум. Всё приглушается. Жжение. Все мышцы изводит, но парень не шевелится, лишь пальцами стуча по бедрам. Всё так туманно. Мысли начинают тянутся, как вата, кажется, его охватывает головокружение, оттого, на мгновение, взгляд становится притупленным.

Только не это.

Скорее всего, Тея затыкается потому, что не ожидает от парня таких действий, а он совершает это, чтобы вырваться из омута. Поворачивает голову, жестко хлопнув по переключателю света — и глазные яблоки тут же изнывают от боли, когда комната озаряется неприятным свечением. И парень, и девушка моргают, пытаясь унять дискомфорт. Тея агрессивно шепчет:

— Не трогай этот чертов выключатель… — но не тянется ударить по нему. Пускай горит свет. Так она чувствует себя в относительной безопасности.

— Придурок, — роняет тихо, отступая назад, принявшись растирать сжатые веки глаз пальцами. Дилан возвращает голову в нормальное положение, затылком прижавшись к стене. Пристально смотрит на ворчащую под нос девчонку и в очередной раз пытается проглотить комок в горле.