Ты слабачка, Брук.

«Эй, Му-му».

Она не попыталась спрятаться. Пришла в общую столовую, взяла себя в руки, набралась отваги — и села кушать за один стол с другими учениками школы.

«Му-му, опять ест».

С комком в горле оглядывается по сторонам, толком не понимая, кто именно обращается к ней. Это неважно, ведь смотрят все. Практически. Улыбки, перешептывания и громкие комментарии. Отворачивает голову, взглядом упирается в небольшой контейнер с нарезанными овощами. Верно, чтобы она не ела, реакция одна и та же. Обжора. Свинья.

«Ты голодна, да? По тебе видно», — смех.

Брук не была единственной толстушкой школы, но она определенно выделялась. Хотя бы тем, что пыталась бороться против издевок, например, как сейчас. Она прекрасно понимала, что произойдет, когда люди увидят её с едой.

Брук опирается локтями на колени, не пытаясь сегодня следить за осанкой. Сутулится, сощуренно смотря куда-то под ноги, пока участницы её команды поддержки продолжают разминку на поле, как и члены футбольной команды, тренировку которых жестко контролирует мужчина в красной футболке, взъерошенными темными волосами. В его руках журнал для записи замечаний по каждому игроку, в зубах свисток. Парни действуют по команде тренера: свист — бег, свист — отжимания, свист — снова бег. И так уже больше сорока минут после и без того тяжелой «разминки».

Серость. Брук поднимает глаза в небо, моргая, пока разглядывает с неохотой плывущие облака.

Она всегда мечтала быть своей здесь.

«Корова», — смех мимо проходящих парней, которых сопровождают красивые стройные девушки.

— Красотка, — несколько парней пробегают мимо, с широкими улыбками обращаясь к Брук, поднимая ладони в качестве приветствия. — Привет, — и довольно переглядываются, ведь девушка обращает на них внимание, растянув губы, проявив сдержанные эмоции. Как никак, она не хочет терять свой статус, поэтому выдавливает из себя то, что привыкают видеть окружающие люди.

Те, кто когда-то унижал её. Когда они успели изменить свое мнение? Брук хорошо помнит тот этап своей жизни. Миновало депрессивное лето, во время которого она не притрагивалась к еде — и вот. Она вернулась в школу другим человеком, многие её не признали, активно знакомились. И Брук стала играть роль «нового человека». Мало, кто был в курсе, как её зовут. Все вокруг знали её, как Му-му.

Явилась внешне новым человеком, но внутри всё стало гораздо хуже, чем было прежде. Намного.

…Яблоко. Брук не ощущает тяжести фрукта, держа его в ладони, и ее не охватывает желание откусить немного, ведь она знает — не удастся получить необычное наслаждение от вкушения данной еды. Ничего не имеет против фруктов, но их употребление не дает необходимого эффекта. Девочка сидит на скамье двора. На улице морозно и сыро, поэтому ученики не выходят из зала столовой, чтобы пообедать на свежем воздухе. Их голоса слышны где-то за стеной здания, видимо форточки окон столовой открыты. Брук не чувствует себя защищенной для принятия пищи. Она со вчерашнего дня употребляет только по два яблока, и уже ее желудок изнывает от голода. С неприязнью осматривает фрукт, глотнув набравшейся во рту слюны. С частым морганием озирается по сторонам, проверяя, нет ли поблизости людей, и облизывает искусанные губы, медленно потянув яблоко ко рту. Зубами откусывает. Совсем чуть-чуть. И морщится, ощущая кислый привкус на языке, от которого жжет горло при попытки проглотить сухой кусок. Он еле скользит внутрь. Брук чувствует, как кусочек зеленого яблока ползет вниз по глотке. Еле-еле, словно гусеница. На ее лице понятное отвращение. Оно морщится, веки сжимаются. Совершает сухие глотки, проталкивая еду глубже.

Открывает глаза. Взгляд без эмоций упирается куда-то в мокрую траву под ногами. Что она чувствует? Ничего. Никакого наслаждения или намека на успокоение. Поэтому ее ладонь так дрожит, когда девчонка медленно оставляет яблоко на скамью, пытаясь не осознавать. Открывает молнию рюкзака, уложив его на колени, и бросает быстрым взгляд на двери шумной столовой. Пальцами елозит по карманам рюкзака, перебирая фантики, учебники и тетради. Нащупывает желанно хрустящую упаковку молочного шоколада, моментально ощутив возросшую потребность. Запускает внутрь рюкзака обе ладони, принимаясь с колотящимся в груди сердцем распаковывать сладость. Во рту набирается много воды. Активно сглатывает, не думая о том, как ее организм реагирует на еду. Ладони потеют, по лбу стекают капли соленой жидкости. Девчонка раскрывает шоколад, дрожащими пальцами отломив с краю. Кладет в рот — и прикрывает веки, наконец, заполучив то, о чем думала столько часов.

Брук постоянно думает о еде. Она страдает от постоянного голода, от бесконечной потребности. Это сравнимо с зависимостью от алкоголя, сигарет или иных распространенных вещей.

Девчонка теряет контроль, когда сжимает пальцами обеих рук плитку, вынув из рюкзака, и принимается торопливо откусывать. Но бдительности не теряет, оттого реагирует на движение со стороны здания. Резко поворачивает голову, напуганно уставившись на подростка, который сам с особым вниманием оглядывает двор на наличие взрослых, пока сжимает в зубах кончик сигареты. Подносит к ней зажигалку, второй ладонью оберегая от ветра. Дымит, затянув в глотку никотин, и пальцами сжимает сигарету, убрав от губ, чтобы с хмурым видом выпустить никотин через рот.

Брюнет с необычным оттенком карих глаз, которого Брук, конечно, знает. А ей было достаточно того, что этот парень — лучший друг ее брата, так что девчонка с панической дрожью принимается прятать хрустящую упаковку, взглядом въедаясь в пальцы, испачканные в шоколаде. И в какой-то момент она желает вновь посмотреть на парня, чтобы убедиться, что он находится на приличном расстоянии от дверей столовой, в которые намеревается улизнуть девчонка, но дела обстоят гораздо хуже. Ведь, обращая на него внимание, она замечает, как он смотрит прямо на нее, со знакомой всем местным надменностью окидывая с ног до головы, пуская облако никотина в серое небо…

Брук с печалью в глазах наблюдает за Диланом, который о чем-то активно спорит с тренером, кажется, в конце-концов послав его, ведь лицо парня выражает максимум ответного раздражения на замечания взрослого мужчины. И тот продолжает указывать на О’Брайена свистком, обливая своей грубостью, а сам парень поворачивается к нему спиной, твердо зашагав в сторону трибун. Роется в карманах кофты, вынимая пачку сигарет и зажигалку. Тренер упирается руками в талию, кажется, на мгновение окидывая члена команды взглядом напряженной тревоги, после чего качает головой, отворачиваясь. И продолжает свистеть, подгоняя ребят, решивших сбавить темп. Брук сжимает бутылку с водой, глотнув сухой ком. Дилан поднимает голову, пересекаясь с ней взглядом. Дымит, замедлив шаг. А девушка чувствует, как в ребрах начинает посасывать от нужды.

Каким-то образом он без труда находил ее взгляд. Даже во время игры, когда трибуны были забиты шумными болельщиками.

— Почему все зовут тебя «Му-му»?

Молчит.

— Это отсылочка к произведению? Потому что ты… Типа, немая? Сучий бред, я видел, как ты говоришь.

Как будто он не понимает. Издевается?

— Так, почему?

Ему смешно. Он точно намеревается задеть ее чувства. Он нарочно строит из себя дурочка, чтобы она признала это вслух. Сама.

Потому что она жирная. Это то, что он ожидает услышать?

Долгое и пристальное изучение, от которого ей хотелось разрыдаться и убежать. И легкое, тихо фырканье, сопровождающееся хмурым покачиванием головы.

— Сейчас бы мягкость жиром называть.

Брук хмурит брови, опускает глаза, как-то сердито уставившись на бутылку в своих руках. Пускай, Дилан поступил по-свински с ней, но он был первым человеком, который на мизерный процент повысил ее самооценку и заставил задуматься о том, что, возможно, всё ещё не столь плачевно, как ей может казаться.

— Дерьмовая вечеринка вышла. Да?

Легкий, уже необычно смущенный кивок головой. Она впервые избегает зрительного контакта с кем-то не потому что напугана. Смотрит на свои колени, убирая локоны волос за ухо. Ей некомфортно, но одновременно с этим не хочется прерывать их незамысловатую беседу.