— На данном этапе никаких улучшений, — привстает, еле отрывая пятую точку от кресла, чтобы положить перед О’Брайеном документы. — Посмотрим, что скажет ответственный за неё врач, — и протягивает ручку. Дилан подается вперед, выдернув пишущий предмет из его ладони, с издевкой растянув губы. Эркиз садится обратно, дернув края халата:

— И хочу дать один дельный совет, — переплетает пальцы, уложив ладони на стол. Дилан с пренебрежением листает документ, не особо вникая в то, что подписывает.

— Я понимаю, почему все, в том числе и Роббин, так осторожны в общении с Оушин. Но… — мужчина вновь чешет макушку, не понимая, почему так нервничает в присутствии О’Брайена, который поднимает на него хмурый взгляд. — Я бы на вашем месте был осмотрителен, — раскидывается вполне уместными советами. — Не верьте ей.

После недолгого заполнения каких-то бумажек, на которых парню пришлось поставить свою подпись, как опекуна, они возвращаются в коридор. Ничего не меняется. Тея продолжает сидеть, нервно оттягивая одну из пуговиц рубашки, а медсестра весело о чем-то рассказывает, не сильно-таки интересуясь наличием внимания со стороны девушки. Просто трещит о своем, пока Оушин мечется взглядом по полу, исподлобья посмотрев на вышедшего за парнем доктора. Полный мужчина лениво, будто нехотя, подходит к ней, закрыв свой журнал:

— Привет, Тея, — со вздохом, даже не пытается проявить позитивный настрой, видимо, он работает двое суток без перерыва. — Я — доктор Эркиз. Твой здешний смотритель, — и только сейчас на лице проскальзывает довольная ухмылочка. — Так вы называете нас, верно?

Дилан складывает руки на груди, встав рядом с доктором. Да. Очень забавно. Чего он так лыбится? Как и ожидается, Тея не реагирует. Она отводит напряженный взгляд в сторону, начав потирать колени.

— Сейчас мы тебя взвесим, проверим состояние твоего здоровья, — мужчина кивает своей помощнице, которая с приятной игривой улыбкой смотрит на О’Брайена, пытающегося не акцентировать на её поведении внимание.

— Идем, — медсестра встает, потянув Тею за локоть, ведь доктор большими шагами отдаляется, направившись вперед по коридору. Оушин скованно поднимается, заставляя себя терпеть чужое прикосновение, и медсестре приходится «тащить» девчонку вперед.

Которая оглядывается, врезавшись широко распахнутыми глазами в затылок О’Брайена. Ведь тот поворачивается спиной, направившись совершенно в другую сторону. Тут же возрастает паника. В разы. Страх и тревога достигают своего пика, и неясно откуда появляются силы, чтобы вырвать свою руку из хватки молодой девушки, которая оборачивается, с волнением устремившись за Оушин:

— Тея? — вдогонку, так как хрупкая и вялая девчонка максимально быстро перебирает слабыми ногами, вмиг оказываясь возле парня, который успевает сделать пару шагов, вынув пачку сигарет, когда Тея обходит его, встав напротив, тем самым перекрыв путь. Дилан останавливается, потянув сигарету к губам. С хмуростью смотрит на девчонку, которая переминается с одной ноги на другую, уставившись на него так, словно он держит перед ней оружие, прижав дуло ко лбу.

— Куда ты? — удивительно, но она наконец заговаривает с ним. Обеспокоенно. Кажется, она вот-вот примется вытирать веки, чтобы скрыть проявляющуюся соленую жидкость. О’Брайен стреляет взглядом в разные стороны, затем сощурено уставившись в ответ:

— Покурить.

Девушка с напряжением держит руки вдоль тела, пальцами сжимая ткань рубашки. Смотрит… Напугано. И Дилану приходится опустить руку, стиснув кончик сигареты, тем самым погнув её. Смотрит в ответ.

Она боится, что мы решили отправить её обратно?

Медсестра виновато улыбается парню, осторожно взяв девушку за плечи:

— Идем, — ей удается повести девчонку за собой. Дилан продолжает стоять на месте, теперь уже уставившись в пол. Пальцами издевается над мятой сигаретой, лишь вздохнув, и делает первый шаг, чтобы продолжить идти.

Но хватает за ткань кофты. Причем грубо. И сильно дергает в сторону. О’Брайен даже приоткрывает рот, чуть был не среагировав ударом, по привычке. Тее вновь удается оттолкнуть руки медсестры, и она настойчивее хватает парня за одежду, дернув на себя, обратно. Дилан разворачивается, сердитым взглядом пронзив бледное лицо Оушин, но та не отводит глаза. Смотрит в ответ. Так же хмуро.

Как к ней теперь относиться?

Теперь, когда он всё знает.

— Тея, — медсестра с негодованием возвращается к ним, потянув ладонь к девчонке, но слегка испуганно отступает назад, отдернув руку, когда Оушин поворачивает голову, злостным взглядом вцепившись в лицо девушки. Агрессивно.

О’Брайен выдыхает, пальцами окончательно сдавив сигарету, и сдерживает свои собственные негативные эмоции, развернувшись и ладонью надавив на плечо девчонки. Та оглядывается на него, резко сменив выражение лица на знакомое — безразличное, и отпускает его кофту, вновь принявшись нервно дергать пуговицы на рубашке. Обходят медсестру. Дилан прицеливается, бросив сигарету в корзину для мусора.

Окей, поддается.

Потому что происходит то, чего намеренно пытался избежать.

Теперь, когда он знает.

Он видит в Тее свою мать.

***

Тяжелее, чем обычно. Сегодня какой-то особенный день? Особенно давящий и терзающий, или Дилан усугубляет? Возможно, ему стоит наполнить ванну, погреться и попытаться расслабиться, но нет. Ему душно. Жар исходит, словно, из-под слоя кожи. Дурость. Парень дважды мерил температуру. Он здоров. Физически уж точно.

Умывает холодной водой лицо. Водит ладонями по шее, потирает руки, рассчитывая немного сбавить жжение, но покалывание только усиливается. Оглядывает помещение ванной. Ничего, что могло бы подойти. Нечем царапать кожу, но вряд ли сейчас прокатит. Это помогло лишь раз. Теперь все ощущения намного сильнее. Но парень еще намерен бороться с проблемой. Он будет терпеть до последнего, возможно, данная затея закончится не совсем удачно — Дилан к черту изуродует свои руки. Но не позволит себе сдаться. Кто он, чтобы быть в плену у собственных отклонений?

О’Брайен признается в наличии «странности». И попытается разобраться. Самостоятельно.

Вдох — сжимает веки, запрокинув голову, а руками опирается на край раковины. Выдох — опускает лицо, сутулится. Холодный пот покрывает кожу между лопатками. Наклоняет голову в разные стороны, медленно выпрямляясь, расправляя плечи, где-то в шее тихо хрустит. Очередной тяжкий вздох — открывает глаза, устремив внимание на зеркало. Изучает усталое лицо. Выключает воду. Опускает руки. Вновь поднимает взгляд на свое отражение. Смотрит с таким… Хмурым выражением. Легким недовольством. Берет полотенце, вытирает капли воды с рук, после скомкав ткань в комок и бросив на стиральную машину. Вновь вдох. Вновь выдох. И покидает прохладное помещение. Требуется проявить выдержку. Больше, чем обычно, ведь сейчас его состояние может оценить Роббин.

Он слышал голоса. Знает, что сегодня у них гости, и не рад давней подруге, которая решает внезапно заглянуть на ужин. Её имя — Стейси. Они с Роббин знакомы со средней школы. И Дилан не любит эту женщину по многим причинам. Одна из них — она любит выпить. А матери О’Брайена не стоит налегать на алкоголь.

Дилан не надевает кофту, замотав локоть эластичным бинтом. Мать полагает, у него простое растяжение. Вот и хорошо. Ложь неприятна, но это лучше, чем те вопросы и тревога, что может последовать за истиной.

Спускается вниз, заходя на кухню, и застает Роббин и Стейси за столом. Кушают. И выпивают. Пока на столе перед ними одна бутылка вина, но мисс О’Брайен быстро пьянеет. У неё были проблемы с алкоголизмом. И она уже пьяна, хотя пропустила пару бокалов.

Но есть один незначительный плюс. Роббин не так осмотрительна в таком состоянии, значит, не придаст значение тому, как себя чувствует её сын. Она этого не заметит.

Стейси обращает взгляд на вошедшего парня, проглотив еду, и широко улыбается губами, покрытыми красной помадой:

— Привет, — её стиль не слишком отличается от одежды, которую предпочитает Роббин, но если мать Дилана застегивает блузку на все пуговицы, то Стейси оставляет внушительного размера декольте. О’Брайену даже не требуется стараться разглядеть её лифчик. Его розового цвета кружева выглядывают из-под полупрозрачной ткани белой блузки.