Пытаюсь пошевелиться — тут же пронзает судорога. Чувствую, как ноги дрожат, когда сгибаю их, чтобы приподняться на локтях. Руки трясутся. Морщусь, сжав веки, дабы видеть темноту вместо светлых бликов. Удается сесть, удается удерживать тело на слабых руках. Смотрю перед собой, проверяя свою способность фокусироваться на отдаленных и приближенных предметах: концентрирую взгляд то на стене, то на дрожащих коленях. Дыхание хриплое, тихое. Поворачиваю голову, всё ещё плохо осознаю окружающую действительность. На тумбе стакан с водой, открытая упаковка лекарств. Я принимала их? Не помню, чтобы приходила в себя.
Слышу классическую музыку. Роббин? И шаги. Доносятся со стороны темного коридора. Сколько времени?
— О, ты проснулась, — нет, это не голос Дилана, но он знаком мне. Щурюсь, приглядываясь к парню, который заглядывает в комнату, одной ногой переступив порог, а он будто понимает, что мне тяжело опознать его, поэтому указывает на себя ладонью:
— Дэн. Как Дэниэль, — улыбается. Моргаю. Наконец, избавляюсь от зрительной расплывчатости и слуховой изоляции, подавляющей любые звуки. Смотрю на парня, с равнодушием изучая его, ведь не совсем понимаю, что… Происходит.
Дэн делает шаг в сторону, отвернув голову — и в комнату заглядывает О’Брайен, оценивающим взглядом рассматривая меня. Ожидаю, что он сейчас скажет что-нибудь недовольное, но он обращается вполне спокойно к другу:
— Там пиццу привезли, — улыбается с того, как Дэн срывается с места, поспешив к лестнице. Дилан опирается ладонью на дверной косяк, с таким же приподнятым настроением обратившись ко мне:
— Я принесу чай, — не успеваю дать какой-нибудь ответ. Я ещё плохо соображаю. Парень разворачивается. Уходит. Дверь не закрывает. Музыка играет. Роббин вновь чувствует себя плохо?
Опускаю взгляд. Анализирую свое состояние. Мне определенно нехорошо, но это так приятно. Меня ненадолго оставляют одну. Мне хотелось бы дольше побыть в одиночестве и относительной тишине, чтобы насладиться теми отчаянными ударами в груди, что вызывают пульсацию в глотке. Невероятно.
Дилан возвращается. Подходит к кровати, протянув мне кружку с чаем. Я пытаюсь взять её одной рукой, но та слишком дрожит, поэтому сначала двигаюсь ближе к изголовью, чтобы иметь опору для спины, и тогда принимаю чай, изучая ломтики лимона. О’Брайен наклоняется, без разбора трогая упаковки с таблетками:
— Я понятия не имею, что ты там принимаешь, когда оказываешься при смерти, так что принес тебе всё, что было помечено твоим именем…
— Не говори, — пристально смотрю на него, с тревогой глотнув воды во рту. Дилан переводит на меня спокойный взгляд, подняв брови, и не даю ему уточнить, о чем я.
— Не говори своей маме, — прошу, сжимая пальцами горячую кружку.
— Прости, ей сейчас не до тебя, — с демонстративным непринуждением парень сует ладони в карманы штанов, начав крутиться на месте, без интереса оглядывая комнату. — Она пришла с работы уставшая, поэтому сразу отрубилась.
— Не говори, — не хочу умолять, но. — Я не хочу возвращаться в больницу, — признаюсь в своем страхе, активно заморгав, чтобы справиться с очередным приступом темноты в глазах. О’Брайен опускает на меня взгляд. Смотрит в ответ. Молчит. Приседает на одно колено, вынув руки, и опирается ими на край моей кровати, теперь смотрит на меня с проявившимся в глазах знакомым довольным огоньком:
— Давай так, — предчувствую требования, поэтому обеспокоенно ерзаю на кровати, с тревожным ожиданием смотря в ответ.
— Я не скажу, — Дилан сцепляет пальцы в замок, говоря со мной так, как обычно со мной говорили в больнице медсестры. — А ты начнешь кушать, — выставляет условие, от которого желудок в разы сильнее сжимается, но я сбавляю волнение. И не с таким сталкивалась. Знаю, как работать в подобной ситуации.
— Тогда мы как-то сживемся под одной крышей, — парень ставит одну руку на локоть, протянув мне ладонь, и сгибает все пальцы, кроме мизинца. Я отвлекаюсь от своих переживаний, с интересом уставившись на ладонь Дилана, и моргаю, пальцами одной руки сжав его мизинец.
И дергано реагирую, когда парень смеется, хмурясь:
— Что ты делаешь?
Отдергиваю ладонь, растерянно затараторив:
— Не знаю, а ты? — с тем же непониманием моргаю, смотря на него, и борюсь с желанием соскочить с кровати и убежать куда-нибудь, но физическая вялость не позволит. Отвожу взгляд, врезавшись им в стену, и настолько нервничаю, что принимаюсь неосознанно глотать горячий чай, находясь под тем же вопросительным вниманием. Отвлекается на Дэна, и я могу вздохнуть с облегчением. Парень заглядывает в комнату:
— Куда пиццу нести-то?
Расслабляюсь. Сейчас они уйдут и…
— Неси сюда, — Дилан вновь смотрит на меня, а я резко стреляю вниманием в ответ, растерянно приоткрыв рот. — Сестренка проголодалась, — и с довольной улыбкой подмигивает, застав меня врасплох.
Опускаю кружку ниже. Этот тип. Не шутит. С ним нужно быть осторожнее и внимательнее. Будет сложнее обмануть, чем Роббин.
Очень непривычная ситуация. Сижу на кровати, прижимаясь спиной к стене. Смотрю перед собой, с неуверенной дрожью в пальцах удерживая кусочек пиццы, аромат которой заполняют комнату. Оба парня располагаются на мягком ворсистом ковре, опираясь спинами на край кровати. Общаются. Громко. Три упаковки пиццы рядом с ними. Они так много едят? По ним не скажешь. Я ковыряю свой кусочек, кладу в рот помидоры и прочую присыпку. Парни обсуждают школу. Необычно. Я не пытаюсь прислушиваться, чувствую себя неловко, но поступившее предложение Дэна вызывает отклик:
— Может, фильм посмотрим? — оглядывается на меня, словно мне решать, и я невольно качаю головой, напряженно заерзав ногами по кровати:
— Нет. Я не люблю фильмы, — и готовлюсь выдохнуть с облегчением при виде, как парень пожимает плечами, принимая мой отказ, но страх усиливается, когда Дилан непринужденно кивает головой:
— Давай посмотрим.
— Что? — шепчу, активно заморгав, и открываю рот, начав нервно скакать взглядом с затылка одного парня на затылок другого. — Нет. Я не…
— Неси ноутбук, — О’Брайен решает. За всех. Дэн без лишних слов поднимается, отряхнув ладони, и покидает помещение, думаю, направившись в комнату друга, а я кладу пиццу на тумбу, не контролируя свое паническое сердцебиение:
— Но… — не хочу этого делать, но пальцами дергаю Дилана за волосы, заставив того подавиться. — Я не хочу, — напугано качаю головой, с одышкой поглядывая в сторону коридора. Дилан откашливается, повернув голову, и хмуро смотрит на меня:
— Эй. Эй, — щелкает пальцами перед моим лицом. — Стой, — вновь давится, взяв свою кружку, но она пуста, поэтому берет мой чай с тумбы, отпивая, чтобы промочить горло. Я напряженно покачиваясь, сидя на коленях, смотрю на него:
— Я могу уйти? — второй раз за вечер умоляю его. — Я не хочу.
— Тихо, — поворачивается ко мне, вновь опираясь руками на край кровати. — Знаешь, как смотрят фильмы нормальные люди? — хлопаю ртом, как рыба, не имея понятия, что дать в ответ. Дилан поднимает брови, будто говоря: «Видишь?»
— Щас покажем, окей? — хмурится с усмешкой. — Не паникуй, — не может не улыбнуться с моего поведения. — Боишься так, будто тут вокруг незнакомые лысые мужики и… — он явно не заканчивает эту мысль, принявшись отворачиваться, чтобы занять прежнее положение. — Тут как бы я, — указывает на данный факт с таким видом, будто я, идиотка, не понимаю какой-то очевидной истины. — Тебе априори нечего переживать, — и качает головой, слегка возмущенно проворчав под нос. — Во дает, — и вновь отпивает из моей кружки, явно продолжив с хмуростью обдумывать мое, на его взгляд, нелогичное поведение. А я с прежним напряжением сверлю его затылок, чувствуя, как к глотке подступает тошнота, когда со стороны коридора доносятся шаги Дэна.
Мне страшно. Но любопытно. Но страшно.
Страшно любопытно.
Жмусь спиной к стене, сдавливая ноги в коленях, притягивая их к груди. Практически забываю, как моргать. Взглядом скольжу от одного парня к другому. И на экран ноутбука, что они ставят на стул, подложив пару подушек под него. Дэн сидит на полу, ближе к пицце, дабы иметь к ней свободный доступ. Дилан сам принимает решение сесть рядом со мной, что вызывает во мне лишнее напряжение. Я с испугом поглядываю на него, не позволяя себе потерять бдительность. Но проходит двадцать минут. Я слежу за временной стрелкой на часах. А эти двое продолжают смотреть в сторону экрана, обсуждая происходящее. Чаще всего они шутят на тему сцен фильма. И в итоге я не выдерживаю, еле подавив внутренний детский страх. Сажусь ближе к Дилану, наклонившись, чтобы прошептать:
