— Это больше, чем с Брук, — Дилан шепотом нарушает ночную тишину. -И Сарой, — двигается, сокращая и без того несуществующее расстояние между ними, дабы полностью ощутить, как морально поглощает в себя её хрупкое тело. Возможно, это очередное проявление собственничества.

Тея слишком устала, чтобы реагировать нужным образом. Она продолжает с хрипотой дышать, чувствуя приятное тепло, исходящее от чужого тела. Мычит в ответ. О’Брайен нервно покусывает нижнюю губу, почему-то совершенно ясным и быстрым образом проанализировав вариант поехать с Норамом и Брук в Калифорнию, итогом которого становится еле уловимое:

— У меня к тебе больше, чем… просто.

Тея ерзает, сонно чмокнув губами:

— Хорошо.

Дилан моргает.

Брук уже уходила. Норам уже уходил. Тея старается не уйти.

Почему-то парень вяло усмехается, вдохнув аромат её волос и прикрыв веки:

— Хорошо.

***

5:37 утра. Небо окрашено бледно-розовым сиянием. Горизонт заливается светом, но веет от него морозом, как и со стороны приоткрытого окна. Дилан открыл форточку на ночь, и теперь по комнате с тихим воем плавает сквозной ветерок, разносящий аромат раннего утра. Мне нравится этот запах. Нравится покалывание на голой коже. Нравится слушать дремлющую природу.

Так тихо. Умиротворенно. Будто бы оторван от мира.

Сижу на кровати, смотрю в сторону окна, придерживая ткань одеяла, что лениво сползает с плеч, оголяя местами травмированную кожу. Красные пятна — следы от жесткой хватки чужих рук. Багровые отметины на шее, груди, в районе лопаток — его заслуга. Тело по-прежнему охвачено легкой болью. Хорошо было бы выспаться, но мне никак не уснуть. Чувствую себя спокойно, но при этом не могу отказаться от созерцания окружающей атмосферы.

Волосы в привычном беспорядке. Губы слегка приоткрыты, чтобы иметь возможность почувствовать вкус морозного воздуха на языке. Хвоя и океаническая соль.

Опускаю взгляд на спящего парня. Его любимая поза. Лежит на животе, голову уложив набок, руками сминает подушку. Одеяло накрывает его спину полностью. На плечах помимо черных рисунков слабые вкрапления красноватых оттенков.

Надо было сильнее покусать его.

Улыбаюсь, медленно наклонившись к затылку шеи, усыпанной родинками, и касаюсь холодной кожи губами, ненадолго прильнув к ней, чтобы дать себе возможность вдохнуть аромат волос. Парень никак не реагирует. Он на удивление крепко спит. Это хороший знак. Последний месяц его нередко мучила бессонница. Я рада, что ему удалось наконец расслабиться.

Без травки.

За окном громко ухает сова. Резко вскидываю голову, обратив взгляд в сторону утреннего неба, и щурюсь, ведь сквозь кроны темного леса начинают прорываться блики красного солнца. Сажусь. Лучи касаются кожи щеки и лба, приятно обдавая теплом.

А в голову приходит странная мысль, поселившаяся в сердце необъяснимым желанием…

…Босая ступаю по покрытой мхом земле. Лес продолжает дремать. Влажный холод царапает легкие. Тишина плавно смешивается с шумом волн, разбивающихся о скалистый берег. Иду по тропинке, которую запомнила еще в первый раз своего пребывания здесь. Кутаюсь в плед, скрывая под плотной тканью большую футболку и белье. Больше ничего. Дилан узнает — наподдаст, мне ведь ничего не стоит простудиться. Но сейчас так охота ощутить физически окружающее меня спокойствие, впитать его морозом под кожу.

Иду на звук океана. Вскинув голову. Всё вокруг такое… живое, но притихшее. Слышу уханье. Совы переговариваются между собой, наверняка с интересом наблюдая за мной, спотыкающейся на каждой кочке. Лучи алого солнца обдают лицо, имея редкую возможность проникнуть ко мне через хвойный купол. Морщусь, когда на щеку опадает капля росы. Края пледа, утопающие в легком тумане, становятся влажными.

Я могу разглядеть то самое место. Обрыв.

Так странно вернуться сюда с совершенно иными стремлениями.

Находясь наедине с собой и природой, меня вдруг посещает верная мысль. Наверное, ради такого раннего утра стоит жить.

Но я не успеваю как следует развить идею, ведь, встав на пороге леса и поляны, заканчивающейся обрывом, мой взгляд врезается в спину девушки, стоящей у самого края. В первый момент мне кажется, что сознание опять рисует несуществующие образы, но нет. Я узнаю эти волосы, узнаю это тело. И хмурю брови, сделав пару шагов вперед, когда девушка с напряжением в спине сжимает кулаки, вытянув одну ногу над пропастью.

— Брук? — роняю громко и хрипло. Шум воды и свист ветра уносит мой голос.

Брук Реин оглядывается с лицом, полным ужаса и горечи, но как только отыскивает меня глазами, уголки губ дергаются, искажая их в дежурной улыбке.

***

— Ты собралась? — Дилан сам не собрался. И не только в плане вещей. Он не ожидал, что возвращаться домой придется сегодня. Но дело важное.

Парень бродит по комнате, испытывая очередной диссонанс чувств: с одной стороны ему не охота уезжать, хочется побольше времени провести с друзьями, а с другой — почему-то рад, что эпопея с Реин вот-вот закончится. Его отпустит эта проблема, и он сможет заняться собой.

Тея топчется на пороге комнаты, с разочарованием пнув сумку Дилана ногой. Парень даже прыскает смешком. Ребенок.

— Нам обязательно уезжать так рано? — девушка складывает руки на груди, проходя к кровати, на край которой садится О’Брайен, проверяя сообщения в телефоне. — Ты говорил про две ночи, — напоминает, сев позади него и упершись локтями в плечи, а подбородком — на макушку. Дилан вздыхает, с суровым видом повторно прочитывая сообщение от матери, а затем убирает телефон в карман, подтянув колено к груди, чтобы завязать шнурки на кроссовке:

— Знаю. Но Роббин написала, что Брук надо явиться на осмотр к Эркизу, — кряхтит от такого положения, сам пока не до конца отошел от ночи физической нагрузки. И на что, спрашивается, ему эти тренировки? Всё равно продолжает испытывать дискомфорт даже после секса. — Собрать кучу справок и прочего дерьма, я не вникал, — объясняет Оушин. Тея смотрит перед собой, со вздохом приняв участь, и опускает голову, куснув Дилана на ухо:

— Ам, — пробует кожу на вкус и…

И резко отпрянула. Так как парень оборачивается, слегка шокировано окинув её лицо взглядом:

— Что это было? — срывается со смешком, а губы сами по себе тянутся в улыбке. Оушин опускается на колени, как-то по детски пробубнив:

— Я тебя съела.

— Чего? — О’Брайен смеется? Да. Смотрит на её серьезное лицо, и оно чертовски смешит своей эмоциональной неуместностью. Тея сутулится, опираясь ладонями на кровать, и чуть поддается вперед, продолжив спокойно смотреть на Дилана. Парень прекращает смеяться над её поведением и наклоняется к ней, желая коснуться губ, но раздается стук в дверь.

— Да? — О’Брайен отстраняется, ладонью проведя по волосам, и со скованным вздохом опускает руку, взглянув на Норама, вставшего на пороге. Обмениваются мыслями через зрительный контакт.

Помешал?

Ага.

Ну и пох.

Дилан фыркает. Норам усмехается и обращается к Тее, ведь еще не пересекался с ней утром:

— Доброе.

Оушин выглядывает из-за спины О’Брайена, кинув, и прижимается к его плечу носом, губами, наблюдая за вошедшим парнем. Тот не особо рад известию о необходимости вернуться раньше времени. Он неразборчиво объяснил ситуацию Брук, которая, кажется, выглядела неплохо этим утром. Вполне возможно, она приняла мысль об отъезде. Норам боялся, что она выкинет чего… неадекватного. Таблетки ей помогают. Однозначно.

— Давайте минут через десять выйдем, — Дилан зачем-то еще раз проверяет телефон. Ему нужно чем-то занимать руки. Норам кивает, сунув ладони в карманы джинсов, смотрит в пол, стоит на месте. Оушин клонит голову чуть набок, внимательно изучая молодого парня.

В комнате царит атмосфера сомнения и нежелания двигаться.

О’Брайен стучит телефоном по костяшкам, проявляя нервозность, и увлажняет губы, активно заморгав:

— Не оставляй её там, — вскидывает только взгляд, тут же зрительно пересекаясь с другом, который зачем-то выдает следующее, при том как-то натянуто улыбаясь: