Лежу неподвижно довольно-таки долгое время. И как только первичный шок смягчается, могу направить свои мысли на анализ окружающей обстановки. Без труда узнаю стены больничной палаты. Запах. Атмосфера спокойствия. Влажный воздух.

Затылок ноет, но это не мешает мне предпринять удачную попытку приподняться на руках. Сощуренным взглядом окидываю помещение, застыв вниманием на небольшом диванчике у дальней стены. Дилан и Брук. Спят, сидя развалившись на удобных подушках. Голова девушки лежит на чужом плече, носом зарывается в изгиб его шеи. Не знаю, почему внезапно чувствую порыв громко объявить о своем бодрствовании, но вовремя затыкаю рот, лишь ревниво подметив, как Реин обнимает плечо О’Брайена.

В этот момент дверь тихо приоткрывается — и в палату входит Роббин. Никого другого не ожидаю увидеть. Если меня клали в больницу, то только она и наблюдала за мной в качестве медсестры. Женщина выглядит привычно уставшей, но теперь в её глазах читается непривычная грусть, правда, улыбка проявляется, совсем чуть-чуть, стоило ей заметить меня:

— Привет, — шепчет, поглядывая на спящих ребят, и приближается к кровати, проверяя мои показатели на дисплее. — Как ты? — её легкая отстраненность меня расстраивает, но не могу винить женщину в холодности. В последнее время она… отрешена от нас. Даже от Дилана.

— Х-хорошо… — запинаюсь, пытаясь прокашляться. Голос охрип. Женщина берет мою карту, что-то фиксируя на листе:

— Ты помнишь, что произошло? — с каменным лицом интересуется, и я хмурюсь, коснувшись пальцами лба, ведь боль усиливается:

— Нет, — признаюсь. Я немного потеряна во времени. Даже не могу понять, что «последнее» помню. — А что… — с надеждой на объяснение смотрю на Роббин. — Что случилось?

Женщина отмалчивается, застыв ручкой над листом бумаги. Моргает и явно обдумывает ответ.

— Грабитель, — улыбка вновь озаряет её бледное лицо, но в глаза она мне не смотрит. — Просто грабитель, — касается ладонью моего плеча, успокаивающий жест, такой же теплый, как прежде, но меня не отпускает беспокойство. — Всё будет в порядке, — Роббин наконец находит силы взглянуть мне в глаза. — Действие медикамента прекращается. Но ты еще пару дней будешь чувствовать слабость. Лучше долго не передвигаться и не делать резких движений, поняла?

Послушно киваю, уловив краем глаз движение. Роббин не оборачивается на рваный вздох, который издает её сын, пробуждаясь ото сна. Он не сразу отгоняет остатки сонливости, пару секунд всматриваясь то в мое лицо, то в затылок матери. Затем слишком резко вскакивает, не заботясь о Брук, которая ворчливо валится на диван, продолжив утопать в сновидениях.

С хмурым видом парень растирает лицо и треплет волосы, без скованности в присутствии матери приближается, коснувшись моего плеча холодной ладонью:

— Эй, — будто бы полагает, что я всё еще не в себе. — Как самочувствие? — всматривается в мои глаза с приятным беспокойством. Опускается на край кровати. Не придает значения тому, как Роббин искоса наблюдает за нами, после чего молча направляется к двери, покинув палату. Я тревожно провожаю её вниманием, чувствуя, как усиливается мой дискомфорт. Что с ней? Она… догадывается?

— Тея? — Дилан требовательно дергает меня за плечо, заставив вынырнуть из своих мыслей. Обращаю на него растерянный взгляд, вдруг ощутив прилив горячего смущения, ведь парень пристально изучает мое лицо, чуть склонившись к нему.

Действую необдуманно. Мною движет желание казаться нормальной, никого не обременять, так что кое-как растягиваю губы в улыбку, едва выдавив спокойное:

— Замечательно.

Но О’Брайен без доверия принимает мой ответ. Между нами вдруг нависает непривычно некомфортное молчание. Почему он продолжает так пристально рассматривать меня? Не верит? Я бы себе тоже не поверила.

Парень открывает рот, скользнув ладонью ниже по моей руке, и опускает взгляд, как-то виновато покосившись на мигающий прибор, измеряющий мое сердцебиение. Понимаю, что он чувствует. Скорее всего пытается пристыдить себя в случившемся, но кто знал, что подобное может произойти? И откуда только взялся этот просто грабитель?

Хочу коснуться пальцами его волос, чуть пригладить беспорядок, а сам Дилан пересекается со мной взглядом, намереваясь что-то сказать, но тут тишину вышибает восклик проснувшейся Брук:

— Тея!

От столь пронзительного возгласа боль отдает в висках, но на моем лице сохраняется улыбка, а вот Дилан безэмоционально закатывает глаза, когда девушка прыгает на мою кровать с другой стороны, тут же сорвавшись на болтовню. Думаю, в течении дней моей отключки О’Брайен не представлял из себя хорошего собеседника, поэтому только сейчас девушке удастся помусолить волнующие темы. Она хватает меня за плечи, дернув с таким тревожным недоумением, что моя улыбка непроизвольно растет:

— Охренеть! — её будто сейчас разорвет от бурлящих эмоций. Глаза так и искрятся. Даже странно видеть её такой. В последнее время она пребывала в ужасном унынии. — В нашем городе нечасто такое происходит. Не переживай, этого урода быстро найдут.

О’Брайен приходит в себя, возвращая привычный сарказм:

— Я пытался от неё избавиться, но она тварь живучая.

— Эй! — девушка возмущенно хлопает его по плечу, а я ловлю себя на мысли, что мне даже такой контакт между ними не нравится. Учитывая то, что между ними было. То, что их объединяло. И объединяет до сих пор.

— Что? Сам Бог использовал данное обращение к созданиям своим. — Дилан усмехается, усаживаясь рядом со мной, спиной касаясь стены, и я невольно… или вольно двигаюсь ближе к нему, забираясь под бок. Конечно, хочу, чтобы Реин обратила на это внимание, но девушка будто не замечает, продолжая словесное сражение:

— Не думала, что ты уверовал, — и вдруг переключается. — Как чувствуешь себя?

Мнусь, пожав плечами:

— Хорошо, — скрываю свое довольство за маской безразличия, когда Дилан кладет голову мне на плечо, устало вздохнув.

— Вот, — Брук хмыкает, дернув носом в сторону парня. — Я же говорила. Всё обойдется.

О’Брайен с недоверием щурится:

— А по-моему, ты больше всех ныла.

Искренне улыбаюсь, с неожиданным теплом осознав, что Реин переживает за меня. Становится стыдно за свои ревнивые мысли, но увы, похоже во мне начинает говорить девушка… Нормальная девушка, и этому я тоже радуюсь, ведь тогда Дилан поймет, что мне не всё равно. Сейчас стараюсь отогнать недоверие к Брук и проявить свои чувства к ней:

— Ты хорошая, — да, звучит невинно и глупо, но подобное проявление отношения от меня — вверх открытости, и кажется Брук это понимает, поэтому временно замирает, пристально уставившись на меня, и вдруг хлопает ладонями по своим щекам, промычав от умиления:

— Бозе… — кривит, притянув меня в свои объятия, и я с удовольствием утопаю в них, повернув голову в сторону Дилана, который выглядит слегка озадаченным:

— А я? — косится на меня, желая лбом уткнуться мне в затылок, но Реин отпихивает его, сильнее сжав меня в руках, и фыркает:

— В нашем тандеме не место мужским тварям.

***

— Идешь на поправку, — Эркиз стоит возле кровати, просматривая результаты последнего обследования своей неоднозначной пациентки, которая заработала особое внимание к себе из-за желания мужчины нравиться не только Роббин, но и угодить Дилану. Женщина без смущения вчитывается в результаты параллельно с доктором, а парень продолжает игнорировать Эркиза, но внимательно слушает общую беседу, по-прежнему не смущаясь сидеть так близко к Тее. Похоже он серьезно настроен намекнуть матери об их неоднозначной связи. Парень догадывается, что она уже всё понимает, поэтому стремится лишний раз не смотреть в сторону своих воспитанников, чтобы точно выдержать данный разговор до более благополучного момента. Оушин скованнее. Она чувствует себя гораздо лучше, но на бледном лице ярко выделяются румяные щеки. Ведет себя, как девчонка. И отчасти Роббин подмечает приятную перемену. Тея Оушин с виду кажется нормальной. Особенно, когда смущается.