А спал ли он вообще? Кажется, Томас проглядел в потолок всю ночь. За окном давно светает, но наступление утра никаких положительных эмоций не вызывает. Это лишь значит, что ему придется заставить себя подняться и начать действовать. Надо покинуть номер мотеля, купить еды, потом отправиться на подработку до самого вечера, снова купить еды, сводить Рубби в боксерский клуб, ведь, как ни странно, в мотеле нет горячей воды, а в каком-то захолустном зале — есть. И лечь спать, снова окунувшись в раздумья о своей жизненной ситуации.

Как он пришел к такому? Ведь изначально мелкие ошибки не пугают возможным итогом, но вот он — итог, Томас. А Рубби? Зачем потянул за собой на дно?

Парень не меняет положения тела на протяжении ночи. Лежит на спине, ладони сцеплены на груди, взгляд в потолок и изредка на настенные часы, убивающие остатки выдержки своим старушечьим тиканьем. Сначала его взгляд медленно ползет в сторону, затем поворачивает голову, уложив её набок на жестком матрасе. Опустошенно смотрит на Рубби. Девушка спит с таким тревожным выражением лица. Каждый раз, видя его, Томас давится, теряя способность дышать. Поперек глотки встает ком.

Она не должна здесь быть. Не должна разделять твою участь, ошибки.

Но омерзительнее тот факт, что тогда, несколько лет назад, им двигало чувство эгоистичного желания погрузить кого-то в свою среду. Терпеть одиночество более не было сил. И вот он больше не один, но ощущает себя гораздо хуже из-за вины.

Создается впечатление, будто бы серость этого утра давяще воздействует на каждого жителя Порта. Дэниел не отличается унылым строением мышления, но даже его тело и разум чувствуют непривычное истощение, как только тяжелые веки нехотя разжимаются, одаряя сознание бледным светом. Весь день будет лить дождь — первая мысль Брауна, отрывающего голову от подушки. Лежит на полу рядом с журнальным столиком. Все тело пробирает холод. Какое-то вялое состояние после сна. Приседает, с сухостью во взгляде окинув гостиную вниманием: да, так засрать помещение могут только они, все эти банки пива, упаковки чипсов, тарелки с недоеденным ужином, запах никотина. Роббин прикончит Дилана, узнав, что он опять курит в доме.

К слову… Дэн осматривается, потеряв друга. Наверное, ушел спать к себе, или ему стало нехорошо и уснул прямо в ванной. Такое частенько происходит после их ночной пирушки.

И Теи нет. Она уснула самой первой на диване. Тоже ушла?

Или они вместе ушли?..

Дэн чешет пальцами щеку со следом на коже от подушки. Да, после увиденного на берегу, его подозрения только усиливаются. Зря О’Брайен пытается его обмануть. Дэн достаточно смекалистый парень, но Браун не станет требовать правды. Он слишком хорошо понимает психологию Дилана, несмотря на то что общаются они на так давно. И не столь близко, как хотелось бы.

Улавливает тихое мычание и опускает взгляд на Брук, которая судя по всему давно не спит из-за не совсем благополучного состояния. Она лбом упирается в сложенные на столике руки и елозит коленями по полу, явно испытывая мучительный дискомфорт. Конечно. Надо же было столько пить.

Дэниел лениво тянет к её макушке ладонь, ткнув в спутанные волосы пальцем, тем самым обозначив свое бодрствование, и Реин наконец имеет возможность завуалированно попросить о помощи:

— Меня тошнит… — жалостливо шепчет, прерываясь на тяжелый вздох. Каждое слово дается с трудом, шевелиться самостоятельно не выходит. У неё безумно болит голова, тело теряет принадлежность к мыслям, сигналы о необходимости отправиться в уборную не поступают до конечностей.

Дэниела тоже тошнит, но вовсе не от принятого алкоголя. Ему… просто нехорошо. Но он предпринимает удачную попытку подняться на ноги. Брук накрывает ладонью губы, сжав их до бледноты, когда парень встает позади, взяв её под руки. Помогает встать, помогает удержать равновесие, помогает идти.

Помогает.

Может, Брук и не в состоянии стоять на ногах, но она достаточно трезва, чтобы проникнуться благодарностью по отношению к Дэну — бедняге не повезло быть рядом с ней в такие неприятные моменты, правда, он почему-то не спешит жаловаться и ворчать.

«Ну просто охереть», — еще одна не самая позитивная мысль после пробуждения: оценка своего состояния и окружающей серости в итоге рождает хмурость на лице О’Брайена, проснувшегося в холодном поту из-за нездорового употребления. Парень чувствует себя паршивее, чем обычно. Вроде выпил немного и то, лишь пиво, а ощущает себя как после нескольких бутылок водки, подкрепленных курительной травкой. Сил никаких, усталость накрывает глаза пленкой тумана. Дилан переворачивается на спину с громким и ворчливым кряхтением, ладони опускает на лицо, давлением пытаясь привести себя в чувства. Но тяжесть мыслей не испаряется. Она не исчезает по первому велению. Кладет руки вдоль тела, согнув одну ногу в колене. Душно. Почему здесь всегда так душно? Поворачивает голову, бросив взгляд на плотно запертое окно. Странно. Он ведь точно помнит, как вставал ночью и распахивал его настежь. Хмуро изучает плотно зашторенную ткань. Тея точно не поднималась с кровати, он бы сразу почувствовал, спит парень поверхностно. Тогда, кто?

Лениво подтягивает себя на руках, занимая сидячее положение, когда к глотке подступает тошнота. Напряженно пялится в свое колено, пропуская через себя тягучее ощущение, и глубоким вздохом временно устраняет его. Подтягивает вторую ногу, локтями упираясь в колени, и вновь опускает лицо в ладони, издав подобие сонного мычания, больше напоминающее стон. Пропускает пальцы сквозь волосы, отменно взъерошив их, и, опершись руками на кровать, смотрит на Оушин, спящую в позе… Дилан наклоняет голову набок. Чего она так кутается в это одеяло? Девушка будто создает из него кокон, скрываясь под тканью с головой, один хвост из волос говорит о её присутствии рядом. Если бы не он, Дилан бы предположил, что девушка уже встала. Но нет, эта гусеница продолжает спать. Даже не слышит, как дышит. Дышит ли вообще? Он бы минут за пять сдох от недостатка кислорода в таком убежище.

Благодаря недолгому просветлению сознания, Дилан может оттянуть поход в уборную для опустошения желудка. Он бессильно валится обратно, подбирая под голову подушку, ложится на бок, чтобы снизить давление на больной живот. Как-то эгоистично загребает руками несчастную Оушин, которая от столь бурного воздействия тут же вырывается на поверхность сна, начав негодующе бубнить:

— Отстань… — всё, что разбирает О’Брайен, и жестче обхватывает её живот руками. Девушка пытается извернуться, отворачивается от него, пихая в локти, но сил не хватит, чтобы расцепить руки, да и сознание снова опускается ниже, из-за чего Тея засыпает в странном положение: слегка прогнулась в спине, лицом зарывшись в скомканное одеяло, руки ослабленно ложатся на кровати, пальцы разжимают запястья Дилана. Она и правда как гусеница пыталась изогнуться и уползти на край кровати. Смешно и нелепо. О’Брайен полагал, что он будет страдать от избытка прикосновений во время сна, чего он не приветствует из-за отсутствия удобства, но нет. Страдает Оушин, привыкшая теряться под одеялом в полном одиночестве.

— Щас блевану, — Дилан бубнит ей в макушку.

— М-м-м, — только и может промычать в ответ Тея, в столь безобразно вялом состоянии наплевательски относясь к окружающим раздражителям.

Глубоким вздохом О’Брайен втягивает аромат волос, внезапно повлекшим за собой нехилый удар в голову. Неплохо так его вставляет в утра. Хочет или нет — встать придется.

Хотелось бы вот так бесчувственно проваляться пару… лет. Но увы.

***

Серое, дождливое небо. Серый, неприглядный сад. Бледный свет. На горизонте все погружено в черноту двигающихся к нам туч. Стою возле окна, держась одной ладонью за ткань шторы. В домах горит свет. Настолько темное утро, что приходится расходовать электроэнергию. Такое… пограничное состояние, до тошноты знакомое. Никакого желания двигаться, никакого желания думать. Не понимаю, как Дилан заставляет себя шевелиться. Иногда я вспоминаю о неправильной зависти: О’Брайен сильнее меня. Сколько проходит времени с момента, как он покидает комнату? Он ведь не возвращается. Пока зарывалась глубже в одеяло, отдаленно слышала голоса ребят в коридоре. Судя по всему, Брук совсем плохо. Странно, что шум не привлекает Роббин. Так крепко спит? Или до сих пор не вернулась?