Есть люди, эмоционально зависящие от других.

Есть люди, эмоционально привязывающие к себе.

Дэн относится к первому типу.

Дилан — ко второму.

Браун шагает вдоль стены, избегая возможности погрузиться в толпу. В последнее время в его голове настоящий сумбур: мать, решившая воссоединить семью, отец, якобы удачно прошедший реабилитацию и друг, который в такой непростой период решил исчезнуть. Громко сказано, так как Дэниел предполагает, где может находиться Дилан. Там, где у него будет крыша над головой и выпивка. Но имеет ли Браун право влезать в его личные проблемы? В случае с О’Брайеном подобные волнения очень даже к месту. Зная его «любовь» к личному пространству.

Взгляд сам цепляется. Дэн замедляет шаг, зрительно поймав Брук, которая непривычно унылой походкой пробирается вдоль стены напротив. Обычно она уверенно вышагивает в толпе в компании девчонок, при этом впитывая комплименты, что сыплются со всех сторон. А сейчас она словно намеренно желает сравняться со стеной. И у неё это отменно выходит. В неприметном сером свитере, обычных черных джинсах, волосы убраны в пучок. Идет одна, но Дэниел всё равно приоткрывает рот, нервно затормозив, чтобы… Что?

Лишь в голове звучит обращение:

«Бру…» — и то обрывочное. Он со вздохом провожает девушку взглядом, который она прячет, упираясь глазами в пол. Шагает быстро — и вот, она уже потеряна из виду. Дэниел глотает сухость, отвернувшись, и тянет ремни рюкзака ниже, продолжив шагать с усилившейся задумчивостью.

Почему Дилана нет в такой момент? Если бы он был здесь, Брук бы обязательно обратилась к нему за помощью, а у девушки явно что-то происходит, но не с Дэном же ей делиться? Их друзьями-то с натяжкой можно назвать.

Крепче сжимает ремни.

Нужно вернуть О’Брайена. Тогда всем станет легче.

Роббин, Дэн, Брук.

Дурная зависимость.

Глубокая ночь. В притоне продолжает громыхать музыка, люди не убывают, кажется, к вечеру их становится только больше. От молодых до уже взрослых. Новые и уже знакомые лица. Ответственная группа ребят работает посменно. Одни следят за порядком, другие — отдыхают в комнате. В которую возвращается лишенная сил Рубби. Она несколько часов проводит в кровати, реагируя только на попытки незнакомцев отпереть дверь.

Хватает свитер одного из парней, натягивая на себя, чтобы согреться. Минует забитое досками окно, изучив стену черного леса снаружи. Притон идеально расположен. Ни единой души. Отдален от города. Информация о местонахождении данного заведения передается исключительно из уст в уста.

Плюхается на диван, под бок одному из парней, который дергает серебряное кольцо на носу, уложив тяжелую руку на плечо девушке. Помимо этих двоих в небольшой, но обжитой комнате еще три человека. Остальные следят за порядком. Рубби удобнее устраивается под плечом парня, который продолжает попивать простую воду. Отставляет стаканчик на стол, из пепельницы взяв дымящуюся сигарету. Закуривает, откинувшись обратно, и впускает никотин в темный потолок, вдруг осознав.

Рубби молчаливая.

Поворачивает голову, бледно-серыми глазами уставившись на подругу, которая никогда не выделялась умением держать язык за зубами, поэтому её поведение сейчас воспринимается с непониманием:

— Что с лицом? — грубый голос. Если сравнивать хрипоту О’Брайена и этого типа, то Дилан нервно курит в стороне. Рубби закатывает глаза, щекой упираясь на грудную клетку парня, темно-русые волосы которого скрыты под какой-то хипстерской черной шапкой. В ушах по несколько колец, из-под ткани серой футболки выглядывает татуировка, покрывающая затылок шеи и часть спины. Затягивает никотин, продолжая с давлением пялиться на девчонку, которая пальцами играет с челкой, расчесывая и оттягивая волосы:

— Устала.

— Трахаться?

Взгляд Рубби не замирает. К жесткости и дерзости ей не привыкать. Она надевает маску хладнокровия, со смешком фыркнув:

— Ревнуешь, что не с тобой? — произносит, с равнодушием окинув парня взглядом. — Том, — мяукает его имя, умело заискрив взглядом, но выражение лица парня остается неизменным. Та рука, что перекинута ей через плечо, двигается, резко запустив пальцы в светлые волосы с розовой прядью. Сжимает. Рубби не подает признаков боли, только моргает, когда парень дергает её локоны, со всей серьезностью, на которую он только способен, произнося:

— Если я захочу… — замолкает, решая оставить свою мысль оборванной, дабы девчонка сама продолжила её. Она продолжает. Но не вслух. Отворачивает голову, заерзав под боком Тома, чтобы принять удобное положение для отдыха. Её до сих пор терзает необычное чувство. Но раз уж Том интересуется её состоянием, значит, сквозь маску проскальзывают нежелательные эмоции. Нужно чем-то занять этого парня, чтобы не подумал о непригодности девчонки:

— Как тебе О’Брайен?

Том пожимает плечами, вздохнув:

— Он хорош, но… — подносит сигарету к губам, цокнув языком. Рубби поворачивает голову, изогнув брови:

— Но?

— Он не впишется.

— Почему? — с чего вдруг? Этот тип умеет драться, и…

— Мы работаем командой, — первая причина. — Он сам по себе, — да-да, первая причина, которую Том озвучит Рубби, затем принявшись молча курить, а девушка еще пару секунд смотрит на него. Понимает, что больше не услышит, поэтому отворачивает голову, сложив руки на груди, подтянув колени к себе.

Первая причина — Дилан одиночка.

Вторая…

Том скользнул взглядом в висок девушки, пустив дым из ноздрей, и кончиком сигареты дергает кольцо в носу.

Вторая причина — Рубби. Суровый тип не станет так просто делиться «своим». Одно дело, когда девчонка без причины спит с какими-то придурками, но тут у неё внезапно возник неподдельный интерес, и Том не признается в том, как к черту начинает… Ревновать? Странно, ведь они просто друзья.

***

Сколько протекает дней? Ночей? Какое сегодня число? Уже утро или за забитыми досками окнами главенствует мрак? Быть может, в его жизни больше не будет светлого неба за окном? Одна лишь бесконечная темнота.

Ходит между танцующими людьми. Алкоголь помогает скрыть головную боль, утаить от человека и иные проявления дискомфорта, но этой ночью Дилан не спешит выпить. Он бродит. Бесцельно бродит, словно желая затеряться среди незнакомцев. Слабость. Он давно нормально не спал, давно не потреблял здоровую пищу. Какую-нибудь пищу, кроме чипсов. За последнюю неделю душ принимал раза три. Веки влажные, тяжелые, с притоком людей становится жарче, духота встревает в сухой глотке. Надо бы выпить воды, но в доступности один алкоголь. А без спиртного, без травы окружение становится явным, отчетливым. В его носу щиплет от переизбытка дыма, горло рвет от вкуса алкоголя.

Говорят, негатив сильнее позитивных эмоций. Верно, но в этом мире ничего не существует без уравновешивания. И слабость темноты в том, что Деградация рано или поздно надоедает. Точнее, от неё начинает тошнить. Вот, что происходит с парнем, который больше месяца проводит в омуте черноты.

Начинает крутить головой. Ему нужно выбраться. На воздух. Вдохнуть свежий кислород, ведь это шанс! Шанс, что его мышление придет в норму, и он проанализирует происходящее, после чего поторопится сбежать отсюда к черту.

Если в голове мелькает мысль об усталости от алкоголя, этим необходимо воспользоваться.

Голова кружится, перед глазами плывет от изнеможения, но Дилан спешно шагает сквозь толпу, стараясь понять, в какой части притона он находится. На каком он этаже? В каком крыле? Это строение слишком огромное. Ему тошно от цепляющих его футболку женских пальцах, тошно от резких ароматов духов и одеколонов, от жгущего запаха травки, которую курят на каждом углу, черт, даже никотин обычных сигарет воспринимается с неприязнью. О’Брайен двигается вдоль стены, наконец, разглядывая впереди выход на лестничный проем, и ускоряет шаг, насколько это возможно. Быстрее на свежий воздух.

Минует девушку, которая преследовала его взглядом, намеренно двигаясь так, чтобы перейти ему дорогу, обратить на себя внимание, но Дилан быстрее. Он не переводит взгляд на Рубби, продолжив идти к намеченной цели. Девушка держит в руках два стаканчика с обычным пивом, тормозит, истребив на лице проявление улыбки, и с равнодушием провожает взглядом парня, пропадающего с её глаз в толпе. Опускает взгляд в пол, сдержанно дышит, не проявляя никаких эмоций на лице. Она его не интересует? Или… Что? Почему? Как?.. Закатывает глаза, не имея понятия, что именно вызывает столь сильное раздражение. Подносит к губам один стакан, затем второй. Без желания пьет из двух, морщась и давясь. Наклоняется к столику возле ног, взяв еще пару стаканов. Пьет. Много. Заглатывает. Что её так выматывает? Что злит? Вряд ли ситуация с О’Брайеном. Внешние обстоятельства, конечно, подливают масло в душевный огонь, но каждый человек всё равно состоит из своих личных переживаний. И Рубби спешит унять, затмить спиртным свои.