Говорить это, сидя на капоте машины, было очень странно. Эред в целом не была похожа на фаната учёбы – ни тогда, ни сейчас. Скорее, наоборот: весь её вид выражал протест против школы и школьных правил, а в лагере она демонстративно сжигала табели, полные троек. И Максу казалось, что в колледже она продолжит заниматься тем же самым.

— Ты точно Эред? — сощурился он. — Вредить учёбе – это ведь «круто».

Окружающие слово «круто» кавычки он изобразил пальцами. Эрид, делавшая в этот момент глоток, рассмеялась, брызнув чаем.

— Ну, это было «круто», пока ситуация не вынудила меня искать себе источник нормального заработка. И оказалось, что в автомастерских платят ничтожно мало, и мне просто необходимо получить нормальное образование.

Макс на минуту задумался о своих перспективах на будущее, но тут же отмёл эти мысли прочь. Ему-то спешить было некуда.

Эред замолчала, попивая чай и думая о чём-то своём. В сознании Макса медленно зарождались сомнения насчёт всего на свете.

— А ты чем занимаешься по жизни? — вопрос прозвучал как-то неловко, и даже вымученно. Разговор не клеился, и причиной этому было банальное отсутствие вопросов. Макс сомневался, что Эред была искренне рада его видеть; она, скорее, просто поступала вежливо, узнав его и пригласив на чай. Учитывая, какие отношения были у них в лагере…

…учитывая, какие отношения были между маркизой и графом…

— Ну, живу, — пожал плечами Макс. — Критикую современное общество и попусту растрачиваю молодость, ничего необычного.

— То есть, совсем ничем? — она даже слегка улыбнулась. Макс качнул головой.

— Ну разве что сейчас подрабатываю… кое-кем, - в последний момент он решил не упоминать Престона и его пьесу. Мало ли, что скажет на это Эред. Хотя, скорее всего, просто протянет расслабленное «круто».

— Круто, — расслабленно протянула она.

— У тебя случайно нет лютни? — вырвалось у него. Вообще-то, Макс хотел сказать это с насмешкой, но вышло как-то очень… озабоченно.

Эред уставилась на него, а затем сказала:

— Знаешь, на самом деле есть.

— Стой, серьёзно?

— Какой-то полоумный отказался платить полную сумму за ремонт и впихнул мне лютню. Тебе она нужна? Или это была рандомная фраза для начала разговора?

Макс кивнул.

— Нужна.

— Ну тогда плати за неё. Хоть сколько-нибудь.

Макс демонстративно порылся по пустым карманам.

— Я в любом случае верну её через неделю, — отмахнулся он. — И вообще: мы старые друзья, ты не должна требовать с меня денег.

— Если бы не требовали с меня, я бы не требовала с тебя, — Эред ловко спрыгнула с машины и достала из-под одного из столов чехол с лютней. — Решил вступить в группу?

— Не, с чего ты взяла?

— Ну, лютня вполне полезный инструмент. Мы с ребятами использовали её в некоторых песнях.

— …стой, ты играешь в группе? — опешил Макс, принимая инструмент.

— Да, типа того. Послезавтра едем на фестиваль, — Эред какое-то время стояла, уперев руки в бока, пока Макс проверял инструмент на предмет видимых простому обывателю изъянов, а потом словно невзначай добавила: — Вообще-то, мне бы не помешали гарантии по лютне.

— Гарантии? — тупо переспросил Макс.

— Ну, не хотелось бы, чтобы ты пропал с ней, — она достала из кармана бумажку с ручкой. — Так что не мог бы ты записать мне свой телефон, или, лучше, сказать адрес?

Телефон.

Телефон в кармане Макса разразился вибрациями входящих сообщений. На самом деле, вибрировал с переменной периодичностью он последние минут десять, но заметил Макс его только сейчас.

Быстро нацарапав адрес и номер, он вынул телефон из кармана и быстро пролистал несколько сообщений от Эрин. И, решив не читать их, напечатал почти вслепую «я нашёл лютню».

Эрин: зачем тебе лютня?

Ты имеешь что-то против лютен? — Написал в ответ Макс и убрал телефон в карман.

Ах да, Эред всё ещё смотрит на него.

— Спасибо, — неуверенно сказал он.

— Ты поразительно вежливый. Уверен, что ты Макс?

Макс задумчиво кивнул.

— До завтра? Мне ещё дела делать.

— Бывай, — кивнула Эред.

Когда Макс покинул автомастерскую, мимо него пробежал тот самый мужичок, не желавший платить за ремонт. Его споры с Эред были слышны ещё очень долго.

Ещё около часа Макс шёл до студии. Он чувствовал себя жутко неловко, преодолевая заполненные людьми улицы с лютней наперевес. Не то чтобы на него обращали внимание, но оглядывались очень часто.

Однако в зале никто не обратил на него внимания. Все были заняты тем, что кричали на Престона.

— Ты – руководитель группы, так иди и разберись с этим! — верещала Ева, наряженная в дешёвую имитацию средневекового платья.

— Руководитель, но не костюмер! — парировал Престон. — Я не могу отвечать за украденные у нас вещи, Ева!

— Но ты должен! У нас чуть больше недели, я не найду и не уложу все нужные парики за такой короткий срок! — для картинности она топнула ногой.

Престон застонал.

— Как, как я тебе это сделаю? Думаешь, у меня есть мальчик на побегушках, которого я могу отправить бегать по всей студии в поисках пары пропавших париков?!

Ева прокашлялась и указала на Макса.

Престон резко повернулся и уставился ему прямо в глаза. В попытке сгладить возникшую между ними неловкость, Макс продемонстрировал чехол с лютней, но, кажется, это не разрядило обстановку. Скорее даже наоборот. Престон свёл брови и оценивающе оглядел Макса с ног до головы.

— Лютня?

— Нет, блин, я тебе пустой чехол принёс, — огрызнулся он в ответ. — Если не надо, я заберу.

Престон тут же быстро выхватил у него лютню.

— Что ещё должен исполнить мальчик на побегушках?

Этот вопрос задавать было не обязательно – Макс уже услышал и понял, в чём проблема. Но побесить Престона хотелось. Очевидно, он всё ещё злился на Макса из-за пьесы, и Макс, в свою очередь, злился на него. И на себя.

Эта история с пьесой вышла такой дурацкой. Как и сама пьеса, конечно же. Престон, видимо, до сих пор был задет неуважением Макса к их общему прошлому. А Макс просто не мог простить ему то, что их общее прошлое стало общим достоянием.

И никому из них в данный момент это прошлое не помогало.

— Кто-то украл парики. Понятия не имею, кому они могли пригодиться…

— Я имею, — прервал его Макс.

Потому что в этой студии был только один человек помимо них двоих, кто понимал всю важность пьесы.

И этот человек, по иронии судьбы, не попал в неё.

Студия Дольфа на этот раз была заперта. Макс долгое время упорно стучался, желая скорее забрать парики, но Дольфа либо не было на месте, либо он очень яро игнорировал этот стук. Макс ещё какое-то время пытался чуть ли не выломать дверь, но видимого эффекта это не принесло.

В зал Максу пришлось вернуться ни с чем. И это незамедлительно спровоцировало гнев Престона.

— Макс, я попросил тебя…

— Найти парики, я знаю, — прервал его движением руки Макс. — Я нашёл. Но я не могу их забрать.

— В смысле не можешь? Ты-то? — Престон злобно усмехнулся, насмешливо скрестив руки на груди. Ева тем временем грациозно спрыгнула со сцены и подошла к Максу.

— Веди давай, сами заберём.

Несколько минут спустя Макс в компании Евы, Луиджи и не самого довольного Престона ломился в дверь студии Дольфа. В какой-то момент его начали одолевать сомнения о наличии последнего в студии, однако они быстро развеялись, когда из-за двери послышалось злобное «прочь отсюда!».

— Дольф, — позвал Макс через дверь.

— Да что тебе надо-то? — послышалось из-за неё.

— Я за париками пришёл.

Пауза.

— С чего ты вообще взял, что они у меня? — послышался неуверенный голос Дольфа.

— Кому ещё нужны парики Максимилиана и Мередит? — парировал Макс.

Повисло молчание. А затем в замочной скважине скрипнул ключ.

Дольф открыл дверь.

— Ладно, если ты дашь мне вре… о НЕТ.

Престон, Луиджи и Ева незамедлительно ввалились в студию и тут же повалились на пол. В помещении стояла кромешная тьма. Вернее, не кромешная. Где-то посредине комнаты находилась лампа, накрытая оранжевым шёлком. Вокруг неё расположилось несколько болванок, с нахлобученными на них париками. Каждый из париков был причудливо уложен и перевязан проволоками, поддерживающими их в различных… позах, если так можно сказать про парики.