Лейтенант посмотрела на него как на непонимающего прописные истины, даже открыла лицевой щиток:

— Расстреляют, значит.

Детектив начал неуверенно озираться, даже потянулся к кобуре, но, перехватив взглядом почти неуловимое смещение оружия солдат в его направлении, сделал вид, что поправляет пояс.

— Но это… незаконно… должен быть суд…

Фёст покивала:

— Адвокаты, прокуроры, присяжные, да? — дождалась неуверенного кивка собеседника, потом усмехнулась. — Это же в вашем секторе начальника полиции расстреляли позавчера за коррупцию?

— Ну-у… да, — потянул время Рикардо. — Но ведь есть установленные Законом нормативы…

— Бред. — Лика отряхнула наплечник от пыли бронированной ладонью. — Закон только лишь позволяет правящим классам безнаказанно грабить работающих разумных. Все эти ваши адвокаты, прокуроры и прочие содомиты предназначены только для одного — позволить укрыть хитрого подонка от возмездия . Мы делаем проще — сыворотку правды и вперёд. Ускоренное судопроизводство прозволяет сэкономить нервы и время для всех.

— А как же ваши собственные руководители, чиновники? — у Рикардо начался взрыв мозга.

— О, тут всё просто, — Лика отвлеклась, вызывая труповозку. — О чём это я? А! У нас для руководителей и чиновников действует презумпция виновности.

Пока отряд грузился в бронированные спидеры, Рикардо напряженно думал. Презумпция невиновности — это понятно. А вот чтобы наоборот…

Когда отряд вернулся в расположение — бывший склад рядом с полицейским участком — лейтенанта Фест сразу окликнули и она умчалась по своим делам, помахав бойцам отряда. Бойцы постепенно разбрелись кто куда, перед центральным входом с развевающимся на фасаде чёрным флагом осталось всего шестеро разумных, отошедших покурить к стоящей невдалеке урне. Детектив направился вместе с ними. Курить не курил, но разговоры послушать — святое дело.

— Да, дела, — попытался почесать затылок через шлем седоватый солдат с тремя полосками на наплечниках. Рикардо, потеревшись с ними уже несколько дней знал, что три полоски на наплечнике означают “сержант”. — Мамку нашу совсем заездили с документами ентими, только с нами на вызовах и отдыхает душой. Енто ей не на гражданке истории писать для деток малых.

— Истории? — Рикардо Санчес сделал стойку. Профессиональная деформация, однако. Узнавать как можно больше подробностей. — Какие историй?

— Вестимо какие. — Сержант солидно закурил, сплюнув на дюрабетон. — Сказки детские. Малышня моя, внуки, значить, сказками ентими зачитываются. Кожья Боровка там, злоключения Дуратино, Отуран там, да ещё про алкоголиков мелких, во! «Хроники Харнии»!

Он снова сплюнул.

— Кабы я имел талант к гражданке, нешто сержантом бы сейчас чалился? Майором был бы, как пить дать.

Для детектива в очередной раз наступил разрыв шаблона. Но и профессиональная привычка брала своё. Расслабившийся простоватый сержант, да в окружении проверенных товарищей — наше всё.

Девушка в тактической броне, стоявшая слева, согласилась:

— Точно. Вон, Димитр вернется с гражданки — уже прапором будет. Образование получил — пишет, каталитическая химия, вроде. Месяц ему в учебке остался до погон.

Санчес рассмотрел девушку повнимательнее. Нет, с появлением Цветов Жизни женщины вообще похорошели, но собеседница просто блистала какой-то диковатой, завораживающей красотой. Сглотнув, он попытался вспомнить, о чём шла речь.

— Талант гражданке? Ничего не понял. — Детектив реально ничего не понимал. — При чем тут химия и звание?

— Э-э, мил человек… — Сержант, затянувшись, снова сплюнул, — Энто у вас, под буржуями, всё не как у людёв. У нас всё правильно. Хочешь жить по-простому, ну там, ферма, али мастерская какая, отслужи год службы в ополчении да и живи себе, никого не трогай. Тольки месяц в году вынь да положь на подготовку на сборах ополченских, чтобы жирок растрясти, значить.

— И это свобода? — детектив почувствовал, что приближается к тайне.

— А как ты енту самую свободу собрался защитить, не умеючи-то? — резонно возразил солидно сплёвывающий на дюрабетон сержант. Он вообще, судя по всему, всё делал солидно и обстоятельно. — Свобода, она, енто, как девка ветренная, ежели ей потакать, так сверху сядет и ноги свесит. А ежели правильно енту девку уважить, так со всем её расположением пользовать можно.

— Хм, — девушка в броне внимательно осмотрела сержанта, — а про попользовать с моим расположением вечером сможешь объяснить детально?

Вокруг заржали.

— Не, вечером мне на ремень, служба, значить. А с утра, так ты на дежурстве будешь. Не судьба, значить. Да и по возрасту ты помладше моей дочурки будешь. Нешто со своим на гражданке рассталась?

Девушка внезапно приложила указательный палец правой руки к уху, выслушала какую-то команду в микрофоне шлема, выдохнула: «Есть!» и умчалась.

Все автоматически посмотрели ей вслед.

— Хто такова? — бросил сержант в пустоту.

— Ванда Тарус, вчера закончился отпуск по ранению, зачислили к нам. — Докладывающий солдат просматривал датапад. — Ого! Да она на гражданке фотомодель! Триста миллионов подписчиков!

Датапад пошёл по рукам. На фотосессиях девушка пренебрегала одеждой, но была в снимках какая-то трогающая душу невинность.

— Так-так, — листал информацию сержант. — Дочка у неё, тоже красавица, каких нет, будет.

Когнитивный диссонанс. Это выражение детектив смог познать только сейчас.

— Простите… Я не совсем понимаю… А как гражданка влияет на военную карьеру?

— Во даёт! — сержант прикурил сигарету от предыдущей, — Тут просто всё! Вот решил я опчеству послужить после года службы в ополчении, значить, — так пишу, значить, начальству — так, мол и так, примите любезного. Оне, значить, посмотрят, потом тебя к тестам разным подключут. Ежели не подходишь ты — скажуть, звиняй, милай, иди на гражданку с миром.

— Порядок у нас такой, — вмешался молоденький солдат. — Три года в армии отслужил — иди на гражданку на три года. Профессии полезные приобретай, трудись, семью заведи. Потом опять три года в армии послужи, потом опять гражданка. И так постоянно. А звание от образования зависит — смог на гражданке отучиться — значит, если хочешь, полгода на подготовку — и прапора дадут. Потом на каждое звание тоже отучиться, экзамены сдать. Но только после гражданки. Или за подвиг какой.

Сержант добавил, доверительно наклонившись:

— Я вот на гражданке егерем работаю. Так не поверишь — скука смертная, аж скулы сводит. Теперь, эвон, пираты к нам почти не залетают, у меня даже станковый гранатомёт на спидере в гараже заскучал. Волнуеться за них, стал быть, можа случилось у них чего. Последние сто дней до приказа о зачислении в строй, значить, не поверишь, как на иголках был — в календаре дни зачёркивал.