Голос в трубке усталый до невозможности, даже не пытается казаться дружелюбным.

— Кто?..

— Баам. Мы проходили обучение в одно время и вы задолжали мне услугу. Если вам неудобно говорить, я…

— Ох. Что именно ты хочешь знать? — в голосе мелькает облегчение. Быть должником в Аду было страшно, так как платой могло оказаться что угодно. Ответить на несколько вопросов — отделаться малой кровью.

— Вы… — впервые за разговор Баам запинается, но тут же берёт себя в руки. — Можете пересказать теорию по безболезненному половому акту между мужчинами? Я помню, в расписании были лекции с похожим содержанием для инкубов и суккубов…

— Хорошо. Дай минуту, я лишь пару раз в парня перевоплощалась, сама половину не помню. Конспекты достану.

Баам кивает, в очередной раз радуясь, что разговор происходит не вживую.

— Так, слушай…

***

Баам бросает в ванну завалявшийся уже как не одну сотню лет назад шарик, за секунды исходящий на сиреневую пену. Давний подарок, который он использовал только сейчас, взял наугад один из множества мыльных шариков. Судя по запаху, угадал — лаванда. Ему как раз нужно успокоиться.

Он погружается в воду с головой, пытаясь не дать очередной порции мыслей заполнить сознание, словно ворох бабочек. Например, мыслей о том, что в этот раз Агеро может снова задавать вопросы, и тогда Баам точно не выживет. Умрёт ещё раз, но уже от смущения. Или от мыслей о том, кто из них будет принимающей стороной. Или от мыслей о том, что делать, если всё-таки будет больно.

Или от мыслей о том, как Агеро от удовольствия может кусать губы до крови, не переставая улыбаться. О том, как он может жмуриться, как во взгляде может промелькнуть что-то беспомощное, хотя бы на долю секунды. О том, как он может задыхаться и шептать или даже кричать его имя.

От последней мысли Баам резко выдыхает воздух, что держал в лёгких по привычке. Пузырьки летят к поверхности, присоединяясь к густой пене.

К концу дня Баам думает, что готов.

А затем, уже влетев в окно, сталкивается с железной, но бесстыдной логикой Агеро.

Зачем одеваться, если всё равно придётся раздеться?

Комментарий к Прекрасный сон…

А вот и пошли большие главы!

Нет, серьёзно, они огроменные! Эту аж на две пришлось разбить! Следующая будет скоро, постараюсь долго не томить. А пока - нежничающий Баам, сны и прочие радости. Сны происходят одновременно со всем остальным.

========== …и не менее прекрасная реальность ==========

В отличие от лица, тело круглые сутки было скрыто под монашеским одеянием. Агеро лежит поверх плотного покрывала, которое кажется почти чёрным из-за тусклого ночного света, словно фигура из лунного света, светящаяся даже в тени. Баам замирает, вцепившись в оконный проём. Агеро дремлет, голубоватые вены просвечивают сквозь тонкую кожу. Он не реагирует на свет из окна, не реагирует на сквозняк, на влажный осенний воздух.

Баам отталкивается от подоконника, приземляется на пол, давая половице скрипнуть под собой, и лишь тогда Агеро приоткрывает глаза. Лениво, отлично зная, кого увидит посреди комнаты. Расслабленный, немного сонный взгляд провожает Баама до прикроватной тумбочки, молча, — молча! — следит за тем, как он выкладывает всё необходимое. От взгляда, который можно ощутить кожей, он выравнивает дыхание, расстёгивая первую пуговицу рубашки.

Агеро с интересом приподнимается, от рук скользя взглядом до шеи, которую обнажил расстёгнутый воротник, и выше, останавливаясь на губах. Баам облизывается, всё в той же тишине наклоняясь для поцелуя. Садится, опирается локтями у чужой головы. Агеро молчит, хоть на один пугающий момент он и пугается, что чужой рот открылся не для поцелуя, а для очередного вопроса.

Расслабившись, Баам прикрывает глаза, почти коснувшись чужих губ своими, когда слышит:

— А что ты принёс?

— Господин Кун! — выдыхает он на эмоциях.

Нет, он не выдержит подробных объяснений! Никаких объяснений не выдержит!

Мстительный укус, который он оставляет на чужой груди, и Баам тянется к смазке. Не хотел он так сразу за неё браться, хотел распалить, размять, отвлечь. Но, если Агеро чувствует себя настолько комфортно, если так рвётся вперёд…

— Сейчас узнаете.

Вспоминая совет демоницы, он задумчиво смотрит на Агеро. Тот ловит его взгляд, приподнимая брови с лёгкой улыбкой. Баам размазывает смазку по пальцам, давая согреться. Склоняется к чужой шее. Коротко выдыхает.

Агеро зарывается в его волосы носом, а затем и рукой, тихо бормоча:

— А за рога не зацепишься, ха-ха. Я думал, что они твёрдые. И горячие.

Баам пропускает это мимо ушей, беря короткую передышку, чтобы собраться с духом. Вдох, выдох, и он, надеясь, что Агеро не заметил покрасневшие уши, наконец кусает бледную кожу, вводя первый палец. Укус за укусом, прикосновения языка, горячее дыхание на не успевшую высохнуть от слюны кожу, и Агеро снова ложится, с участившимся дыханием вцепляясь в его волосы.

Пользуясь тем, насколько размякло тело под ним, Баам вводит второй палец, методично меняя угол. Видя, какой любопытный взгляд Агеро бросил вниз, он панически подрывается, отвлекая поцелуем. Агеро не сможет ничего у него спросить, если займёт язык чем-то другим, верно?

Агеро невозможностью высказаться недоволен не был, судя по тому, с каким энтузиазмом вовлёкся в поцелуй.

***

«…Хах, действительно не только для того, чтобы ходить в туалет», мимолётом думает Агеро, сжимаясь вокруг чужих пальцев.

Любопытно. Это определённо любопытно.

Любопытно происходящее — непонятное, но судя по всему нужное приготовление. Несмотря на предупреждение Баама, больно не было. Тянуло, обдавало странным, неловким ощущением, возбуждало, но больно не было.

Любопытен сам Баам. Ещё более напряжённый, чем обычно, ведущий твёрдой рукой, словно когда-то давно, ещё до первых поцелуев. Не отвечающий на вопросы, не ведущийся на провокации, не отвлекающийся на резкий крик на улице. Снова заставляющий задыхаться от взбесившегося сердца, от мягких, но уверенных прикосновений.

Агеро нравится наблюдать за Баамом.

Он наслаждается попытками лишить Баама самообладания, заставить хватать ртом воздух, едва не стонать от лёгкого прикосновения к щеке. Попытками добиться алых щёк, мягкого взгляда со странной поволокой. Попытками вызвать у обычно спокойного Баама эмоции.

Он наслаждается и моментами, когда Баам ведёт себя как настоящий демон. Как несколькими движениями или словами заставляет ощутить, насколько он открыт, обнажён, беззащитен. Как будит внутри первобытный страх, желание подчиниться наравне с восхищением, желанием стать единым с этой силой, знанием, которым пропитаны чужие загадки.

Он наслаждается тем, как причудливо порой перемешиваются эти моменты, рождая нечто третье, как сейчас. Если раньше Баам упорно держался отстранённым, пока Агеро сам не возьмёт дело в свои руки, и перетекал в мягкое состояние сразу, как ему удавалось нащупать слабое место, после которого Баам просто не мог держать себя в руках, то нынешний Баам словно застыл в промежуточной стадии.

Ей Агеро тоже наслаждается.

И тем, что Баам в ней делает — особенно.

Агеро впивается в чужую спину ногтями через одежду, когда его внезапно прошибает удовольствие. Короткий перерыв, а затем снова, и снова, и снова…

«Баам был прав», ошарашенно думает он, судорожно хватая ртом воздух, «Это и правда больше чем было у нас до этого».

***

Ощущая губами частое сердцебиение, слыша сбивчивое, частое дыхание, Баам не может не расстегнуть ещё одну пуговицу рубашки. На чужих ключицах и плечах россыпь красных пятнышек, и, облизнув губы, Баам склоняется к покрасневшей от ласки шее, чтобы продолжить ласку. Агеро выгибается, елозя затылком по покрывалу, и Баам ненадолго отворачивается, чтобы закрыть взглядом окно. Кажется, скоро должен был выпасть первый снег.

— Не уходи, — тут же хрипло шепчет Агеро, притягивая его обратно.

Целует взахлёб, замирая с каждым движением пальцев. Незаметно для Агеро, уже трёх.