Пеннивайз лениво рассматривал суматоху, воцарившуюся среди людей. Они впопыхах собирали свои пожитки, запасались провизией и водой и тянулись в сторону специальных убежищ, которые вряд ли могли помочь им. На их планету летел огромный астероид, который должен был нанести непоправимый ущерб жизням этих никчемных созданий, заботливо уничтожив взрывной волной, как минимум, половину из них. Давно пора было сократить численность этой расы, принявшейся с остервенением пожирать свой собственный мир. Они убивали все, что находилось вокруг, окружая себя каменными джунглями и мнимыми несуществующими врагами, которые обитали только в их головах. Он облизывал окровавленные пальцы, наблюдая за тем, как в ночном небе растет огненный шар — в точности такой же, какой клоун видел в день гибели динозавров. В ближайший десяток лет ловить здесь будет нечего, и монстр решил, что ему самое время отправится домой к своим Мертвым огням. Возвращаться сюда хотелось все меньше и меньше.

***

Пеннивайз проснулся в теплом коконе, отмечая начало еще одного безрадостного цикла своего пребывания на этой до жути надоевшей ему планете. Как ни прискорбно, но он окончательно пресытился убийствами и человеческим страхом, однако перебороть собственный охотничий инстинкт не так просто — голод снова толкал его на поиски добычи. Заманивать ее в свои сети стало настолько просто, что даже придумывать новые оригинальные способы запугивания надобности больше не было. Мир изменился… Огромные голографические экраны, на которых каждые пять минут скалили зубы чересчур довольные людишки и услужливо показывали свои запястья всему городу, стеклянные высотки, уходящие куда-то в небо и машины, работающие исключительно на электрической энергии. Слишком чисто и светло — глаза, привыкшие к полумраку, неприятно слезились. Правда, сами двуногие с момента их последней встречи ничуть не изменились, разве что стали еще глупее. Похоже, начавшаяся лет семьдесят назад соулмейтовская эйфория по-прежнему не отпускала их скудные умы, заставляя биться в экстазе при виде корявых надписей на руке. Пеннивайз, предпочитающий считаться исключительно со своим мнением, только недоумевал с такого дебильного желания быть с кем-то связанным.

Ровненькие аккуратные улицы монотонно поливал, начавшийся с утра, дождь. День выдался не очень удачным в плане охоты, а выковыривать людей из их домов ему было откровенно лень. Клоуну не нравились эти стеклянные коробки, именуемые квартирами, которые под завязку были забиты ненужными вещами. Никаких тебе кладовок и чердаков, порядочному монстру даже развернуться негде было! Приходилось довольствоваться сливами и тесными шкафами. Внезапно он краем глаза заметил ребенка, стремительно мчавшегося по дороге за игрушечным корабликом — губы тотчас же тронула злорадная ухмылка. Вот и его свежий завтрак! Пухленького запыхавшегося малыша звали Джорджи, и ему не оставалось ничего другого, кроме как приветственно протянуть тому, упавшую в канализацию, игрушку и веселым голосом произнести: — Здравствуй, Джорджи! Я Пеннивайз Танцующий клоун!

Монстр не сразу ощутил дискомфорт в руке, который явно не собирался никуда исчезать. Раздраженно отшвырнув от себя останки маленького тельца в желтом дождевике, он закатал рукав и взглянул на ноющее запястье — захотелось протереть глаза от неожиданности. На бледной коже любимой личины было коряво выведено: «Уильям Денбро». Пеннивайз недоверчиво разглядывал надпись, которая не собиралась исчезать даже после того, как он пару раз тряхнул рукою, в попытке развеять наваждение. Клоун с силой потер пальцами буквы, заставляя старую трухлую, похожую на осыпавшуюся штукатурку, кожу клочьями опадать на пол, но на ее новом слое снова проступали гадкие чернильные символы. Он презрительно скривился. Видимо, Черепаха вновь решила подшутить над ним, выбрав самый абсурдный способ из всех возможных. Что же, ему не составит огромного труда придумать, как избавиться от этой нелепости. В конце концов, у него множество личин, а у его соулмейта только одна жизнь.

Девушка в унылом баре со странным названием «Донна Розмари» приветливо улыбалась во все тридцать два зуба, и клоун ощутил стойкое желание сделать из них себе памятное ожерелье, как это было принято в прекрасные древние времена. Он пришел в этот рассадник порока и выпивки, чтобы скоротать время. Не то, чтобы человеческие способы развлечений сильно привлекали его, но скука смертная никуда не делась даже после долгожданного приема пищи, а после появления надписи настроение окончательно скатилось к нулю.

— Меня зовут Мел… Мелани Уотерс, а тебя? — неожиданно спросила улыбчивая, кокетливо заправляя прядь своих длинных рыжих волос за ухо с двумя сережками-гвоздиками. Монстр лишь иронично хмыкнул в ответ и подумал, что раз делать нечего, почему бы немного не поразвлечься.

— Роберт Грей, — представился он и жестом заказал у бармена коктейль для дамы. Девушка глупо захихикала и, не спрашивая разрешения, торопливо присосалась к пинаколаде, украшенной красивым желтым зонтиком и кружочком ананаса. Внезапно Пеннивайз ощутил странное головокружение, и руку в районе запястья обожгло неприятной болью. На коже новой личины, теми же корявыми буквами, было выведено знакомое: «Уильям Денбро». «Чтоб тебе пусто было!» — зло подумал клоун и с силой стиснул стакан в руке, который, не выдержав натиска, брызнул во все стороны осколками. Раздражение, появившееся внутри, заставило его подняться и, бросив деньги на барную стойку, выйти из помещения. Следом за ним на улицу выбежала и Мелани, не понявшая причину такого поведения нового знакомого и начавшая что-то щебетать о прекрасной ночи. Оглянувшись вокруг и убедившись, что никого поблизости нет, монстр схватил ее, и резким движением свернул девушке шею. Немного подумав, он потащил труп себе в логово — не пропадать же таким прекрасным зубам даром!

— Ммм…звать тебя хоть как? Угх…ах, как же хорошо!

— Итан Дэвис, — произнес клоун и, сделав сильный толчок вглубь чужого тела, ощутил уже знакомое ему предобморочное ощущение. Он тяжело уперся рукой в стену и на мгновение прикрыл глаза: человеческие личины намного острее реагировали на проявление надоедливой связи, чем хитиновое тело самого инопланетного существа. Партнер застонал под ним, умоляя не останавливаться, и монстр, превозмогая дурноту, продолжил. Закончив, мужчина вышел на балкон и раздраженно взглянул на руку — опять двадцать пять, разве что почерк теперь стал более ровным. Внутри постепенно зарождался интерес к личности этого Уильяма, которому так не повезло в этой жизни стать его соулмейтом. Отыскать нужного человека для него не составляло труда, но что-то постоянно останавливало Пеннивайза от скорого знакомства с парнем… Вроде бы с одной стороны хотелось свернуть шею нежеланной родственной душе, с другой — он попросту не знал, что со всем этим делать… Любопытство не было ему чуждо.

Детвора, которую он выбрал в качестве своих новых игрушек, была жутко забавной, и клоун со смехом наблюдал за тем, как они визжали от страха, но упорно продолжали лезть к нему в логово. Взрослые были нудные, их волновали только деньги, секс и положение в обществе и ничего больше, но дети — совсем другое дело! Они еще обладали фантазией, с которой можно было играть, доводить до состояния паники, натягивать струны тоненьких подростковых нервов. Ему не обязательно нужно было их есть: девственных, чистых эмоций с лихвой хватало, чтобы насытить весьма неприхотливый организм.

Взгляд постоянно выискивал среди них мальчишку, который вроде числился лидером этого невезучего разношерстного клуба. Люди, по его экспертному мнению, априори не могли быть красивыми, но этот парень был вполне ничего…и даже больше чем ничего. Темные волосы, тонкие губы и синие пронзительные глаза, заглядывающие прямо в душу, которой у него отродясь не водилось. Красивые глазки, они прекрасно смотрелись бы, как импровизированные статуэтки на праздничном мясном торте. Однако, аппетита тот у него совсем не вызывал — и вот это немного напрягало. В противовес всему радовало то, что парень, по необъяснимым причинам, проявлял к нему не меньший интерес.