– Не окажите ли честь, немного пройти со мной по улице?

Чистая русская речь крайне удивила переводчика, но тут же заставила его перестать быть немым. В ответ – поспешное «у'и-и» и согласное кивание обеих голов… Вот и разобрались, кто здесь главный. Тем не менее, на улицу Никита вышел первым.

Улочка была пустынна, но редкие прохожие, как и лица в неспеша шуршащих авто, неизменно поворачивались, провожая глазами гиганта, добрую половину которого составляли грандиозные волосы. «Неужели ему хочется привлекать к себе чрезмерное внимание?» – думал Никита, сам испытывая неловкость от такого соседства.

– Вы теперь знаете, кто я. – Гигант скорее сказал утвердительно, чем спросил.

– Почему-то я думаю, что инспектор это Вы. – Буднично проговорил Каморницын, как будто бы отвечая на вопрос типа «Который час?».

Гигант явно не любил тараторить; следующая его фраза прозвучала лишь через несколько метров неторопливой ходьбы:

– Имейте в виду, из людей об этом знаете лишь Вы один. Те двое – и он кивнул назад – не знают. Для них, я Дени Даламбер, удачная для обоих находка.

– Скажите, Яга уже здесь?

Тот удивленно поднял брови, и вновь у него в руке появилось что-то, потребовавшее к себе повышенное внимание.

– Можно поинтересоваться, что это у Вас такое? – Никита заполнил паузу.

– Молодой человек, Вы уже задали два вопроса.

Инспектор продолжил говорить, только после того, как, вдоволь налюбовавшись своей «мыльницей», спрятал ее обратно.

– Видите ли, но я не знаю кто такая Яга. Предполагаю, что это тот, кто фактически Вас сюда направил. Он где-то здесь, но Вы же знаете его потребности; оживленные места – не для него.

– Повидаться бы…

– Это еще будет… А Вас, молодой человек, ждет работа. Интенсивная интеллектуальная работа – и по ночам!

– Что за шутки, я учиться приехал.

Инспектор навис над ним с явным чувством превосходства:

– Хоть сейчас приступайте учиться! Французским владеете? …А работать будете со мной, где Вам вполне хватит русского.

Он помолчал и как-то задумчиво добавил:

– И еще не известно, что из всего этого даст Вам больше…

– Работа, которую от меня ожидаете, нужна лично Вам?

– А разве реакция на биомагнитный вирус у Вас уже отсутствует?

– Мыслей я не читал никогда. Да и с Ягой я уже порядочно не виделся.

– Не разочаровывайте меня. Есть и просто человеческая логика. …Нам обоим пора обратно. Работа, которую от Вас ждут, начнется не сегодня и не завтра. Наслаждайтесь пока Францией – и инспектор как-то двусмысленно усмехнулся.

В одиночестве Никита остался, где-то, через час. Перед уходом, Жан-Мари неожиданно снизошел с небес и предложил Каморницыну посетить научно-испытательный центр, где под его началом несколько лабораторий, но Дени Даламбер по неясным причинам воспротивился этому и, переговорив с ученым, перенес от его имени визит на неопределенное будущее.

Хлопнули дверцы, и машины, что-то, тихо ворча, унесли прочь своих хозяев, оставив Никиту наедине с невеселыми мыслями. Помочь инспектору это, конечно же, – миссия, но не на голодный желудок; деньги-то кончаются, и что-то никого такое не беспокоит. Ехал учиться, но об этом тоже никто не вспоминает. Я всего должен добиться сам? Хороша задача! А обидеться и вернуться – не на что, да и куда – опять в грязную, пьяную хибару…

Два дня, потраченные на поиски где-нибудь подработать, ничего не дали – виза, выданная Никите, трудоустройства не предусматривала. После обращения к переводчику – единственной связующей ниточке, тот принес от Жана-Мари документ, заставил в нем расписаться и выдал месячное содержание, которого хватило бы лишь на несколько дней. Значит, опять за старое? За подножный корм? У нас-то с грибами проблемы не было, а как здесь?

Одевшись соответственно предстоящей загородной вылазке, Каморницын вышел из подъезда и тут же столкнулся с какой-то девушкой, двигавшейся боком и с поднятой вверх головой. Извиниться по-французски ему уже было по силам. Но девушке этого показалось мало – она, перегородив ему путь, быстро затараторила, глядя не на него, а в какую-то книгу. Никита, истинный француз, начал уже выкладывать другую известную ему фразу «извините, я по-французски не понимаю», но тут из уст девушки в его уши влилось совсем-совсем знакомое, а именно «Никита Каморницын»! Да, его фамилию на другом языке как надо и не произнесешь!

– Вы русская?!

Та опустила книгу, уставилась на него, а затем рассмеялась:

– Бывает же! Рассказать кому – смеху не оберешься! …Не знаете ли здесь такого… Каморницына?

– Это я.

Девушка резко изменилась в лице, но затем с робкой надеждой в голосе переспросила:

– Вы серьезно? Не шутите?

– Да нет… А что случилось?

Следующую минуту лицо девушки постепенно заливала злая гримаса. Когда же злость достигла апогея, она с силой швырнула книгу о стену и огромными, на сколько позволяли каблуки, шагами ринулась к автомобилю. Не дойдя до него, она также резко обернулась и, разметав руки, крикнула:

– Дени Даламбер знаешь где?!

Странно, зачем задавать вопросы, если ответ и не пытаешься услышать? Только Никита раскрыл рот, как получил в свой адрес, уничтожающий жест, – словно, то был удар на расстоянии, после чего психопатка впрыгнул в машину, сквозь стекла которой просматривались еще три мужские фигуры. Чуть-чуть поразмыслив, этот автомобиль, совсем в стиле своей пассажирки, с истерическим визгом сорвался с места и исчез из вида за горстку секунд …Никита поднял брошенную книгу – «Русско-Французский разговорник». Пригодится, от переводчика моего толку мало… Вообще-то, сейчас Франция ему стала нравиться больше.

Казалось бы, что проще? – Выбраться за город. А попробуй! Даже с разговорником в руках! Ответов-то все равно не понимаешь. Да и как здесь объяснишь – зачем именно тебе за город. Собирать грибы? Это не у нас; тут после такого объяснения, чего доброго, и в буйной палате окажешься. Но, в конце концов, изрядно поистратившись в дорогих автобусах, он все же ступил на обочину, за которой открывалась явно сельская картина с зеленым горизонтом то ли местного леса, то ли рощи. Шел Никита, втянув голову в плечи – поди разберись, не вторгся ли он в чью-либо собственность? Но, вроде бы, обошлось: никто его не окликнул, солью не выстрелил, собак на него также не натравили. Лишь, одинокая чистенькая корова, завидев иностранца, проявила к нему повышенный интерес и не успокоилась, пока несколько раз не ткнулась в него ноздрями. Молочка – было бы сейчас неплохо, но доить он не умел, да и не во что. Никита фамильярно потрепал светскую буренку по надлобью и от интервью категорически отказался.

Да, это не Якутия… Каморницын, задрав голову, ходил вокруг тенистого исполина. Золотой медалист был просто уверен, что там, над ним, в плодах спрятались незрелые грецкие орехи, которые, по слухам, тоже можно есть. Вопрос – как до них добраться? Может, для таких целей где-нибудь здесь есть шест…

– Заставляешь ждать.

На голос сзади Никита испуганно обернулся! Яга!

– Ты меня чуть заикой не сделала… Как доехала?

– Да вот… – ее многоцветные глазницы то и дело меняли свою композицию, то тут, то там, вспыхивая светящимися точками. – Соображаешь ты, Никита, туго, хоть и отличником был. Сколько тебя ждать можно!

Таких активных процессов на ее лице он, кажется, еще не видел. Лучше – тактично смолчать. …И с чего это, у всех ко мне сверхвысокие запросы?

– Ты голоден? – Интенсивность огоньков в ее глазницах поубавилась.

– Почти. – Никита ответил с безразличием, понимая теперь, что его денежные проблемы были отрежиссированы. – А сама ты не могла ко мне прийти? Там, ты даже до вокзала провожала!

– Много ли ты знаешь…

– Если не говоришь – так и не знаю! А тайну твою я кому-нибудь выдал за столько лет?

– Велика тайна… Не срами свое человечество. Побудь в роще два часа, вдруг и, правда, грибы найдешь, а потом возвращайся на дорогу; оттуда тебя инспектор заберет. – И она заковыляла прочь.