А затем идет в стороны выхода.

— Тейлор...

Ее имя брошено между нами, словно граната. Наступает тишина. Затем я напоминаю себе, что, если кто-то обращается к другому человеку, то делает это небеспричинно. Мне следует что-то сказать. Тейлор, принеси мне воды. Тейлор, спасибо за тако. Тейлор, привет.

Но если быть откровенным, то я позвал её, чтобы спросить, где она спала последние две ночи, но остановился, потому что не был уверен, что хотел знать ответ. Она вполне могла ночевать с Максом.

Вдруг так и есть?

От этой мысли мне стало плохо. Хотел бы я сказать, что это потому, что беспокоюсь о безопасности или благополучии Макса, но невозможно перепутать ни с чем чувство, скручивающее нутро.

— Ты что-то хотел? — спрашивает она, с надеждой приподнимая брови.

Я опускаю взгляд на еду, которую она заботливо для меня принесла.

— Нет. На этом всё.

Из-за необходимости доказать свою полезность Итану, я, вероятно, превращусь в сотрудника года, чего бы в другом случае не произошло. Во мне столько решимости дать ему понять, что всецело отдаюсь работе, что к концу второй недели в лагере я едва могу передвигать ноги. Если я не навожу порядок в трейлере или не прибираюсь в домике, то я проверяю, чтобы Итан получил свою чашку кофе (ему нравится сладкий!) или чтобы он не пропустил обед или ужин. Еще я постоянно передаю сообщения между Робертом, Хадсоном и Итаном.

Я не дожидаюсь, когда он снова попросит постирать его белье. Я взяла инициативу в свои руки и занимаюсь этим без напоминаний, и даже раскладываю одежду по местам.

Когда Итан выходит и осматривает территорию, я остаюсь в офисе и отвечаю на телефон. Стационарный звонит редко, потому как у большинства людей, которым нужно связаться с Итаном, есть его личный номер, но когда такое происходит, я всё подробно записываю и оставляю информацию на столе.

Я научилась пользоваться сканнером, а Хадсон объяснил мне работу их системы архивирования. В компании, по-видимому, огромное количество документов, связанных со строительными проектами. Итан стал оставлять мне досье для сканирования и занесения в онлайн-базу данных «Локвуд Констракшн». Поскольку большую часть времени я понятия не имею на что смотрю, он подписывает что и куда внести. Это беспроигрышный вариант для всех, ибо у меня появилась плюс одна важная миссия, а у Хадсона больше свободного времени на строительной площадке.

Я стараюсь стать максимально полезной не только для Итана, но и для всех остальных. Команда кейтеринга (супруги из Остина) держатся обособленно от всех, но я прихожу к ним пораньше, чтобы поесть и помочь накрыть столы, а если у них завал во время обеденного перерыва, они просят меня постоять на раздаче. Вчера вечером я вызвалась вымыть посуду, и мне показалось, что увидела искренние слезы радости в их глазах.

Субподрядчики, да и вся команда в целом, начали понимать, что самый быстрый способ передать информацию Итану – обратиться ко мне, поэтому я частенько передаю ему сообщения. Это хорошо работает, потому что Итан хочет побыстрее от меня избавиться и дает незамедлительный ответ. Мне же за это все только благодарны: время – деньги и всё в этом духе.

К Роберту у меня особое отношение, потому что он мне нравится. Я тайком таскаю ему перекусы из столовой во второй половине дня, а в обмен он рассказывает мне, что за сегодня успели сделать на стройке.

По сути, моя цель – стать незаменимой для всех, с кем сталкиваюсь, чтобы, когда Итан, наконец, решит, что с него хватит и попробует вышвырнуть меня, все восстали и потребовали справедливости.

Единственный минус в моём гениальном плане – я все еще сплю в пикапе Джереми. Не смотря на то, что я принесла подушку и одеяло со своей койки из домика Итана сверх тех, что я привезла из дома, чтобы сделать место для ночлега хоть сколько-нибудь удобным, давайте называть вещи своими именами - это полный отстой. Не думаю, что долго продержусь.

К утру пятницы я счастлива от перспективы вернуться домой. Я не только высплюсь, но и получу перерыв от непрерывных попыток угодить человеку, которому, по-видимому, невозможно угодить.

Думается мне, что в ближайшее время он не собирается меня прощать, но я уже не так из-за этого сержусь, потому что в глубине души понимаю, что заслуживаю его гнева. Я действительно украла кошелек. Я использовала его. Ну, а то, что не взяла деньги, вовсе не означает, что не сделала ничего дурного.

Но надеялась, что он, возможно, очаруется моим энтузиазмом к труду, но нет.

Будь у меня в этом успехи, я бы видела хотя бы намек на улыбку, пробивающуюся из-под его угрюмой внешности, или услышала бы от него в свою сторону хотя бы одно доброе слово. Нет, мы, конечно, разговариваем, но только по рабочим вопросам и ни в коем случае не как старые-добрые товарищи.

Я внимательно наблюдаю за ним всякий раз, когда он взаимодействует с другими людьми, чтобы определить, не принимаю ли его отношение ко мне слишком близко к сердцу. Возможно, что Макс прав, и Итан такой сам по себе. Итак, мой вердикт: он не особо дружен с командой, но это не удивительно – никто не жаждет тусоваться со своим боссом после работы. Однако с Робертом и несколькими субподрядчиками он расслаблен и, осмелюсь добавить, добродушен. Вчера вечером он ужинал с ними на улице, и я видела, как он улыбался! От такого великолепного зрелища внутри меня что-то замкнуло, отчего споткнулась о собственные ноги и шлепнулась на землю. К счастью, Макс помог мне подняться и отряхнуться. Когда я снова посмотрела в сторону Итана, он снова хмурился. Ну, вот это больше походило на его обычное состояние.

Но, если уж совсем откровенно... ЯМОЧКИ. Я их видела!

У мистера я-скорее-умру-чем-улыбнусь-тебе на щеках ямочки!

Если это не несправедливость, то я тогда не знаю, что это.

В пятницу я все еще думаю о его улыбке. Вообще-то, образ улыбающегося Итана витал передо мной целый день, словно это было моей маленькой наградой за неделю тяжелой работы. Почему, спросите вы? Почему меня в принципе волнует улыбка Итана? Почему после всего, через что мы прошли, я все еще думаю о нем? О, всё просто: несмотря на его отстранённость и отвратительное отношение, я не могу удержаться от желания привлечь его внимание. Думаю, здесь что-то инстинктивное. Судя по всему, его мускулистое тело и идеальная линия подбородка – кошачья мята для моего либидо. Знаю, знаю, знаю, но все равно хочу, хочу, хочу.

Ничего не могу с собой поделать, никак не могу избавиться от воспоминаний о нашем поцелуе.

Потому что кое-что не поддаётся моему пониманию: Я ЦЕЛОВАЛА ЭТОГО МУЖЧИНУ.

В какой-то момент бессердечный босс захотел меня так сильно, что последовал за мной в общественный туалет, усадил на раковину и целовал так, словно ничего слаще никогда не пробовал. Меня переполняет похоть, когда просто вспоминаю это.

Интересно, а он вспоминает?…

Я отмахиваюсь от этой мысли, когда замечаю Джереми. Последний час я зависаю возле пикапа, ожидая его появления. Мои вещи уже давно внутри, потому что автомобиль был моей спальней большую часть недели. Все, что нам нужно сделать – это завести тачку и отправиться домой.

Ужасно хочу побыстрее сжать Маккенну в объятиях. Не могу дождаться, когда увижу счастливую улыбку мамы, потому что мы снова будем вместе. Без сомнения, меня уже ожидает стопка блинов (мой желудок ворчит, просто думая об этом).

— Что так долго? — спрашиваю я у Джереми.

Я планировала давно выехать. На парковке осталось всего несколько машин. Даже Итан уже отправился домой на выходные (не то, чтобы я следила, как он уезжал на своем внедорожнике или обратила внимания на тот факт, что он даже не попрощался, проходя мимо меня).

И вот сейчас замечаю, что лицо Джереми не сияет от счастья в перспективе воссоединения с его любимой Хлоей. Он выглядит скорее потрясенным. Его волосы торчат во все стороны, как будто он взъерошивал их руками, а его покрасневшие глаза напоминают блюдца.