— О, Нэя, — прошептала девушка, всхлипывая, — я его ненавижу...

— Кого? — ошарашенно спросила горничная.

— Принца, — прошептала Аэлин. — Я никогда не выйду за него!

Нэя погладила её по голове, пытаясь успокоить. Добрую служанку одолевали сомнения, что их благородный принц мог довести жену до такого состояния, но тут она заметила широкий синяк на запястье девушки. Глаза её изумленно расширились – неужели же это сделал сын короля? Что за злобный дух в него вселился? До этого момента Нэя искренне полагала, что с Леголасом невозможно было поссориться в принципе, а тем более – молодой эллет!

— Но ведь вы уже супруги, — мягко возразила она. — Вы помиритесь, обязательно! Не переживай, дитя. Не стоит так изводиться!

Аэлин упрямо покачала головой, снова заливаясь слезами. Спустя недолгое время, измученная переживаниями, Аэлин уснула. Сон её был беспокоен, она металась по кровати и даже что-то бормотала, а горничная сокрушенно вздыхала, наблюдая за ней.

Остаток дня принцесса проспала, но ближе к вечеру Нэя её разбудила. Пора было идти на праздник. Этого девушке хотелось меньше всего — ну, какой ей сейчас праздник? Однако, вспомнив своё обещание, данное королю, она поняла, что ей придётся играть роль счастливой новобрачной этим вечером. Иначе Трандуил превратит её жизнь в ад, он умеет это делать!

Посетив купальни, Аэлин быстро собралась, ей было все равно, как она выглядит, она даже не смотрела на себя в зеркало, пока Нэя занималась её волосами. Когда служанка спросила, какое платье наденет принцесса, Аэлин лишь безразлично пожала плечами.

В итоге, она выбрала наряд из парчи цвета чистого серебра, а на голову надела сверкающую серебряную диадему. Нэя нашла её прекрасной в этом наряде, который так красиво оттенял её нежную кожу и темные волосы. Аэлин лишь скользнула отсутствующим взглядом по своему отражению в зеркале.

На огромной лесной поляне уже горело множество костров. Праздники в Эрин Ласгален мало чем отличались от тех, к которым Аэлин привыкла в Имладрисе: те же хороводы, песни менестрелей, танцы, нежные звуки флейт и пастушьих рожков, та же чистая радость подданных.

Аэлин очень любила праздники, но сегодня вечером всё вокруг казалось ей ненастоящим, фальшивым. Особенно улыбки Трандуила и Леголаса, которые они щедро раздавали ликующему народу.

Муж ожидал её у выхода из дворца, чтобы дать руку и проводить к большому помосту, специально возведенному для королевской семьи. Почувствовав прикосновение его руки, девушка вздрогнула.

Итак, он тоже играет свою роль. Роль благородного принца, счастливого молодого мужа. И у него превосходно получается, в отличие от неё. У Леголаса было вполне умиротворенное выражение лица, словно несколькими часами ранее они не превратились во врагов.

Жаль, что ей в наследство не досталась способность так виртуозно притворяться! Аэлин не могла скрывать рану, нанесенную её душе этой странной, измучившей её любовью, это было выше её сил.

Сердце её кровоточило, словно в него попала стрела. А рядом точно также кровоточило сердце Леголаса.

Но оба они, ослепленные гневом, не замечали этого…

====== Под зеленым пологом леса ======

Стайка прелестных молодых эллет в одинаковых белых платьях исполняла нежный, чувственный танец у королевского помоста, на котором стоял высокий трон Владыки и два кресла поменьше — для принца и его супруги.

Трандуил благосклонно поглядывал на прекрасных танцовщиц и небрежно улыбался. В своем роскошном наряде из золотой парчи, с высокой короной, усыпанной жемчугом, на голове, он выглядел величественно и торжественно, как и подобает Владыке. Он небрежно держал своими тонкими, унизанными кольцами, пальцами золотой кубок с вином, неторопливо потягивая напиток, а позади него дежурил виночерпий, периодически наполнявший кубок своего короля.

Леголас сидел по правую руку от отца, а далее, за ним — Аэлин. Принц выбрал для праздника светло-зеленый камзол простого покроя, он не любил вычурности и излишней роскоши, на голове у него блестел серебряный венец. Он с большим удовольствием обошёлся бы без этого атрибута, но положение сына короля обязывало носить корону. Сегодня ночью этот венец казался ему свинцовым, настолько сильно он сжимал его виски. А, может, это были угрызения совести и чувство вины?

С момента безобразной ссоры с женой, сын короля не находил себе места, обзывая себя всеми известными ему грязными ругательствами на всех языках Арды, какие только удалось вспомнить.

Леголас не винил Аэлин за её гневную вспышку. Увы, ему слишком поздно открылись причины, по которым она противилась их союзу. О, как он казнил себя за своё недостойное поведение! И не только по отношению к жене, но и к Тауриэль. Зачем только ему понадобилось просить её руки? Теперь Леголасу предстояло непростое объяснение с ней, и он даже не представлял, как ему удастся оправдаться.

Тауриэль, безусловно, должна была удивиться его письму, поскольку за долгие годы он ни разу не просил её стать его женой, и вдруг так внезапно сделал это! Что она подумала? Злится она на него или всё поняла? Пока принц ещё не успел поговорить с ней. Хвала Эру, отец обещал подумать над восстановлением эллет в гвардии. Это самое малое, что Леголас мог сделать для неё.

При мысли о том, что почувствовала Аэлин, когда ей стало известно об этом проклятом письме, у Леголаса заходилось сердце. Юная девушка, которую выдают замуж за мужчину, который сделал предложение другой! Как должна была пострадать её гордость, когда она поняла, что у неё нет выбора?

Принц верил, что Аэлин любит его также сильно, как и он её, и вполне представлял, как она страдала от обиды и ревности. А всему виной его проклятая гордыня! Ревность к Халдиру давно оставила его, сейчас ему даже стыдно было признаться самому себе, что он всерьёз ревновал Аэлин к погибшему жениху. Ещё один его промах — он отдалился от возлюбленной в тот момент, когда был нужен ей сильнее всего.

Словом, несчастный юноша жестоко казнил себя, украдкой бросая осторожные взгляды в сторону жены. Она старалась не глядеть в его сторону, и это давало Леголасу возможность наблюдать за нею без опаски быть застигнутым.

Каждое движение жены завораживало его: вот она пытается улыбаться, но уголки её губ подрагивают, выдавая вымученность улыбки, вот опускает свои длинные ресницы, пряча глаза, нервно теребит шелковый платок, зажатый в тонких руках, вот глубокий вздох срывается с её губ, заставляя нежную грудь высоко подниматься…

Принц поспешно отвел взгляд, чувствуя, как медленно начинает сходить с ума. Как было бы прекрасно просто подхватить её сейчас на руки и унести отсюда в спальню, и тогда слова были бы уже не нужны!

А почему бы, собственно, не попробовать? Иногда поцелуи говорят гораздо красноречивее самых горячих клятв! Принцу оставалось надеяться на то, что силы его любви хватит, чтобы вымолить прощение у Аэлин.

Леголас, разумеется, заблуждался, считая, что Аэлин не обращает на него внимания. Правда, она всё делала, чтобы он так подумал.

Муж находился так близко, на расстоянии прикосновения, и она была совсем не в восторге от этого. Его расчётливое, показное притворство приводило её в бешенство. Неужели он во всём такой?

Принцесса вынуждена была улыбаться веселящейся толпе, как того требовал этикет, но вместо улыбки у неё получалась лишь жалкая пародия. На самом деле всё, чего она хотела: повернуться и бежать отсюда без оглядки, не разбирая дороги. До самого Мордора, или что там от него осталось? Или до Валинора!

Но она прекрасно понимала – стоит ей только попытаться встать со своего места до окончания официальной части праздника, как твердая рука мужа тут же вернёт её обратно.

О, ada , как ты мог бездумно отдать свою бедную дочь на растерзание этим двум безжалостным монстрам? Аэлин тяжело вздохнула, опуская голову. И тут же над ухом послышался тихий, но твердый голос принца.

— Улыбайся! Не то все подумают, что у тебя мигрень! Подданные должны лицезреть счастливую принцессу!