Несмотря на то, что она только что говорила Эовин, наивная принцесса надеялась, что они смогут уладить все обиды и разногласия между собой… Но такого поворота событий она уж точно не ждала!

Он решил жениться на Тауриэль… Он сказал, что она — его единственная любовь! Не может быть!!!

Неужели он и вправду считает её недостойной своей любви? Обида, боль, гнев, стыд, унижение — всё это смешалось в одном флаконе и вдруг хлынуло наружу целым водопадом слёз.

Рыдания вырвались у неё столь внезапно, что она в испуге зажала рот руками, боясь, как бы Леголас не услышал её. Опомнившись, что она до сих пор стоит перед его закрытой дверью, Аэлин бросилась прочь.

Добравшись до своей комнаты, она без сил упала на постель и горько разрыдалась. Она рыдала долго и отчаянно, мучимая ревностью и болью от предательства любимого. Никогда она не простит ему этого! Он покинул её тогда, когда был нужен сильнее всего!

Внезапно ей в голову пришла спасительная идея отправиться с первым же кораблём в Валинор. Там живёт Келебриан, и Аэлин вдруг нестерпимо захотелось увидеть мать, рассказать ей всё, разделить с ней радость и боль! Отец ведь давно мечтает отправиться к любимой жене, так почему бы и ей не сделать этого?

В отличие от Арвен, которую ждёт счастливая свадьба после победы над Сауроном, её, Аэлин, не ждёт в Средиземье ничего хорошего. Единственный, кто мог дать ей любовь и счастье, пал, а тот, кого полюбила она сама, отверг её… Да, она сообщит отцу о своём решении и отправится в Валинор!

Принцесса затворилась в комнате на два дня, отказываясь даже Эовин объяснять причины такого внезапного горя. Она провела эти дни в мятежных думах и планах.

На фоне этих, безусловно, драматических событий, в жизни юной принцессы, гибель её храброго жениха постепенно отошла на второй план. Поймав себя на мысли, что она теперь вся погрузилась в переживания о своей несчастной любви и забыла о Халдире, Аэлин устыдилась сама себя.

Ведь прошло так мало времени! Лишь быстрая смена событий военной поры служили ей слабым оправданием, ибо война не оставляет времени для скорби.

В её комнате имелась маленькая шкатулка, которую принцессе подарила Эовин, в ней Аэлин хранила обручальные кольца — своё и Халдира. Она часто доставала его кольцо и подолгу держала в руке, вспоминая, как когда-то надела его на палец жениха.

Она никогда не сможет забыть его — своего верного друга, храброго телохранителя и, наконец, будущего мужа. Стоило ей закрыть глаза, и она видела его красивое, мужественное лицо, нежную улыбку, слышала голос… «Melamin» — так он называл её… Моя любовь…

По возвращении в Лориэн, Аэлин хотела заказать у мастеров мраморную статую Халдира, чтобы поставить её в саду и вспоминать о нём, как это делают люди, увековечивая своих королей после смерти. Только бы вернуться поскорее в Лориэн…

Только бы Фродо выполнил свою миссию и уничтожил это проклятое Кольцо! Только бы воины победили орды Саурона в битве под Минас Тирит!

Сколько нужно таких «только бы» для того, чтобы снова обрести покой и счастье? Слишком много…

====== Три письма ======

На третий день войско Марки направилось, наконец, в долину Харроудейл. Аэлин и Эовин сопровождали короля и Братство до лагеря, но принцесса знала, что Эовин не собирается возвращаться в Медусельд. Царевна Рохана решилась на участие в битве в Минас Тирит.

Храни её Создатель!

Аэлин выглядела не лучшим образом после трёх дней непрерывных слёз, и теперь старательно избегала попадаться на глаза кому-либо из Братства, даже Арагорну.

Добравшись до долины, войско встало огромным лагерем у подножия Белых Гор, чтобы дождаться подхода оставшихся воинов из отдаленных районов Рохана.

Принцесса всё время проводила в шатре, который делила с Эовин и двумя её служанками. Она всё ещё пребывала в мрачном расположении духа и Эовин уже отчаялась разговорить её.

На второй день пребывания в лагере конунг вдруг послал за Аэлин и попросил её прийти к нему в шатер незамедлительно. Девушки удивились такой просьбе, ибо уже был поздний вечер, лагерь давно отдыхал. Гадая, что могло произойти, они обе поспешили на зов короля.

Подойдя к большому золотому шатру конунга, девушка услышала знакомые голоса.

Не может быть! Ей должно быть, показалось, братья не могли прибыть так быстро!

Однако, войдя внутрь, она убедилась, что слух её не обманул — перед Теоденом действительно стояли сыновья Элронда.

Обернувшись и увидев входящую сестру они, улыбаясь, раскрыли ей свои объятия.

— Элладан! Элрохир! — и Аэлин бросилась навстречу близнецам.

Сцена воссоединения с братьями получилась на редкость трогательной и вызвала улыбки у Теодена и его племянников, а также у Арагорна, стоявшего подле короля.

Как же она скучала по ним!

Когда эмоции от встречи улеглись, близнецы поведали множество новостей. Аэлин узнала, что, кроме того, что братья приехали за нею, они привезли Арагорну Нарсиль — фамильный меч гондорских королей, заново перекованный эльфами, а также письмо от Элронда и, разумеется, от Арвен.

Арагорн с благоговейным трепетом взял в руки древнюю реликвию своего рода и меч гордо сверкнул сталью в руках наследника Исильдура… Тот самый меч, срубивший Кольцо с руки Саурона! Это выглядело, словно знак свыше.

В письме к своему названному сыну, Элронд подсказал ему способ, как привлечь больше воинов на сторону Гондора и Рохана в этой войне. Для того, чтобы сделать это, наследнику трона Гондора предстояло отправиться в горы Тропой Мертвых, и призвать их короля, давшего когда-то клятву Исильдуру, но нарушившего её. Только обладатель Нарсиля мог приказывать клятвопреступникам и призвать их биться за Гондор в этом сражении.

Итак, у Арагорна появилась надежда на то, что битва у стен Минас Тирит может быть выиграна! Наследник Исильура был готов отправляться немедленно, но король Теоден посоветовал ему взять с собой помощников, а не бросаться в одиночестве в самое сердце подгорного прохода.

Сыновья Элронда, выполнив свою часть поручений по отношению к Арагорну, попросили позволения короля поговорить с сестрой наедине и увлекли Аэлин из шатра, на свежий воздух.

— Как отец и Арвен? — спросила принцесса. — О, я так скучала по ним! И по вам обоим тоже.

— Как и мы! — улыбнулся Элладан. –Ada и Арвен в добром здравии, вот только сестра наша всё изводится от тоски по своему герою. Кстати, Глорфиндел шлёт тебе поклон!

— Спасибо! — улыбнулась Аэлин. — Так когда мы отправляемся домой?

— А тебе не терпится, я вижу? — Элрохир улыбнулся сестре. — Завтра утром. Но… тут такое дело…

— Какое? — тут же встревожилась Аэлин. — Не томите уже! Что стряслось?

— Видишь ли, в Имладрис вернуться не получится, по крайней мере — сейчас. Орки прочно обосновались в Карадрасе, мы едва смогли пересечь перевал. Одни, мы ещё смогли бы это сделать снова, но если мы потащим туда тебя, ada точно снимет нам головы! Так что, путь в Имладрис пока отрезан.

— И что же делать? — растерялась девушка. — Значит, придётся всё же пробиваться в Лориэн?

Не то, чтобы Аэлин не тосковала по Золотому Лесу, просто одна мысль о том, что она увидит могилу погибшего Халдира приводила её в оторопь. Иногда ей казалось, что возлюбленный просто уехал куда-то далеко с важным поручением и, рано или поздно, вернется к ней. Она боялась увидеть его могилу и осознать, наконец, что Халдира больше нет, пока это было выше её сил.

— Орки из Кхазад-Дума взяли Лориэн в кольцо! — хмуро изрёк Элрохир. — Туда отец не велел идти в любом случае. Остаётся только Мирквуд.

— Мирквуд? — испуганно воскликнула Аэлин. — Но почему туда?

— Ты так заверещала, будто мы собрались отправить тебя прямо в Барад Дур! — хмыкнул Элладан. — Гостеприимство лесного короля так сильно пугает тебя? Поверь мне, Трандуил вовсе не пещерный тролль.

— О, я имела честь быть представленной Его Надменному Величеству! Но почему именно Мирквуд? Разве там не идут сейчас сражения с орками? — Аэлин была в ужасе от перспективы снова встретиться с отцом Леголаса, особенно в свете недавних событий.