- О, Эру Всемогущий! — простонала Аэлин. - Я обещаю, что не двинусь с этого места, милорд.
- Ты заметила стяги, когда мы приземлились? — спросил её Глорфиндел. - Здесь наши войска, посланные твоим отцом и Владыками. И привёл их сюда твой жених.
- Что? Халдир здесь?! — подскочила Аэлин, моментально забыв о своей ране.
Но твердая рука Глорфиндела мгновенно пресекла её попытку вскочить на ноги и пригвоздила её к месту.
- Ты обещала! — грозно сдвинулись брови эльфа, - К тому же, это ещё не всё.
Аэлин молча ждала продолжения, чувствуя, что оно ей точно не понравится.
- Арагорн сражается вместе с рохиррим. Насколько я понял, он здесь тоже не один, – тихо добавил эльф.
Прежде чем Аэлин успела открыть рот и что-то произнести в ответ, как в проходе появился Гимли, сын Глоина, наглядно подтверждая слова Глорфиндела.
- Моя прекрасная госпожа! — раздался громогласный возглас гнома, распугавший маленьких детей, спящих на руках у женщин.
Гимли, гремя кольчугой, с довольным видом прошествовал к незамысловатому ложу, на котором устроилась Аэлин, на лице его сияла добродушнейшая улыбка: он явно питал слабость к внучке Галадриэль.
Гном также, как и Арагорн, был в боевых доспехах, вооруженный до зубов, предстоящая битва, видимо, нисколько не беспокоила его, а напротив, радостно будоражила. Гимли ненавидел орков, как и все гномы, и перспектива самолично прикончить десяток-другой мерзких тварей внушала ему трепетное волнение.
Арагорн, Гимли, Гэндальф…
Теперь она поняла, что он хотел сказать и почему запретил ей покидать это помещение!
У принцессы не осталось сомнений, что и Леголас тоже находится здесь, рядом со своими друзьями. Сердце её испуганно встрепенулось…
Оба… Они оба здесь… и будут сражаться бок о бок… А она… Она просто с ума сойдёт от тревоги за их жизни. О, Великий Эру!
Пытаясь скрыть страх на своём лице, Аэлин одарила гнома слабой улыбкой и, пожав его грубую ладонь, осторожно спросила:
- Гимли, а где сейчас Фродо? Неужели он тоже здесь?
- Нет, госпожа моя, полуросликов здесь нет… — начал было пояснять гном, но голос Арагорна не дал ему продолжить.
- После, Гимли, после… — Арагорн вернулся в сопровождении молодой светловолосой девушки, которую он представил Аэлин и Глорфинделу.
- Это Эовин, царевна Рохана и племянница короля Теодена.
Глорфиндел склонил голову в знак приветствия, тоже сделала и Аэлин. А Арагорн продолжил, поворачиваясь к Эовин:
- Это военачальник Ривенделла, лорд Глорфиндел, а эта юная эллет — Аэлин, принцесса Лориэна. Именно за ней и нужно глядеть в оба, ибо у неё есть скверная привычка исчезать на ровном месте.
Эовин, никогда до сей поры не встречавшая столько эльфов сразу, как сегодня, с удивлением смотрела на вновь прибывших. А если учесть то, каким образом они прибыли, то они и вовсе казались ей неземными существами.
Громкий звук орочьего рога прервал их знакомство и мужчины поспешили на крепостные стены.
Аэлин едва успела схватить Глорфиндела за руку и умоляюще заглянула ему в глаза. Он понял без слов, о чем принцесса хотела его попросить и кивнул, сжав ее руку в ответ.
- Я скажу ему… им, что ты жива. И что ты здесь. Обещаю! — поколебавшись мгновение, Глорфиндел быстро коснулся губами лба Аэлин и исчез за массивными дверями, за которыми уже слышались отдаваемые приказы и звуки начинавшейся битвы за Хельмову Падь.
Комментарий к Хельмова Падь. Начало. Совсем забыла дать пояснения: мирувор – это эльфийская настойка, придающая силы, в моей интерпретации – мощное противоядие.
====== Гибель Халдира ======
Аэлин и Эовин сидели рядом и напряженно прислушивались к звукам битвы.
Все находившиеся в пещерах люди: женщины, дети, старики замерли в напряженном ожидании. Мало кто верил в победу: слишком уж малочисленным было войско Теодена, да и какое там войско: больше половины — крестьяне, фермеры, кузнецы, словом те, кто не привык держать в руках меч, не привык убивать.
Прибытие помощи из эльфийских земель, конечно, подняло боевой дух людей Рохана, но численное преимущество всё-таки сохранялось за армией Сарумана.
Десять тысяч орков стояли у ворот в Хельмову Падь, в то время как объединенный союз людей и эльфов насчитывал вполовину меньше воинов. И всё же, они безропотно шли на смерть, готовясь защищать крепость до последнего!
На лицах всех женщин застыло одинаковое выражение, словно их вылили из одной формы: там, наверху, сражались и умирали их мужья, сыновья, отцы и братья, и каждая из них гадала, не придётся ли ей завтра хоронить тех, кто ей дороже всего на свете?
Доля всех женщин на свете одинакова во время войны — они должны ждать своих мужчин и молиться за них. И неизвестно, чья доля тяжелее — тех, кто сражается или тех, кто ждёт и оплакивает.
«О, Великий Создатель! Храни их, молю тебя! Ты сохранил мне жизнь в милости своей, так сохрани же и их всех!» — горячо молилась Аэлин, закрыв глаза. Если кто-то из них умрёт… ей даже думать об этом было невыносимо!
Эовин глодали те же мысли, что и Аэлин, она боялась и за свой народ, которому грозило полное истребление, и за своего короля. И за того, кому совсем недавно и так неосторожно отдала своё девичье сердце, хоть он и не знал этого.
Аэлин не в силах была больше сидеть на одном месте. Она поднялась на ноги и принялась бродить по длинному коридору туда-сюда, в тревоге сложив на груди руки. Она всё ещё была бледна и слаба, но мысли о своём ранении отошли на задний план, осталась лишь тревога, что схватила её за горло мертвой хваткой, не давая свободно дышать. Тревога и страшное предчувствие беды…
Она рассеянно вглядывалась в лица роханцев, пытаясь отвлечься хоть немного. Никогда прежде Аэлин не видела столько людей, она знала лишь Арагорна и Боромира до своего прибытия сюда.
Привыкшая к утонченной, немного холодной красоте эльфов, принцесса удивилась тому, насколько разными выглядели люди. Особенно старики и дети, ведь эльфы не стареют и стариков среди них попросту нет, а маленьких детей Аэлин не встречала и подавно, ибо в Лориэне они давно не рождались.
Лишь в Имладрисе ей довелось как-то стать свидетельницей великого чуда — рождения младенца у молодой пары. Это было действительно невероятно, ведь у эльфов не рождаются дети в тёмные времена, да и для того, чтобы зачать, нужно горячее желание обоих родителей и поистине великая любовь.
Большинство из этих людей, с восхищением взирающих на неё, также ни разу не встречали эльфов прежде. Некоторые из маленьких детей даже подбегали к ней, чтобы прикоснуться к её руке и убедиться, что эльфийка из той же плоти и крови, что и они. Аэлин улыбалась им в ответ, а дети смущенно прятались в юбках матерей.
Эовин помнила, что она обещала Арагорну присмотреть за принцессой и подошла к Аэлин, тронув её за плечо.
— Госпожа! Вы должны поспать, пока есть возможность. Вы же ранены! Позвольте, я посмотрю Вашу рану, я обучалась врачеванию у наших лучших лекарей.
Аэлин с благодарностью взглянула на неё и пожала руки племянницы Теодена.
— Прошу тебя, Эовин, не обращайся ко мне так. Это ты здесь госпожа, а вовсе не я. К тому же, ты такая же принцесса, как и я, говори мне «ты», пожалуйста!
Эовин улыбнулась в ответ и согласно кивнула.
— И всё же твоя бледность не даёт мне покоя! Идём, я взгляну на твою рану.
И она увлекла Аэлин в отдельное помещение, служившее в крепости оружейной, но сейчас пустующее, поскольку все мечи, копья и щиты, до последнего, были выданы воинам для участия в битве.
Эовин помогла ей расстегнуть и снять камзол, а затем и нижнюю рубаху, иначе до повязки было не добраться. Жало паука прошло всего несколькими дюймами выше сердца, что и спасло ей жизнь, в конечном итоге. Принцесса поежилась от прикосновения прохладного воздуха к её обнаженной коже.
Повязка, мастерски наложенная Глорфинделом, уже требовала замены, ибо рана снова стала противно ныть. Эовин достала какую-то густую мазь, терпко пахнущую травами, и смазала ею рану Аэлин, а затем стала ловко накладывать чистую повязку.
