Девушка вся была в синяках и кровоподтёках, оставленных грубыми руками насильника, на левом соске запеклась маленькая капелька крови, на шее виднелись багровые следы от пальцев. Ева снова почувствовала себя нечистой, осквернённой ненавистными прикосновениями Палмера, хотя он и не успел овладеть ею. Она принялась тщательно тереть своё тело жёсткой мочалкой, не обращая внимания на боль, если бы только водой можно было смыть и ужасные воспоминания!

— Ничего, милая, король избавит тебя от этих синяков! — попробовала успокоить её Делия, видя, как Ева брезгливо поёжилась, когда увидела своё отражение в зеркале.

— Жаль, что не в его силах избавить меня от воспоминаний… — сокрушённо пробормотала девушка.

А вдруг король решит отослать её из дворца, обвинив в измене? Вдруг он не поверит в её оправдания? Такая мысль до сих пор не приходила ей в голову! Нужно поговорить с ним как можно скорее, пока она не сошла с ума от беспокойства.

Ей бы сейчас только увидеть тепло в его серо-голубых глазах, услышать одно единственное ласковое слово, почувствовать, как его сильные руки крепко обнимают её! Она сразу успокоилась бы, забыла все невзгоды и почувствовала себя такой счастливой! Как это несправедливо — столько месяцев ждать его возвращения, страдать, мучиться, а в итоге получить, вместо нежного и любящего мужа, надменного и непробиваемого Магистра Рала, совсем такого же, каким она увидела его впервые!

— Я должна поговорить с ним! — решительно заявила Ева, когда они с Делией вернулись в комнату Мелинды. — И чем скорее, тем лучше.

— Если ты ослушаешься Лорда и покинешь покои, только опять вызовешь его гнев, — сказала Делия. — Потерпи немного, скоро он явится сюда, я уверена.

Однако, до самого вечера никто так и не появился. Ева бродила из угла в угол, занималась ребёнком, пытаясь отвлечься, но ничего не происходило. Ей стало казаться, что она снова стала пленницей в Народном дворце.

В конце концов, когда часы пробили семь часов вечера, терпение королевы лопнуло. Она решительно покинула покои дочери и направилась разыскивать мужа, несмотря на слабые возражения Делии.

Народный дворец по-прежнему был перевёрнут вверх дном — повсюду были следы сражений между бунтовщиками и сторонниками Лорда Рала. Опрокинутые столы и стулья, разбитые вазоны с цветами, сдернутые гобелены… Это выглядело ужасно! Впрочем, на верхних этажах уже вовсю трудилась прислуга, убирая мусор и осколки и приводя помещения в порядок.

Увидев королеву, горничные и лакеи поспешно склонялись в поклонах и бормотали почтительные приветствия. Ева выдохнула с облегчением — значит, во дворце её больше не считают предательницей! Разделяет ли мнение своих слуг сам Лорд Рал? Именно это Еве и предстояло выяснить.

Обойдя весь верхний этаж и заглянув в покои короля, Ева так никого и не обнаружила. Спустившись вниз, она наткнулась на группу воинов в форме корпуса Дракона и настороженно остановилась. Как понять, друзья они или враги?

Однако, воины поспешно склонились перед королевой и Ева сразу успокоилась. Она спросила капитана о местонахождении короля и узнала, что Лорд Рал отбыл в город вместе с Искателем и волшебником, преследуя горстку разбежавшихся в панике бунтовщиков.

— Советник Эгримонт освобождён? — спросила королева.

— Да, Миледи, он направился вместе с Лордом Ралом, — ответил капитан.

— А… где сейчас аптекарь? — неуверенно спросила Ева, невольно краснея. — Его зовут Шон Престон, нас вчера привезли из его дома.

— Аптекарь? — капитан задумчиво поскрёб затылок. — К сожалению, о нём я ничего не знаю, моя госпожа! Такая информация будет известна только тюремному надзирателю.

— Вы можете сопроводить меня в темницу? — встревоженно спросила Ева.

— Да, Миледи, — поклонился капитан. — Это будет честью для меня.

Спускаясь по узкой винтовой лестнице, ведущей в подземелье, Ева поняла, что снова поспешила. Когда Рал узнает, что она принимает такое живое участие в судьбе Шона, он будет в ярости, его ревность усилится многократно… Но она не могла поступить иначе! Она должна узнать, что случилось с Шоном и попытаться спасти его от королевского гнева, если ещё не поздно.

Сырые, холодные коридоры темницы, тускло освещённые факелами, сразу напомнили Еве, как они с Тиной попали сюда после побега. Леденящий душу ужас, который она испытала тогда, когда Тину стегали плетью, моментально напомнил о себе подступающей тошнотой. Никогда она не сможет изгладить из памяти вид окровавленного тела, исполосованного черными полосами и жуткий, чавкающий звук врезающейся в мясо плети! Только бы Шону не грозила подобная участь!

В своём воображении девушка уже нарисовала картину, в которой увидела Шона, прикованным цепями в пыточной камере, и Магистра, заставляющего её наблюдать за мучениями того, кого он считал её любовником. Ева вздрогнула всем телом, пугаясь собственных мыслей.

Тем временем, они дошли до каморки тюремного надзирателя — маленького, упитанного воина, который мирно дремал в своём кресле. Ева автоматически отметила про себя, что при такой дисциплине надзиратель рискует быстро вылететь из дворца или потерять свою голову, если подвернётся под горячую руку короля. Рал не терпел разгильдяйства в своей армии, но, видимо, за время незаконного правления Палмера, его воины расслабились.

— Аптекарь? — переспросил напуганный надсмотрщик, сонно моргая. — Он здесь, моя госпожа! Я провожу Вас!

Сердце Евы упало куда-то вниз и тревожно заныло: значит, Магистр так и не освободил Шона и её тревоги оказались не напрасными!

— Лорд Рал велел прислать к нему лекаря, — торопливо лепетал надзиратель, спеша по коридору и высоко держа факел, чтобы осветить путь королеве. — Лекарь уже приходил, он сказал, что аптекарь поправится, дал ему какое-то снадобье и заключённый заснул.

— Заключённый? — гневно переспросила Ева. — Этот человек спас жизнь мне и моей дочери!

— Моя госпожа… мы лишь исполняем приказ Лорда Рала, — осторожно заметил капитан корпуса Дракона.

Всё правильно… Воины должны выполнять приказы короля… Значит, ей придётся самой спасать Шона. Только бы получилось!

Наконец, надзиратель открыл перед королевой дверь в камеру Шона. Чтобы войти туда, Еве пришлось нагнуться, ибо дверь оказалась низкой. Войдя внутрь, Ева сначала ничего не увидела — всё освещение камеры состояло из маленькой, тусклой масляной лампы, стоящей на стуле у входа. Надсмотрщик прикрепил факел на стену и только тогда Ева разглядела лежащего на узкой железной кровати Шона.

Спал он или был без сознания, королева сначала не поняла, но выглядел по–прежнему неважно. Видимо тот капитан, что ударил его по голове, переусердствовал. Шон лежал на спине, он был бледен, а на голове была широкая белая повязка с проступившим сквозь неё кровавым пятном.

Ева осторожно опустилась на краешек кровати и легко прикоснулась ко лбу аптекаря. Лоб был влажным и прохладным, а дыхание мужчины стало не таким прерывистым, как тогда, когда их везли в повозке. Значит, после лекарства ему стало легче, хвала духам!

Внезапно Шон зашевелился и открыл глаза. Он несколько мгновений вглядывался в лицо своей посетительницы, а потом пробормотал:

— Ева… это ты? Ты пришла ко мне?

— Да, Шон, я здесь, — мягко ответила девушка, касаясь его щеки прохладной рукой.

— Ты пришла, любовь моя… Я знал, что ты придёшь… — снова пробормотал аптекарь, и Ева поняла, что он, должно быть, принимает её появление за свой сон. Видимо, так действовало на него лекарство.

Позади Евы вдруг образовалось странное, гробовое молчание, которое она не сразу заметила. Ей стало неловко, когда она услышала пылкие слова Шона, сказанные в присутствии капитана и тюремного надзирателя. Ещё одно подозрение в измене в её адрес! Только этого не хватало!