— Садитесь, Вадигор.

Королева по случаю теплого дня была в легком светло-голубом платье с открытыми плечами, а широкое декольте открывало узкую золотую цепочку с крупным кулоном на будоражащей воображение едва прикрытой груди.

— Прекрасно выглядите, энни королева, — не преминул заметить я.

— Как спалось моему спасителю? — придавая голосу игривость, спросила Лация. — Его не беспокоили придворные красавицы, чтобы выразить свое восхищение героем?

— Боюсь, что мои достоинства слегка преувеличены, — осторожно ответил я. — Свой достойный вклад внесли и граф Скотур, и лейтенант Ласар. А ведь мы еще забыли и про Пака. Ну а дамы… Куда же без них. Смотрят.

Я взглянул на непроницаемого слугу. В ответ тот слегка наклонил голову, словно оценивая и благодаря мое дружеское разделение славы.

— Пак непритязателен, — усмехнулась Лация. — А граф и лейтенант ужеполучили свою награду. Скажем, по среднему бриллианту в золотой оправе.

— Неплохо, — признал я. — Как идет следствие?

— Тронг вытряс душу из пленников. Они признались, что были наняты неизвестным мужчиной в горных селениях. Это исключало вероятность узнавания на земле Ваграма. Знаешь, что за люди нам попались?

— Нет.

— Это камберские горцы-пастухи. Бедняги даже понятия не имели, кого хотели убить! — воскликнула королева.

Я вспомнил рассуждения графа Скотура о принадлежности нападавших к горцам. Он угадал, кто эти люди, что высоко подняло его авторитет в моих глазах.

— И как им удалось проникнуть в Ваграм?

— По подложным документам, придавшим им статус пастухов-перегонщиков. В Задаре наши купцы скупают у них овец и хорошо наживаются на мясе и шерсти. Неизвестный заказчик провел их через наши заставы и поселил на окраине Одема. Наши сыщики проспали этот печальный факт, о чем Тронг уже успел доложить мне, вырывая волосы из своей драгоценной головы. Дальше все было просто. Незнакомец сам устроил засаду, расставил людей в кустах и вдоль тропы, и как только мы наткнулись на специально поваленное дерево — дал приказ стрелять. Кто этот незнакомец — никто не знает. Описывают его как ваграмца. Он светлолицый, с седой прядью на левом виске. Ума не приложу, кто скрывается за этим описанием.

Я предпочел не говорить пока о находке на поляне. Сам попробую докопаться до истины.

— Кого вы могли лишить звания, привилегий, милости? — кое-какие вопросы все равно нужно было выяснить. — Зачастую люди теряют голову и начинают совершать поступки, о которых потом жалеют.

— Ничего себе — жалость, — пробормотала Лация. — Ладно, расследование идет, ниточка разматывается. Боюсь, за покушением скрываются очень влиятельные люди. Кто-то же продал дом незнакомцу, и эта сделка прошла мимо министра Артуса. Или он сделал вид, что ничего не произошло? Так ведь можно всех взять под подозрение.

Лация задумалась, постукивая веером по ручке кресла. Она не была обязана распространяться о ходе следствия, но, тем не менее, делилась со мной фактами, вовлекая поневоле в очередную интригу.

— А барон Балт? Что он раскопал?

— Раскопал? Ну да… Балт сейчас ищет человека, который пробрался в твою спальню и оставил записку вместо того, чтобы кинжалом убить тебя.

Я поежился. Как-то не пришло в голову такое развитие событий. Ну да, меня могли спокойно пришпилить к постели, но не сделали этого. Я вспомнил.

— Вечером я выпил всего один бокал вина, но спал как убитый. А ведь обычно любой шорох мгновенно будит меня.

— Снотворное? — привстала Лация.

— Не знаю, это только предположение.

— Ласар! — громко крикнула она. Дождавшись, когда лейтенант появится перед ней, знаком попросила наклониться его и долго шептала тому на ухо какое-то указание. Лейтенант выпрямился и с озабоченным видом помчался по дорожке к дворцу. Я благоразумно не стал расспрашивать, что хочет королева.

Она откинулась на спинку кресла, испытующе посмотрела на меня. Сосредоточенное выражение сошло с ее лица, и она вновь повеселела. Глаза искрились смехом и ожиданием. Женщин трудно понять. А я не знал, как вести себя с Лацией в такой ситуации. Этикет легко обойти стороной с глазу на глаз, но когда рядом охрана — как-то не хочется рисковать и болтать языком невесть что.

— Что произошло, моя королева? — решился я на вопрос.

— Ночью пришел корабль из Паунса, — неожиданно для меня сказала Лация.

Я замер. Сразу всплыл в памяти разговор Егеря с Мастером и его приказ отправиться последнему в Паунс. Неужели Егерь нашел возможность связаться со мной напрямую? Видя мое замешательство, девушка сама пришла мне на помощь.

— Хочешь знать, нет ли для тебя новостей?

— Именно так.

— Есть, конечно же, есть. Не смотри так, пожалуйста. Я уже подумала — ты смерть увидел за моей спиной, а не Пака. Успокойся. Вести весьма недурственные для тебя. Обернись.

Я исполнил просьбу. На лужайке возле павильона стояла Брюнхильда, моя старуха-ведьма. Поджав губы, она внимательно смотрела на меня, и словно не замечала королеву.

— Судья Амалея! — торжественно произнесла Лация, взмахивая веером. — Вы очень вовремя!

— Амалея? — краска залила мое лицо. Хотя я и готовился к этой встрече, но обида и злость прорвались в моем голосе: меня жестоко обманули, пользовались моим положением, играли со мной. И радость встречи мгновенно улетучилась. Но я встал и подошел к своей старухе, поднявшей меня на ноги.

— Ты очень изменился, мой мальчик, — закивала головой старуха, поняв по выражению моих глаз, что творится в душе. — Не сердись. Так было нужно для всех нас. Я не имела права распускать язык о твоем существовании, поэтому и сменила имя и положение.

— Вадигор, позволь Судье присесть с дороги! — голос Лации вывел меня из столбняка. — Я хочу поговорить с ней.

Брюнхильда тяжело поднялась по ступенькам павильона наверх, подошла к соседнему креслу, оценила его крепость и села.

— Давненько меня здесь не было, — проницательный взгляд перебегал с королевы на меня. — Все изменилось — и сильно.

— Жизнь не стоит на месте, энни Судья, — суховато произнесла Лация. — За последние двадцать лет здесь все изменилось.

— Любопытно было бы взглянуть на родовое поместье Вадигоров, — Брюнхильда пошевелилась. — Не надо на меня так смотреть, девочка. Я здесь лишь для восстановления справедливости. Не больше — и не меньше. Ваших жизненных интересов это не затронет. Как только статус Вадигора будет подтвержден официально — мы отплываем на Континент.

Лация встрепенулась, беспомощно взглянула на меня.

— Вадигор уедет с вами?

— А что за волнения, девочка моя? Для вашей династии это будет наилучший исход длинной истории. Я исполню обет, данный мной в тот страшный день. Я спасла Наследного, но не защитила его от нищеты и опасностей нашего мира. Гильдия Судей выполнит свою последнюю миссию, и Ваграм навсегда забудет о тронных войнах. Род Одемиров может и дальше править страной.

Губы Лации дрогнули. Она жестко отчеканила каждое слово:

— Уважаемая Судья берет на себя всю ответственность за жизнь наследного — это ее воля. А она спросила Вадигора, что он сам думает по этому поводу?

Брюнхильда снова пожевала губы и медленно ответила:

— Этого я и боялась… Не верю пророчествам, которые можно использовать в тронных играх. Но сейчас я вижу, что происходит. Дети, образумьтесь! Тем самым вы спасете не только себя!

— О чем ты говоришь, старая? — раздраженно спросил я, все еще кипя от негодования. Не хотелось верить в коварство тех, к кому привык и слепо доверяешь. И теперь она пытается разрушить то хрупкое здание, которое мы старались воздвигнуть. Лация не сумела спрятать наполнявшие ее чувства за непроницаемостью ничего не значащих слов.

— А вы все знаете, — старуха встала. — Пожалуй, я пойду, отдохну. Гай, я хотела бы с тобой поговорить наедине. Мне предоставили весьма уютную комнату в северном крыле дворца. Энни королева, я надеюсь, сумеет организовать мне встречу с Женнис?

— Она уже извещена, — Лация встала чересчур резко.