Вопрос застал фарогара врасплох. Он уже настроился на легкую беседу, позволявшую скрасить навевающее скуку путешествие. Ан, нет. Лация и здесь продолжала оставаться королевой, цепко хватавшейся за любую возможность раскрыть все карты чужой стороны. Впрочем, Егерь мог рассказать многое, ничем не рискуя. Затаенные глубины настоящей Игры мало кому были известны. Даже он сам не понимал некоторых деталей комбинации.

— Цель Алой Розы — найти достойного союзника, — Егерь оглянулся. Можно было разговаривать без помех. За Мальком надежно присматривал Пак, а Нисла, почуяв важность беседы, постаралась отсечь его подальше от ваграмской королевы и Егеря. — Вадигор, если честно, проявил редкое своеволие. Но кто знает, какие обстоятельства подвигли его на безрассудный поступок — идти через территории хессов. Мы не отрицаем, что хотели найти союзников на востоке. Но кто мог им стать? Я вообще склонен думать, что здесь сыграл слепой случай, удача, что именно Ваграм оказался той страной, где до сих пор царит спокойствие и порядок. И в то же время дыхание опасности заставляло вас думать о защите своих земель. Как бы там ни было — степняки и патриканцы находятся между нами. Стоит только одновременно хлопнуть руками — и враг будет раздавлен как ненасытный комар.

— Мы были извещены о стычке у Ворот, — спокойно подтвердила Лация. — Я дала указание своим шпионам под видом купцов проникнуть в Степь к кочевым племенам. Ведь рано или поздно последствия боя разошлись бы кругами по всей Степи. А я хотела быть в курсе всех событий. В общем, как только Вадигор попал в лапы одного из непризнанных вождей Степи — я уже дала задание выкупить его.

— Он знал об этих тайнах?

— Я никогда ему не говорила, что произошло на самом деле. Тут я, простите, вела свою игру. Важно было понять — зачем отряд с Континента рвался в Степь? И чем это грозило Ваграму? Пришлось прибегнуть к …. Хм…. некоторым хитростям. И когда я убедилась, что ваш посланник не врет, дала приказ освободить Философа.

— Под страхом казни? — усмехнулся Егерь.

— Ну да, — с ледяным спокойствием ответила Лация. — Разве я похожа на глупую и наивную девочку, которая с радостью выставит войска неизвестно ради чего? Да и сейчас я дам согласие только на дружбу и торговые отношения. Ваграм не может выступить в поддержку Линда только лишь из-за дружеских отношений, сложившихся между коронованной особой и людьми Серого Братства. Глупо ведь, правда? Завтра ваш Орден расторгнет договор с Домом Лоран — и я вынуждена буду защищать вечно битого герцога? И все ради военной помощи, на которую согласилась глупышка из рода Одемиров?

— Разумно, — кивнул Егерь. — Очень разумно. И Философ поверил, что ты согласна на помощь?

— Думаю, нет. Он оставил попытку склонить меня к союзу после разговора со своей наставницей. Амалея что-то сказала ему, и он круто изменил линию поведения.

— Гай не хотел выполнять задание герцога, — нехотя подтвердил Егерь. Он знал истину, но и Философ не оказался глупцом. Он понял, откуда дует ветер. Вся возня была затеяна Брюнхильдой-Амалеей. Хитрая бестия вовлекла в тайную операцию Серое Братство, храмовников, Претендентов и даже одно из сильнейших государств Алама. Среди всей мешанины лиц главными фигурами до сих пор остаются Философ и Лация, два человека, которые достойны Короны. Брюнхильда не проиграла ни в коем случае. Пусть даже и не получилось у нее столкнуть два враждующих рода. Но как изменит Лацию власть?

Вот что мучило Егеря. Оставляя в стороне всякие симпатии по отношению к Лации, он здраво рассуждал о ее роли в будущем переделе мира. Она не была мягкотелой; умела, когда надо, применить силу, умела не дрогнуть при виде крови.

— Какие у вас были отношения с Гаем?

— Дружеские, — слегка улыбнулась девушка. — Разве это запрещено между людьми из высшего света?

— А как же вражда?

— Враждовали не мы, а наши предки и родители. Ведь Вадигор даже не знал о своем прошлом. Кто его мать, кто отец — все было покрыто тайной. Амалея смогла сохранить в тайне все подробности вражды.

Дорога вдруг куда-то исчезла. Если Егерь еще как-то ориентировался по местности, держась прямой, как полет стрелы, укатанной линии, то теперь кроме непонятной тропы, заваленной мелким щебнем и валунами средней величины, ничего не указывало на тракт. Но, тем не менее, впереди уже маячил выход в долину, где фарогар собирался устроить большой привал.

На третий день путешествия отряд втянулся в узкую горловину между скал, поросшими елями с тяжелыми ветвистыми лапами. Потянуло сыростью. Встречный ветер дул настолько сильно, что пришлось надевать на себя всю теплую одежду, которая была в сумках. А ночью пошел снег. Егерь хмурился все больше и больше. Они стали оставлять следы. Это было плохо. У фарогара уже несколько дней было ощущение, что за ними следят, скрадывают словно зверей. И Малек ведет себя подозрительно. Внезапно замолчал, больше погружен в себя, словно его мучают какие-то мысли. Да и нет-нет бросит странный взгляд по сторонам. Кого здесь ждать, в безлюдье?

На очередном привале Егерь уже более пристально следил за Мальком. Уснули Нисла и Лация, Пак что-то строгал большим ножом при свете костра. Фарогар намеренно поставил Малька в дозор на самую глухую пору — предутреннюю, когда глаза предательски смыкаются, а тело просит блаженного сна.

Сам же Егерь терпеливо дожидался смены дозора, вслушиваясь в бормотание Пака, закутавшегося в теплое одеяло, зевание Малька, да такого, что хруст челюстных костей звучал жуткой музыкой в шумящем по верхушкам елей ветре. Егерь боролся со сном, боясь лишь одного: как бы действительно не уснуть. Малек встал, прошелся вокруг костра, нагибаясь возле каждого спящего. Проверяет, стервец, — мелькнула мысль у следопыта.

Малек подошел к нему, и стоял долго, словно не веря, что Егерь спит, а не следит за каждым его шагом. Фарогар попытался дышать так, как полагается спящему: глубоко и размеренно. Захрустел снег под ногами. Малек отошел в сторону, подкинул в костер дров и как-то незаметно исчез в чернеющей стене леса. Егерь выждал немного и вылез из-под одеяла. Тут же вскинулся Пак. Он настороженно вгляделся в командира, и рука его сама потянулась к ножу.

— Смотри за девушками, — очень тихо произнес Егерь.

Пак кивнул. Неужели тоже догадывается, бестия?

Найти следы Малька в непроглядной темноте было делом бесполезным. Но Егерь при свете костра сумел определить начальное направление, куда он мог пойти, и осторожно двинулся между деревьев вглубь леса. Скользящим шагом он пробирался по хрусткому снегу, обходя поваленные стволы, и обнаружил-таки своего удалого ватажника. Малек сидел под корнем вывороченной бурей гигантской ели и с кем-то разговаривал. С замиранием сердца фарогар стал приближаться к корневищу. Слов он по-прежнему не мог разобрать, лишь невнятное бубнение. Малейшего скрипа было достаточно, чтобы спугнуть заговорщиков. Небеса благоволили Егерю. Он сумел подобраться достаточно близко, и его усилия были вознаграждены.

— Они направляются к Береговому перевалу, — судя по голосу, Малек изрядно нервничал. — Не спрашивай, я не знаю, из-за чего Егерь изменил своим планам.

— Это в его духе! — хихикнул кто-то, до боли знакомый фарогару. — Он частенько проделывает такой маневр. Хитер, шельма! Мы ждем его в Торне, а он спокойно движется к морю. Зачем, спрашивается?

— Да не знаю я! — отчаянно возвысил голос Малек, на мгновение забыв об осторожности. — Может, что-то услышал в Рауте, вот и решил сменить направление.

— Почему же ты предпочел выпивку, а не беседу с Егерем? Так бы мы знали все мысли ищейки!

— А мне уже и выпить нельзя? — огрызнулся Малек. — Два месяца ни капли в рот не брал!

— Тихо! Что ты заблажил? Они точно к перевалу идут?

— Да!

— Узнал, кто эти девчонка и ее спутник?

— Вы и сами это прекрасно знаете!

— А ты глуп, оказывается! При тебе ни разу не упоминалась Корона Мира?

— Нет! Давай монету! Я уже и так много чего сказал!