— Всем мыться, стираться, — приказал фарогар, — а я пойду на торжище и куплю что-нибудь из одежды.

— Я с тобой, — Малек выразительно посмотрел на Егеря. — Надо сапоги купить. Я привык сам себе выбирать товар.

— Ладно, — понял его Егерь. — Пак, останься с госпожой. Поможешь по хозяйству.

Пак кивнул. Ему можно было и не напоминать свои обязанности. От своей королевы он не отступит ни на шаг.

Рынок представлял из себя небольшой участок возле крепостных ворот, отданный для купцов, стиснутый с трех сторон приземистыми избами. От рынка веером расходились несколько протоптанных дорожек в разные концы городка. Между деревянными лотками сновали жители Лина, прицениваясь к товару, после чего жарко ругались с продавцами, сбивая цену. Помимо того, что нужно было купить, Егерь рассчитывал узнать последние новости, и поэтому охотно вступал в разговор с торговцами, расспрашивая их, откуда и с чем прибыли. Малек долго канючил, выпрашивая денег, и Егерь, чтобы отвязаться от ставшего вдруг надоедливым спутника, дал ему несколько медяков и строго приказал:

— Первым делом купи себе обувь, одежду, и только потом напивайся. Если завтра утром ты не появишься у старика таким, каким я хочу тебя видеть — будем прощаться.

— Не волнуйся, Егерь, — повеселел враз Малек. — Будет все в порядке.

— Поменьше языком трепись, — еще раз напомнил ему фарогар. — Вино делает из мужика болтливую бабу. А мы не у себя дома.

Малек нырнул в толпу и растворился в ней. Егерь только головой покачал и двинулся между рядов. Сначала он закупил мужскую одежду для всех, даже для королевы, которой не следовало сейчас разъезжать по дорогам в женском одеянии. Их наверняка ищут после событий в Мирре. Власти Протектората не любят, когда из ничего появляются десять трупов в одном месте.

А новостей Егерь действительно услышал предостаточно. Оказывается, после поражения под Лебеном патриканцы откатились к Глинту и строят мощные укрепления, совсем не горя желанием скорее покинуть земли Алой Розы. Глинт превращается в непроходимую крепость. Красные Холмы стали стратегически важным направлением. Воодушевленные победой союзные герцогу Линду Дома перебрасывают с северного фронта войска к Холмам. По слухам, там уже скопилось до пятидесяти тысяч пехоты и конницы только со стороны доминиканцев. Рано или поздно произойдет грандиозная битва на этом участке. Вопрос лишь во времени. Только более неудачного места и найти было нельзя. Егерь недоумевал. С севера наступали густые леса, мешающие разворачивать полки для наступления, на востоке — заливные луга с коварными ямами-плывунами, где можно запросто уйти с головой под воду. А Красные Холмы в силу своего расположения никому не дадут маневрировать удачно. Единственно добротным местом для хорошей обороны и мгновенного развертывания в наступление остается треугольник между Глинтом, Торном и Байтом. Но туда патриканцы сознательно не отходят, понимая свое превосходство в выборе места. Пусть обрадованные доминиканцы лезут напролом на опорные редуты Глинта, где их можно успешно раздавить. У них ведь командиры не дураки, тоже понимают толк в войне. Значит, пришел к выводу Егерь, это сознательное заманивание. Где-то готовят контрудар по Алой Розе. Он не знал, что происходит на севере, но сердце подсказывало: здесь. Или Тунс, или Сотис. А дальше — тысячи лиг пустых земель, заселенных фермерами-одиночками. Никто не удержит стремительную патриканскую конницу на просторах, и довольно скоро ее длинные пики появятся у стен Готы, Фобера и Берга. Невеселые дела….

Следующие новости заинтересовали его необычайно. Он как раз покупал короткие широкие мечи у смуглого степняка, который бойко говорил на языке Континента. Это был куши, неведомым образом проскочивший через узкий проход между Драконьими Зубами и морем; слишком трудная там дорога, а перевалы уже завалены ранним снегом. Куши уверял, что в Степи творится неладное. Ему все время приходилось торопиться, потому что за его обозом шел какой-то отряд, сметающий все заслоны Ханвара — этого степного разбойника, чтобы ему ослепнуть в Стране Вечных Снов и не увидеть зеленеющих кущей и сладкоголосых красавиц. Здесь Егерь насторожился.

— Степь поднялась, — тараторил куши, — Ханвар хочет обрушиться на богатые города, взять добычу: золото, женщин, рабов, украшения. Уже все было готово для войны, но тут какие-то проклятые дэйвы[50] ударили в спину тыловых отрядов. Пока шла многодневная погоня за дерзкими, другой отряд проскользнул к Сангару и долго кружил вокруг святилища. Ханвар послал туда двести воинов, и ни один из них не вернулся. Происходят удивительные вещи. Как только каган бросается в одну сторону, его кусают в хвост. Вертится, словно шелудивая собака, — довольный происходящим закончил рассказ куши.

— А что это за люди?

— Не ведаю, уважаемый. Там много ваграмцев, но заметили также светлокожих, как ты, — словоохотливый куши вытащил из тюка, лежащего в углу лавки несколько мечей. — Вот, выбирай, какой тебе люб. Вижу, ты разбираешься в оружии.

— Куплю, — пообещал Егерь. — А скажи, честный человек: выходит, они уже прошли Сангар?

— Я говорю, что заметил их за несколько переходов до Ворот, а потом свернул к побережью, — куши заметно повеселел. — Хорошее железо, не подведет. Бери два, уступлю в цене.

— Тебя они видели? — словно не видел лежащих на прилавке клинков, продолжал допытываться фарогар.

— Да. Послали погоню, но не догнали. Слишком далеко. Потом они повернули в сторону и прекратили гнаться.

— Что же они там делают? — пробормотал Егерь скорее для себя, отказываясь даже верить в удачу.

— Кого-то ищут, — пожал плечами торговец, услышав его. — Много месяцев назад по Степи прошел отряд из Ваграма, и весь полег там. Среди них, болтают дурные языки, была царица Одема. Вот глупцы! Кто же в здравом уме будет лезть в гнездо степных пчел? Дело королей — править из безопасного места!

Куши захохотал. Егерь заплатил ему за два меча, и заодно приобрел широкий кожаный пояс и шляпу, закрывающую своими полями глаза от солнца, подбитую изнутри мягким заячьим мехом.

— Значит, те ищут следы исчезнувшего отряда? Или он ищет кого-то еще? — Егерь почесал переносицу, поглядывая на куши.

— Так говорят, — снова пожал плечами куши, — но я мало что знаю. Но скоро они появятся здесь. Костры Ханвара горят по всей степи. У этих храбрецов одна дорога — через Ворота.

Сердце Егеря забилось. Неясные предчувствия и предположения зародились в его голове. Забрезжила надежда на чудо, которому не полагалось быть, и он отогнал эти мысли, пока не будет точных вестей.

Задумчивый, Егерь вернулся домой. Убогая развалюха старика преобразилась. Умытые и посвежевшие девушки прибрались внутри, приготовили поесть. Малька, как и следовало ожидать, не было. Лация куталась в невероятное тряпье и смущенно поглядывала то на Нислу, то на Егеря. Фарогар кинул ей узел с одеждой.

— Это ваше, королева. Правда, там мужская одежда, но все же….

— Спасибо, — ресницы Лации дрогнули. — Я к вашей одежде привыкла.

Егерь не без удивления заметил, как она преобразилась. Свежий румянец скрыл ту бледность, которая не сходила все дни путешествия из Мирры, вымытые волосы уже высохли и волнами спускались по слегка обнаженным плечам. В уголках ее припухлых губ появились жесткие складки, а глаза затаили неведомую никому боль, тщательно скрываемую ото всех. И фарогар догадывался, что это за боль. Он порывался рассказать новости, услышанные от торговца, но здраво рассудил, что до поры до времени лучше молчать. Сначала дашь надежду, а потом ой как трудно приходить в себя от удара, если она не оправдалась. Егерь с трудом отвел взгляд от королевы, и то только после недвусмысленного покашливания Нислы.

— Что? — удивленно вскинула голову Лация.

— Задумался, — смутился Егерь и повернулся к Паку: — Все в порядке?

— Тихо, — ответил слуга.

— Никто не любопытствовал? Посторонних не было? Ладно. Без лишней необходимости никуда не выходить. Отсыпайтесь, кормите лошадей. Что потребуется — говорите мне. Где этот чертов Малек?