— Мой меч освящен великим заурбаем, — в этом месте голос Шамира почтительно понизился. — Я могу долго сдерживать Призраков, но боюсь, что их может быть гораздо больше, чем нас.

— Ладно, мы будем меняться, — великодушно произнес Мастер.

Амулет вел себя очень странно. Его покалывание становилось нестерпимым. Я вытащил из-за пазухи подарок пустынного мага, и тот задергался у меня в руках, вытягиваясь в сторону багровых сполохов. Мастер, Башар и Барсук, видимо, испытывали те же чувства, с удивлением рассматривая поведение костяного чуда.

— Кто может мне объяснить, что происходит с амулетом? — Мастер обвел нас взглядом, не предвещавшем ничего хорошего, но в ответ увидел лишь недоуменное пожатие плечами.

— Дай мне свой амулет, — протянул руку бин Сиарук.

Я без лишних вопросов снял с шеи веревку и положил амулет в сухую сморщенную ладонь. Старик повертел амулет, понюхал его, даже попробовал на зуб.

— Давно я не встречал такой вещицы, — покачал головой хозяин каравана. — Амулет рассчитан на то, что Призраки не заметят его владельца. Он сотворен в то время, когда появились и эти духи. Значит, сила охранного знака такова, что может помочь вам.

Бин Сиарук отдал мне подарок Куанги.

«Но амулеты давались нам для других целей, — задумался я, не в силах перебороть странное желание вообще молчать про Куангу. — Неужели они настолько сильны, что могут действовать и против духов»?

Из ущелья навстречу нам выехали пять огромных теней на таких же чудовищных призрачных конях. Они не казались гигантами — они ими были. Тени колыхались на огненных скалах и медленно приближались к нам. Погонщики заголосили больше прежнего и уткнулись лицом в землю, чтобы не видеть ужасную картину. Даже у меня застучали зубы. Мастер сжал меч до боли в костяшках пальцев — волосы его стояли дыбом. Нелегко оставаться храбрым, когда на тебя наплывает громада Призрака, да еще с друзьями.

Амулет заверещал. По-настоящему заверещал, подпрыгивая на веревке. Уши заложило от тонкого, вибрирующего звука. Он разрывал барабанные перепонки, проникал в мозг. А в это время возле меня стремительно росла фигура неведомого существа с двумя руками, на которых я насчитал двадцать пальцев, огромной выпуклой грудью, неимоверной головой с тремя рогами, торчащими вверх в виде гребешка. Над моими спутниками уже возвышались такие же фигуры. И тут мой страх пропал. Я стал ждать продолжения. Духи из амулетов взмыли вверх, покружились в воздухе, сплелись в невиданное гигантское кольцо и ринулись на морок из ущелья. Мы оцепенели. Кольцо обволакивало всадников, отчего те стали топтаться на месте. Первым очнулся бин Сиарук. Он воскликнул:

— Хитон Сарруки! Быстро пошли, пошли! Хен, поднимай этих болванов! У нас есть возможность пройти ущелье!

Лошади хрипели, пятились назад, ишаки надрывно орали от страха и боли, когда погонщики, сами ничего не соображающие, лупили палками по бокам несчастных животных. В таком хаосе мы бросились по дороге мимо сплетения теней, чувствуя, как коченеют пальцы, сводит лицо от жуткого холода. Призрачная нога одного из стражей ущелья пронеслась мимо меня — я чудом увернулся. Кого-то из погонщиков задело мертвяцкой плотью. Такого дикого крика я ни разу не слышал — даже сердце оборвалось.

Мы сорвались на бег. Никакого чувства достоинства я не испытывал, чтобы не показаться трусом. Я летел вперед, нахлестывая жеребца, прочь от жутких тварей. Шамир с открытым от беззвучного крика ртом махал мечом, с лезвия которого срывались белые полосы света и капали вниз, на камни тропы. Никто не играл героя. Это было повальное бегство. Бин Сиарук кричал:

— Живее, идиоты! Не задерживайтесь! Если мы застрянем в ущелье — нас разорвут!

Упал еще один погонщик. Но мы уже вырвались из тесного каменного мешка в долину, а за спиной гремели невиданные громовые раскаты. Через мгновение земля содрогнулась, багровые всплески окрасили вершины скал и медленно скатились вниз, в вечную темень ущелья.

Только теперь мы перевели дыхание, еще до конца не веря в свое спасение. Только после этого осмотрелись. Животные отходили от пережитого ужаса, но ни одно из них не отбилось. Товар остался цел и невредим. Недосчитались лишь трех погонщиков. Братья старались держаться храбрецами, но это у них мало получалось с их бледными как льняное полотно лицами. У меня на языке вертелся лишь один вопрос: кого рубил Шамир своим невиданным мечом?

Бин Сиарук, сам тяжело выдыхая воздух, приказал нам уводить караван как можно дальше от страшного ущелья. Нас и не нужно было подстегивать. Никому не хотелось оставаться на этом месте дольше одного удара сердца. Мы взяли такой темп и очнулись только тогда, когда зычный голос хозяина вернул нас в реальность.

— Будем отдыхать здесь, — заявил бин Сиарук. — А ближе к полудню двинемся дальше. До Гужана осталось совсем немного. Благодарение небесам — мы спустились в ад, и вышли оттуда живыми.

Только теперь мы обратили внимание на восход нежно-желтого солнца, трепетное дуновение ветерка, еще не жаркого, освежающего.

Пока оставшиеся в живых погонщики, еще трясущиеся от страха, с помощью братьев разбивали временный лагерь, старик подошел к нам и с подозрением спросил:

— Кто вам дал амулеты?

Мы переглянулись. Что-то никому не хотелось посвящать старика о нашей встрече с колдуном. Это влекло за собой раскрытие замыслов Барсука. Бин Сиарук усмехнулся, тихо пробормотал:

— Нет нужды таиться, повелитель. Я ведь узнал вас, многоуважаемый Прахва!

Барсук медленно покраснел. Я испугался, что он бросится на старика, но наш друг совладал с собой. А хозяин каравана задумчиво продолжал:

— Эти амулеты обладают силой, которую трудно приручить. И я знаю только одного человека, который мог создать такие обереги. Он уже умер… Или нет?

— Смотря о ком идет речь, — осторожно сказал Барсук.

— Куанга? — старик испытующе вгляделся в нашу скромно молчащую четверку. — Значит, жив. Какое дело вы не закончили? Амулеты давались под конкретное волшебство. Повелитель, я нем как рыба. Ваша беда не оставила никого равнодушным в Пахаваре. Вы более чем достойны трона. Ну, ладно. Амулеты можете выбросить.

— Почему? — разом воскликнули мы.

— Они сослужили вам, пусть и не там, где нужно, — старик вздохнул с печалью. — Словом, больше повезло нам, чем вам. Но знайте: в Пахаваре вы всегда желанные гости в доме бин Сиарука.

— Ну и черт с ним, — Мастер отшвырнул амулет в сторону. — Я всегда надеялся на свои силы, а не на колдовские штучки.

Я тоже собирался отбросить свою костяшку, но бин Сиарук цепко перехватил мою руку и отрицательно покачал головой:

— Уважаемый, как раз свой амулет оставь при себе. У него мощная сила, и его хватит на всех твоих друзей. Очень странно…

Старик отошел от меня с озадаченным видом, так ничего и не объяснив. Я пожал плечами и повесил амулет обратно на шею. Он мне нисколько не мешает, пусть висит. Забавная вещица. Но она спасла мою жизнь.

Утром следующего дня мы вошли в Гужан. С трудом пробившись сквозь сотни повозок, толпу людей и всадников, снующих по причалам большого порта, мы направились к горделивому трехмачтовому с внушительными бортами кораблю. Он был изукрашен неведомыми мне письменами и рисунками, которые изображали очень уж несимпатичных страшил, похожих на злобных кутан[47], сеявших вокруг себя хаос и разрушение.

— Зачем это? — я ткнул пальцем в рисунки.

— Чтобы отгонять всякую нечисть: морскую и сухопутную, — пояснил бин Сиарук. — У нас не принято рисовать или лепить из глины человека. Это оскверняет душу и оскорбляет самого Единого. Вот и стараемся оберегать себя таким необычным способом. Кстати, «Парящий» — мой корабль. На нем вы отправитесь в Одем. Отплытие сразу после погрузки. Капитан корабля достопочтимый Ильясар. Мой земляк и верный друг.

Бин Сиарук показал мне человека, стоявшего на мостике и руководившего погрузкой товара. Его зычный голос забивал гомон портового люда, и бин Сиарук улыбнулся, довольный.