Алексу было почти девять, с таким анатэ, как Ким, он прекрасно умел самостоятельно организовывать свою жизнь. Шон уходил на работу рано утром, а Ким еще спал, когда старший сын сам вставал по будильнику, умывался и собирался в школу. Алекс делал себе на завтрак бутерброды с сыром и маслом и парочку брал с собой. Он тихо, чтобы не разбудить Кима и Марти, прикрывал входную дверь. Единственный, кто провожал его — Тефтель, который бежал за велосипедом до остановки и потом ждал, когда Алекс помашет ему из окна школьного автобуса, и тогда он уходил домой. Маленький гамма вообще-то не слишком нуждался в компании, точнее, он дружил с Нильсонами, Прайтами и Руди, у него были приятели в школе, и Алекс с удовольствием общался с младшим братом. Но и в одиночестве чувствовал себя комфортно.
Марти же рос настоящим альфачом. Он орал по поводу и без, настырничал, топал ножонками, стоял на своем и пытался пискляво рычать. Кима и Шона он воспринимал скорее как противников, чем родителей, считал, что должен переубедить их, направить на путь истинный, воспитать. Шону хватало терпения спокойно и твердо стоять на своем, как-то отвлекать сынишку. А вот Ким долго объяснять и уговаривать не любил, он быстро научился выкручивать уши так, чтобы совсем их не оторвать, и мог наподдать по заднице, не слишком-то рассыпаясь аргументами с четырехлетним. Он всегда вспоминал Чарльза и прикидывал, может ли достичь такого же мастерства в домашнем насилии или нет. А в спокойные моменты Марти превращался в милого и добродушного котеночка, ему нравилось передвигаться на плечах у Кима или Шона, ласково перебирая им волосы, и он смешно хрюкал во сне. Что-что, а поспать младший любил. Он вставал позже всех в семье, а ложился раньше. Частенько его можно было найти спящим где-то в игровой или на улице на песке в причудливой позе.
Шон любил сыновей и проводил с ними много времени, рассказывал всякие интересности, которых знал массу, показывал зрелищные опыты, читал книжки перед сном, готовил для них веселые завтраки по выходным, брал их с собой в бюро и откровенно баловал. Ким относился к родительским обязанностям и мальчикам гораздо проще. Он вовсе не считал их детьми и не думал, что им требуется особенный подход. Они были для него просто коротенькими взрослыми, которым сложно достать необходимый предмет с верхней полки или закрутить тугой кран. Но это исключительно их личные проблемы, и они как-то с ними справлялись… или нет. Работать сообща сыновья умели, Алекс и Марти могли легко прожить самостоятельно пару деньков, а если холодильник периодически пополнять продуктами, то дольше. Но рисковать и провоцировать посещение социальных работников с дальнейшим лишением родительских прав за то, что оставили двоих детей младше двенадцати лет дома одних, Шон бы не согласился.
И вот до тех пор, пока они с Кимом окончательно не решили отказаться от Алекса и Марти, нужно их куда-то пристроить на две недели. И подходящие варианты таяли на глазах. Пирс запутался в вечных метаниях между домом, где был его супруг с детьми, и прошлым, которое и по сей день не отпускало, тянуло к себе и терзало. Крис и Глен за своими-то пацанами не успевали присматривать, куда им еще двоих. Они из тех родителей, которые днем и ночью пропадают по судам и дознаниям, занимаясь адвокатской деятельностью, и не слишком замечают, что дети в принципе растут. Иногда отец Криса забирал мальчиков к себе на каникулы, а эти двое могли даже не заметить. Мэл последние полгода сидел на новой метеостанции в Канзасе и матерился оттуда, как хочет домой и соскучился по всем. Родители Шона отпадали сразу, Ричард и Чарльз были поглощены собственными делами, и им редко удавалось даже дозвониться, не то, что отправить к ним мальчиков.
В общем, Ким с сожалением осознавал, что их отпуск срывался. Он предпринял попытку позвонить Дереку, но злобный агент брата рявкнул в трубку:
— Мистер Ронвуд на гастролях! У него очень плотный график, и он не может отвечать на звонки фанатов! Имейте в виду, если вы не перестанете звонить на личный номер, то я напишу жалобу в полицию за телефонные домогательства! У вас будут проблемы!
— Охереть! Ты это слышал? — ошарашенно спросил Ким, поднимая глаза на Шона, когда в трубке раздались короткие гудки. — Я — его фанат! Тефтель, когда этот мелкий дрыщавый поганец явится в следующий раз, цапни его за глянцевый зад, — велел он псу, который вообще-то рыскал по своим мискам, с возмущенным видом поглядывая на МакКензи, оттого, что ничего не находил в них.
Шон ржал, схватившись за живот, глядя на возмущение Кима. Да, Дерек взобрался так высоко, что даже членов семьи считали надоедливыми поклонниками и посылали через три в одну. Ким еще долго, громко топая, шастал по дому и бухтел, рассказывая сыновьям, какими не нужно быть, и ставил в плохой пример Дерека. Какая-то муха его укусила набрать номер Майкла. Вероятно, он хотел убедиться, что все братья — подонки, и на этом успокоиться.
— Приедешь? — недоверчиво переспросил Ким после пары фраз с Майки. — Ну ладно. У нас билет на вечер пятницы. Можешь быть здесь в четверг или утром? Да? Ну отлично! Спасибо.
Этому разговору Ким был поражен чуть ли не сильнее, чем предыдущему. Майк закончил военную школу и единственный из детей Ричарда пошел по его стопам, даром, что омега. Теперь он учился в Высшей Военной Академии и кроме него, по словам отца, там больше не было омег. Сейчас в ВВА каникулы, и Майкл сообщил, что домой его все равно не пустят, и он может присмотреть за племянниками.
Утром пятницы у дома МакКензи припарковался ярко-желтый шевроле-кабриолет. Из него грохотала популярная музыка, заглушая рычание дорогого мотора. Майкл двигался порывисто, быстро. Щелчком выключил аудиосистему, резко выкрутил ключ зажигания и выдернул его из гнезда. Схватил с панели мобильник, стукнул им о брелок, перехватив в одну руку. Дернул ручку, выскочил, непозволительно громко для такой дорогушей машины захлопнул дверь. Все движения и манеры были наполнены небрежностью и нервом. Он не был омегой в классическом понимании, все-таки военная школа и ВВА сделали свое дело, но и выбить из него индивидуальность не сумели. Черные, как у Ричарда, волосы растрепались от быстрой езды без крыши и не знали расчески, кроме пятерни. Из-под густых нахмуренных бровей смотрели серые глаза, наполненные какими-то мыслями, известными только хозяину. Но по выражению лица сразу становилось понятно, что посторонним в эту голову лучше уж не лезть, если нет желания быть убитым высоким напряжением. Если бы его причесать, выщипать брови и переодеть из черного пуловера и джинсов в более омежьи тряпки, Майкл был бы очень привлекательным. А так, глядя на него, альфы терялись. Вроде молоденький и хорошенький, но видок такой, что первые трое подошедших будут убиты тяжелым взглядом, а остальные битой, которая наверняка имелась в машине.
Он забрал с заднего сидения небольшую спортивную сумку и отвел солнцезащитные очки-авиаторы на макушку. Оглядел дом так, словно видел впервые, и направился к двери.
— Привет! Спасибо, что приехал, — поздоровался Шон, потянувшись, чтобы забрать сумку.
Майк не ответил, окинул взглядом с ног до головы, задержался на руке и прошел мимо в дом. Альфа вздохнул — к чудливости Ронвудов он давно привык, а уж Майкл с самого детства радовал всех необычным развитием и странноватыми мыслями, которые больше, к счастью, не озвучивал.
— Нас не будет до двадцать шестого числа. Наличку я оставил на кухне, но, судя по тачке, деньги тебе не нужны, — без приветствий и церемоний сказал Ким.
— Это Ди подарил, — сухо ответил Майкл, осматриваясь на кухне и глубоко втянув здешний запах. Голос у него был низким и чуть хрипловатым, словно ему не помешало бы выпить пару глотков воды.
— Ладно, потом заберу ее себе, а Дерек подарит тебе другую. Короче. Не спалите дом, не потеряй моих детей, не дай им убиться и сам не прибей. Тефтеля не забывай кормить почаще, чтобы он не сожрал вас, пока будете спать. Все, — Ким торопился, собирая последние вещи.
