— Ты верещишь, как истеричный омега, — хмуро бросил Ким.

— Это ты — омега! А не я! Вроде, ты не хочешь такого отношения, а сам постоянно клянчишь и провоцируешь относиться к тебе по-особенному! Жалеть, уступать, обхаживать! — вспылил Шон.

Ким сжал челюсти и заскрипел зубами, и ясно почему. Никогда еще Шон не позволял себе обидеть его подобными словами. Ким тяжело поднялся с постели и молча вышел из спальни. Тефтель давно уже привык к спорам этих двоих и равнодушно относился к их крикам и, даже когда Ким и Шон начинали пихаться и рычать, уже не вмешивался. Вот и теперь он только поднял голову и посмотрел на Шона, а после недолгих раздумий, спрыгнул с постели и направился следом за Кимом, оставляя Шона в гордом одиночестве. Шон рассерженно рыкнул и выругался. Он знал, что наговорил гадостей и больно поддел Кима. Нужно пойти и извиниться, обсудить и решить вопрос со сменой ролей раз и навсегда, чтобы не спорить из-за этого дерьма.

Но вместо этого он прошел через просторную гостиную, лишь мельком глянув в сторону Кима, который сидел возле бассейна, в обнимку с псом и курил, и, прихватив с собой пиджак, сел в джип. Он поехал к Мэлу, чтобы выговориться ему, словно тот был не метеорологом, а психотерапевтом. Друг жил в трех кварталах вместе с супругом и сынишкой — крестником Шона. Всю дорогу МакКензи порыкивал себе под нос, гневно стучал по рулю и нарушал правила дорожного движения.

— Мы поругались с Кимом, — сообщил он Мэлу, когда прошел к нему в кабинет. Тот работал на своем мощнейшем компьютере — вычислял какие-то данные и даже не поднял глаза, но ответил:

— Чудовищу не понравился дом?

— Он хочет поменяться ролями! — выпалил в ответ Шон. Он не рассказывал Мэлу об условии их свадьбы. Кто же знал, что Кима зациклит, и они начнут ругаться.

На этот раз Мэл с недоумением посмотрел на Шона, будто сомневался, что понял его правильно.

— В смысле поменяться ролями? Он хочет трахнуть тебя? — переспросил он.

— Да!

— А вы говорили на эту… тему раньше? — Мэл откинулся на кресло и недоверчиво осмотрел Шона. Они дружили со второго класса. Понятно, что ему не верилось, будто Шон — здоровый типичный альфа — может когда-нибудь оказаться в пассивной позиции. Тем более, Мэл знал, какие Шон творил делишки в старшей школе, что его шугались.

— Говорили. Он жалуется, хочет активную роль. Я ляпнул, если поженимся, то поменяемся с ним. Но ты же понимаешь — это нереально! — Шон плюхнулся на небольшой удобный диванчик и улегся, закинув ноги на подлокотник.

— Ты идиот? Как ты мог пообещать такое? Теперь вы постоянно будете сраться из-за этого. Он же будет требовать, чтобы ты выполнил обещание! — взвился Мэл, злясь на друга и его пришибленного на голову истинного.

— Но не мог же я разрешить ему завести интрижку с каким-нибудь омегой! — попытался защититься Шон.

— Теперь он точно пойдет налево и обоснует тем, что ты не сдержал слово! — досадливо пообещал Мэл.

****

Ким и Шон кое-как помирились после ссоры на новоселье. Шон приехал к вечеру, попросил прощения за грубость и обидные слова, и Ким извинения принял. Не потому что простил или забыл. Он не считал правильным устраивать идиотские сцены и выяснять отношения с боем посуды. Но с тех пор между ними залегла непонятная, невесомая трещина, которую чувствовали не только они, но и даже Тефтель. Пес в странной манере пытался помешать им и дальше ссориться и ложился между ними спать, отталкивая лапами то одного, то второго.. Ким больше не вспоминал об обещании поменяться ролями, но всякий раз, когда думал об этом, его накрывала обида, выкручивала что-то невидимое в груди.

Шон работал с девяти до пяти, обычно он приезжал вовремя и привозил с собой что-то вкусное из ресторана, находящегося напротив офиса. Иногда он задерживался, но присылал Киму смску. Сам Ким занимался ремонтом техники на дому и старался не слишком часто показываться на улице. В отличие от Палмера, люди в Сан-Франциско были недружелюбными и посмеивались над ним и его пузатым видом. Конечно, Ким не позволял себе впасть в уныние, считая это моральной слабостью, но подсознательно берегся от косых взглядов, не высовываясь без надобности из дома. В магазин или на пляж они с Шоном не выбирались все из-за той же пресловутой трещины, просочившейся между ними, а выгуливать Тефтеля не было нужды. В округе не было смельчаков, которые осмелились бы сделать им замечание за то, что медведь гулял без намордника и поводка. Вообще, из их отношений куда-то улетучилась вся легкость. И если Шон мог обсудить свои мысли с Мэлом, то Ким предпочитал все держать в себе и культивировать проблему.

Дерек тоже, как и Ким, рано выпорхнул из родительского гнездышка и теперь жил в центре Сан-Франциско, танцевал в самой популярной студии Америки. К тому же, он заключил несколько контрактов с модельными и рекламными агентствами. Кима уже подташнивало от слащавой физиономии брата на обложках и плакатах. И даже хотелось верить, будто Ди зазнался и корона, блестящая на голове, превратила его в высокомерного маленького засранца. Но нет. Он приезжал каждые вторник и четверг и оставался у них с Шоном на выходные с ночевкой. Брат расцвел и повзрослел. Ким нашел темы, на которые они могли говорить на равных, и с ним не казалось скучно. Дерек сидел на строжайшей диете, но для Кима и Шона готовил вкусности. Он с умилением лапал громадный живот Кима, правда, ровно до тех пор, пока Ким однажды не взбесился и не стукнул его по руке.

Но, если не включать в список замечательный дом и приятное общение с младшим братом, Ким был не слишком счастлив. Его волновали испорченные отношения с Шоном. Он нашел бы способы решить эту проблему, будь у него хоть капля омежьей хитрости, но он по духу оставался прямолинейным и твердолобым альфой.

В один из дней его одиночество разбавил неожиданный гость. Ванька, не изменяя себе и дурным привычкам, открыл входную дверь отмычкой и застал Кима на кухне при попытке сообразить что-то на обед и отбиться от пса, который привычно выпрашивал добавку к добавке.

— Привет! — улыбнулся он, полностью игнорируя пузо и собаку, глядя только в лицо Кима.

Ким задохнулся от радости. Он соскучился по Ване и давно хотел увидеться. Тоска по нему отражалась почти физической болью, и после ссоры с Шоном, Ким все чаще вспоминал его и то, как им было хорошо вместе. Живот мешал толком передвигаться, превращал движения в нелепые дерганья, смешные и сложные, но объятия после такого перерыва в общении все равно вышли крепкими и жаркими.

— Ты куда пропал? Я тебе звонил, смски слал! Какого хрена не отвечал? — обижено возмутился Ким. Особенно сильно он расстраивался, что они не увиделись на прошлый День Благодарения, и даже волновался. Родители ничего толком о Ваньке не рассказывали, хоть и ясно — все знали.

— Прости, Ким. У меня были дела. Я не мог отвлекаться, — без капли сожаления произнес Ваня, изворачиваясь, чтобы в наглую повиснуть у Кима на шее.

— Дела у него! А это ты видел? — Ким указал на свой живот, который друг упорно игнорировал до сих пор.

Ваня улыбнулся и замер на пару секунд, прикоснувшись к пупку через футболку. В этот момент Ким окинул его изучающим взглядом. Волосы отросли и вились крупными кудрями, широкий вырез пуловера открывал прямые четкие ключицы, леггинсы с имитацией под кожу обтягивали стройные длинные ноги. Черные армейские сапоги удивительно сочетались с хрупким образом Вани. Он повзрослел и похорошел, если это вообще было возможно. Но что-то во взгляде и мимике изменилось. Ким не мог различить, что именно. Но видел это вполне четко.

— Ну и натянуло, прям барабан, — усмехнулся Ваня и отдернул руку. На лице мелькнуло что-то темное и сразу же сменилось счастливой улыбкой. — Я рад тебя видеть! Я так соскучился!

— И я соскучился! — сказал Ким и поцеловал его в висок.

Недолго думая, Ваня перехватил инициативу, и в следующий момент они уже целовались взасос. Русский недвусмысленно прильнул к Киму и запустил руки под футболку, сдвигая ее с толстенного живота вверх. Его вовсе не смущали размеры пуза, он будто бы и не замечал беременности, жадно втягивая запах Кима и покусывая губы. Тефтель переводил удивленный взгляд с Кима на Ваню, последнего он не знал, не помнил его запаха, но даже собаке было очевидно, что никакой угрозы его хозяину тот не представляет. Потому пес незаметно утащил сэндвич из тарелки Кима и независимо направился с ним в спальню, свинячить на кровати, как это он любил.