Ким вырвался из захвата и повалил Шона на пол, уселся сверху и с размаху припечатал в морду, замахнулся для второго удара, но Шон его парировал, перехватил за кисть и потянул на себя, снова вовлекая Кима в поцелуй. Он перекатился со спины и навис над Ронвудом.

— Эй, ну ведь все равно заломаю, чего противишься? Ты вон уже возбудился! Посмотри-ка! — Шон скользнул рукой между ног Кима и мимолетно макнул пальцы в смазку, которая начала выделяться. Он продемонстрировал ее и растер на подушечках. Запах возбуждал его — уже не терпелось трахнуть истинного.

— Пошел ты!

— Ай-ай, как невежливо, Ронвуд! — Шон слизал со своих пальцев смазку Кима, отчего тот покраснел, и похабно улыбнулся.

Шон скользнул вниз, нарисовав языком дорожку от ключицы до соска Кима, слегка прикусил кожу и отправился ниже. Блядские волосы от пупка к паху немного смутили его. Такой секс был ему в новинку, у омег нет растительности на теле, а беты, которые встречаются с альфами, удаляют их. Но от Ронвуда ждать подобного не приходилось. Шон стянул с него белье, обхватил губами член и неумело провел языком по узлу. Ким откинул голову назад от удовольствия и сильно приложился затылком, он постанывал и нетерпеливо подавался навстречу. И где же вчерашнее: «не трогай меня, убери грабли?». Но на рот и язык это, видимо, не распространялось. Ким вцепился Шону в волосы и сам направил голову.

— Не наглей! — сердито рыкнул Шон. Какому альфе понравится, что кто-то руководит в сексе за него? Он прихлопнул Кима по ягодице и укусил за внутреннюю чувствительную часть бедра. Ему не терпелось поскорее снова почувствовать его максимально близко и глубоко.

— Ты неправильно делаешь! — возмутился Ким, уперевшись ступней в грудь истинного и чуть отталкивая.

— Покажешь мне, как правильно? — он поцеловал Кима в косточку на голеностопе и, ухватив за руку, потянул на себя, укладываясь на спину, а Кима устраивая над своим лицом в позу «69».

Ким облизал узел Шона и задел чувствительную точку, слегка прикусил, прижал основание и перекатил яйца. Шон со стоном проделал то же самое. Он прикрыл глаза и получал настоящее удовольствие, даже позволил себе подхалтурить немного. Он выпустил член Кима изо рта и обвел вход большим пальцем. Легко, только подразнивая, но Ким в ответ зарычал и предупреждающе сжал зубами узел МакКензи. Шон усмехнулся и звонко шлепнул его по ягодице. Ким вскрикнул и упустил член Шона из своего захвата. Через секунду он оказался прижат щекой к холодному полу, а Шон уже вовсю разрабатывал его двумя пальцами. Неприятные ощущения быстро сменились удовольствием, и Ким, постанывая, подавался навстречу руке. Он схватил себя за член и стал дрочить в такт движениям Шона в своей заднице.

— Я не разрешал! — Шон наклонился к самому уху Кима и прикусил за мочку, обжег горячим дыханием щеку. — Не трогай себя.

— Тогда ты! — недовольно буркнул Ким, но руку все же убрал. Он потянулся за поцелуем, но не получил его. Шон отстранился и добавил третий палец.

— Попроси вежливо, — с усмешкой сказал он. Член сильно ныл, хотелось поскорее оказаться в узкой заднице Ронвуда, но эта игра ему определенно нравилась.

— Ах ты ж, сука! — Ким попытался вырваться, но его опять уткнули лицом в пол, и пальцы стали задевать простату. Он застонал, его бедра дрожали, член стоял колом и дыхание сбивалось.

— Сделай это! Пожалуйста! — выдохнул он, не в силах больше ни секунды терпеть.

— Вот так бы сразу! Еще тогда, в раздевалке, нужно было это сделать, — голос Шона, совершенно довольный, слегка звенел от напряжения. Ему было сложно сдерживаться, по вискам тек пот.

Он убрал пальцы и заменил их членом, не стараясь деликатничать, он вошел на всю длину. Первый болезненный стон сменился возбужденными всхлипами, перемежающимися с гортанным рыком. Ким снова потянулся к своему члену, но Шон опередил его. Он представил, что дрочит самому себе, и вбивался в Кима с бешеной скоростью, вышибая стоны, скользя рукой по его плоти в такт.

— Я почти. Если хочешь кончить вместе — не тяни, — хрипло сказал Ким. Он поднялся на прямых руках, обернулся и рыкнул, призывая МакКензи немедленно поцеловать себя.

Шон наклонился к нему, их губы встретились, и через несколько толчков Шон излился внутрь Кима, а тот — в кулак МакКензи. По его ногам потекла обильная смазка, и Ким выгнулся в пояснице. Шон размазал сперму ему по спине и притянул к себе за талию, проскальзывая руками по вспотевшему телу. Узел набухал быстро, и переползти из прихожей в более удобное место уже было проблематично. Они обессилено упали там, на полу, и Ким довольно, утробно заурчал. Через несколько минут недоумения и промедления Шон присоединился к нему в этом, наконец-то добрался до своей метки и поцеловал ее.

— С тобой потрясный секс, Ронвуд, — прошептал Шон ему на ухо и нежно, мимолетно клюнул в скулу.

****

Вопреки всевозможным ожиданиям и предположениям Шона, жизнь с Ронвудом оказалась чем-то совершенно безумным и особенным. Стеснение, заминки и непонимание они преодолели в первые два дня, когда занимались сексом, словно животные. После того как Шон выгнал Рона и завалил Кима в прихожей, они не расставались до тех пор, пока течка не кончилась на второй день. И им никто больше не мешал, кроме Тефтеля, который просился то в дом, то на улицу, поняв, что им заниматься некому. Сами они продержались на чипсах, пиве и выносливости.

Шон не думал больше о моральной стороне. Гамма… Ронвуд… да наплевать! Такого секса у него еще ни с кем не было, и можно оторваться по полной. В очередной раз забыв, что у Ронвуда имеется сперма, он едва не поперхнулся, а после они ржали, как идиоты, и Ким стучал ему по спине, угрожая, мол, если МакКензи сейчас сдохнет, то он его расчленит в подвале и запасется мясом на зиму.

Ким не умел готовить и жрал какие-то ужасные полуфабрикаты, ими же кормил своего пса. Вскоре Шон заметил, что начал хозяйничать на кухне, соображая ужин или завтрак из подручных продуктов, подсыпать корм в миску Тефтеля, который тот сметал в ту же секунду. Но это стало залогом их приятельских отношений с собакой. Ким «помогал» только дурацкими советами, и за них в него летела кухонная утварь. Весь свой дом Ронвуд превратил в филиал Нью-Йоркской помойки. Банки из-под пива, упаковки чипсов, грязную посуду, собачью шерсть и кучу различной сломанной техники Шон находил в самых неожиданных местах, таких как прачечная, котельная или под диваном. Выяснения отношения формата «Ронвуд, ты — свинья!» заканчивались обычно дракой, которую «свинья» не всегда проигрывал. Когда течка у Кима прошла, он вернул себе альфий запах, норов и силу. Шону первое время было неловко бить человека, от которого разило их перемешанными ароматами, но он привык. Особенно потому, что Ким не был омегой, он орал, матерился, курил и дрался с МакКензи на равных. Тефтель довольно быстро принял Шона и не рыпался защищать от него Кима, спокойно наблюдая за их стычками, лениво приоткрыв один глаз. Через неделю, вытащив из дома накопленный срач и использовав все свое искусство дипломатии, чтобы заставить Ронвуда не мешать, а помогать, Шон осознал, что таких отношений у него еще не было. Они ругались, а через минуту ржали: никаких обид и надутых губок. Ели вместе, завалившись на диван или прямо в постели, в обнимку с Тефтелем, чего ни один омега бы не позволил. Играли в баскетбол на площадке за гаражом, и проигравший на следующий день выносил мусор или готовил завтрак, или…

— Есть! Должен мне отсос, Ронвуд! — торжествующе произнес Шон, когда мяч точно залетел в кольцо и, отскочив от пола, вновь вернулся к нему. Он победил!

— Вот еще! Ты за прошлый проигрыш не расплатился, — тут же среагировал Ким. Он попытался отобрать мяч, но Шон увел его за спину и перекинул в другую руку. Ронвуд оказался слишком близко, чтобы упустить момент и не поцеловаться.

— Хочешь, прямо сейчас верну? — улыбаясь, спросил Шон.

— Здесь? — Ким вскинул бровь. Его руки уже хозяйничали у Шона под свитером, и он прижимался к нему тазом, демонстрируя, что готов.