— Не против, значит? — хмуро повторил Ким. Вид у него был очень опасным, и, если бы Тодес обладал хоть унцией инстинкта самосохранения, то сбежал бы, едва увидел это выражение лица. — Ну ладно.

Он схватил Тодеса и дернул к себе, опускаясь на край ванной и укладывая омегу поперек своих коленей. Нужно покончить с этой проблемой раз и навсегда. Мальчишка порядком надоел с его влюбленностью. Ким стянул с него джинсы и белье. То, как Тодес подался под ладонь, взбесило, и Ким, размахнувшись, ударил его по пятой точке так, что парень звонко вскрикнул от неожиданности, а на заднице проявился красный отпечаток.

— Больно! — возмущенно пискнул Тодес, ожидавший что-то вроде эротических шлепков, а совсем не этого.

— Это? Да нет, — Ким припечатал его еще раз, посильнее. — Вот когда я за ремень возьмусь — будет, — пообещал он, сосредоточенно покрывая задницу увесистыми ударами.

Тодес закрыл место внушения свободной рукой, на что Ким рыкнул:

— Убери, не то — свяжу.

Тодес вертелся и пытался вырваться, жалостливо вскрикивал от каждого удара и ревел в голос, умолял Кима прекратить и даже звал на помощь Рона и родителей. Его задница пылала красным, когда Ким остановился.

— Ремнем добавить? — жестко осведомился он.

— Не надо, Ким! Я больше не буду! — захныкал он.

— Чего не будешь?

— Кран ломать, — скульнул Тодес и потер зад рукой.

— А засматриваться на взрослых дядей? — Ким еще несколько раз ударил по каждой ягодице.

— Нет! Нет! Пожалуйста, хватит!

Ким отпустил его и с усмешкой наблюдал за тем, как Тодес, натягивая джинсы, скрылся в своей комнате, громко хлопнув дверью. Вряд ли после такого он снова решится строить ему глазки. В кухне собрались анатэ и отчим Рона, а Грегори накрывал на стол. Сэм Лесли содержал местный бар, куда Ким частенько захаживал по вечерам и напивался после течек. Лесли — веселый и очень громкий альфа, любил рассказывать анекдоты и был главным антидепрессантом в городе. Если у кого-то проблемы — шли к нему, чтобы выговориться.

— Ты его не убил? — спросил Лесли. Рон еще не вернулся, очевидно, не так просто разобрать завалы, которые копились почти три недели. Тефтель тут же направился к хозяину, лизнув в покалеченную кисть и усевшись рядом. Этот хитрец, конечно, рассчитывал, что с ним поделятся со стола.

— Судя по всхлипам из его комнаты — нет, — резонно заключил Ким.

— Своих детей будешь так лупить, — буркнул Вик — анатэ Рона и Тодеса. Он бы высказал больше недовольства, но видел, что супруг на стороне Кима, и не решался.

— Тодес мне и родит этих детей, если продолжит себя так вести, — небрежно ответил Ким, скармливая Тефтелю жареную сосиску. Вик был хорошим человеком, но младшего сына слишком уж баловал.

Ким схватил из общей тарелки пару сэндвичей и отправился помогать Рону, уж больно одиноко тот выглядел, сортируя металлолом и оттаскивая его в гараж.

========== 19. Приходи, сука! ==========

========== Девятнадцатая глава ==========

========== Приходи, сука! ==========

Ким не ждал, что МакКензи появится, точнее, не слишком на это надеялся, хотя необходимость стояла остро. Он решился скинуть короткое сообщение на его старый номер, который мог десять раз поменяться или принадлежать другому. Но заставить себя позвонить не сумел. Пришлось бы объяснять причину по телефону, а заодно уговаривать приехать к черту на рога. Аляска, как ни крути, не самое популярное направление для путешествий. Единственное, что могло побудить МакКензи прийти — наглость Кима, который, спустя четыре года как они не виделись, прислал смс посреди ночи:

«Нужно встретиться завтра. Вопрос жизни и смерти твоего истинного. 922, Юг-Лукас-уэй, Палмер, Аляска»

Вот теперь наступило «завтра», и он сидел в баре Лесли, задумчиво почесывая Тефтеля за ухом. Казалось, завсегдатаи, собравшиеся здесь, знали, что Киму предстоит сделать. И не мудрено — яркий запах течки притягивал к нему недовольные взгляды альф, считавших, что в такие дни он должен сидеть, запершись дома, раз уж не подпускает к себе никого. Кима бесили все эти «спасатели» популяции гамм, готовые пожертвовать собой, но оставаться наедине со своими мыслями и переживаниями — гораздо хуже. Тодес подрабатывал в баре отца официантом и постоянно обновлял его колу, а Лесли подливал туда виски, с каждым стаканом больше. Как всегда, вечерами здесь было многолюдно, и позже подтянутся новые посетители. Пока Ким пребывал в относительной безопасности, Тефтель не подпустит к нему никого. Да и нрав самого Ронвуда всем хорошо известен.

Ким чувствовал волнение от предстоящей встречи. И не хотел даже думать, что, если она не состоится, придется выискивать МакКензи другими способами. Из-за слишком частых и назойливых мыслей о Шоне уже понемногу начинала расходиться боль в животе, и Ким понимал: ночью или — самое крайнее — завтра днем ему понадобится альфа. Он позвонил и Чаку, тот пообещал приехать. Перед этим он раз пятнадцать спросил, точно ли Ким уверен, что хочет его видеть после случившегося и тому подобный идиотизм. Ким предчувствовал «веселые» сутки.

Он сидел в углу бара, на своем излюбленном месте в темной части, где сначала мог рассмотреть пришедших, а уж они видели его в последнюю очередь. Тефтель растянулся на полу у ног и похрапывал, просыпаясь, когда Киму приносили новую порцию жареных сосисок, чтобы выклянчить свою долю. Ким знал расписание самолетов в Палмер и успел поверить, что судьбоносная встреча не состоится, и даже немного расслабился. Но радоваться было рано. Сперва он почувствовал запах МакКензи, потом увидел его на пороге бара и вмиг растерял остатки спокойствия, забыв все слова, которые собирался сказать истинному.

Шон быстро отыскал Кима взглядом и направился прямиком к его столику. На лице читались растерянность и волнение. На нем были брюки, пиджак, замшевые туфли — он привлекал внимание присутствующих в баре и сорвал порцию смешков, словно не понимал, куда приехал и какая погода на Аляске. Местные рассматривали истинного озлобленного Ронвуда, и он явно не дотягивал, по их мнению. Возможно, они начнут делать ставки на то, как скоро Ким откусит Шону голову, или прострелит ему колено, или скормит своему медведю, которого выдает за собаку. Лесли проводил его тяжелым взглядом. Таким он удостаивал всех приезжих, а, зная историю Кима, и вовсе по умолчанию недолюбливая МакКензи.

— Что с моим истинным, Ронвуд? — исключив вводную часть и приветствия, чуть взволнованно спросил Шон, втягивая запах Кима и сердито морщась. Садиться он не торопился, оглядываясь по сторонам. — Где он? Ты живешь с ним, так?

— Сядь, поговорим, — буркнул Ким, придерживая Тефтеля за ошейник. Тот проснулся и возмущенно фыркал на чужака, который грубо обращался к его хозяину. — Он будет скотч. Двойной, — не дав подбежавшему к ним Тодесу и рта открыть, сказал Ким и стукнул по своему опустевшему бокалу пальцем. — А мне повтори.

Шон неохотно опустился на стул напротив, не сводя с Ронвуда холодного пристального взгляда. Ким беззастенчиво рассматривал МакКензи в ответ. Черты лица изменились, стали взрослыми, по-альфьи грубоватыми. Но здесь он все равно считался слишком смазливым, еще и гладенько выбритый подбородок. Наверняка у него отбоя нет от поклонников, и новости повергнут в шок и долговременную депрессию. Он-то ехал сюда и думал, что увидит истинного-омегу, а не небритого, поседевшего и осунувшегося Ронвуда.

— Почувствовал запах, МакКензи? Нравится? — усмехнулся Ким, представляя себе, какая будет гримаса, когда он узнает правду. Близость Шона рождала неприятное болезненное возбуждение, с которым невозможно было бороться.

— Нравится. Я бы предпочел его чувствовать рядом с собой, Ронвуд, — агрессивно рыкнул Шон. Тодес принес выпивку, и МакКензи сделал пару больших глотков скотча. — Ты давно уже с ним? Еще со школы?

Ким поморщился от судороги и успокаивающе погладил себя по животу. Он прекрасно понимал взгляд МакКензи и знал — в этой ситуации нет выигрышной стороны. Что бы ни произошло сегодня, Ким проиграет. Но ревность Шона забавляла. Интересно, он принял за своего истинного Ваньку?