— Не знаю. Я не пересматриваю их. Всплыли где-то?

— У Дельты.

Ким ощутил мелкую дрожь, которая пробежалась по позвоночнику и вздыбила волосы на затылке. Зачем их фотографии террористической организации? Что там отец творит? Почему никто не хочет объяснить Киму, что происходит? Он затаил дыхание. На кухне тоже повисла тишина.

— Он прислал тебя охранять нас, — произнес наконец анатэ в утвердительной форме и тяжело вздохнул. Ким услышал, как он загремел кухонными шкафчиками. — Бля! Ким перетаскал всю травку!

— Ким курит траву? Ты так спокойно на это реагируешь? — удивился дядя Роберт.

— А должен упасть в обморок? Ему восемнадцать. Ты и Ричард не баловались марихуаной в его возрасте?

— Нет.

— Тогда он в меня, — равнодушно заключил анатэ, звучно хлопнув дверцей шкафчика. — Или Ричард и Хьюго попросту с тобой не делились косячками.

Ким решил, что раз они заговорили о нем, значит, к отцу уже больше не вернутся. Он вошел в кухню, окинув дядю быстрым взглядом. От Роберта никогда не пахло Патриком. Ким усвоил это еще в детстве, когда гораздо чаще бывал в «казарме». Став старше, он понял — они женаты лишь на бумаге, но вместе не спят. Разумеется, Патрик не посмел бы изменять супругу, а вот сам дядя нередко пах посторонними омегами. На месте Пола и Стэна Ким уж точно проехался бы отцу по физиономии, если бы узнал, что тот гуляет от анатэ.

— Привет, дядя. Там твоя сумка в прихожей. Ты надолго? — спросил Ким, делая вид, будто не подслушивал. Он сунулся в холодильник в поисках чего-то съестного. После того как к ним переехал Уилл, анатэ не утруждал себя приготовлением обеда, заявив, что старший сын уже взрослый и должен кормиться самостоятельно или с помощью своего омеги.

— На недельку-другую, — уклончиво ответил Роберт. — Займу гостевую спальню. Если ты не против, — хмыкнул он, словно даже если Ким и был бы этим обстоятельством недоволен, ему плевать.

— Лишь бы не мою, — пожал плечами Ким. Он вытащил из глубокой тарелки зажаренную вчера на ужин куриную ножку, вцепился в нее зубами и взял еще одну.

— Ким, то, что лежало в шкафчике за специями, положи на место. Отец рассердится, если не найдет, — Чарльз кивнул в сторону тайника с марихуаной. Ким с ненавистью впился зубами в холодное мясо, заставляя себя промолчать и не скандалить на тему: «А отец вообще вернется?».

— Это не я. Дерек все перетаскал, — отшутился Ким. Он как раз собирался купить немного травки у Дени с карманных денег на следующий месяц. Хватит и на то, чтобы доложить в тайник.

— Уж конечно! Я скорее поверю в то, что Майкл балуется марихуаной, чем Ди, — усмехнулся анатэ.

— У вас тут все наркоманы? — вмешался дядя Роберт, приподняв бровь и рассматривая то Чарльза, то Кима.

— Кроме Дерека, — саркастично подтвердил анатэ. — Он хороший и порядочный мальчик. Образец для подражания. Аж противно. Где он, кстати?

— Уилл повез его в студию, — улыбнулся Ким. Он-то знал, что анатэ отлично информирован о местонахождении своих детей и их передвижениях. Просто дурачится при дяде Роберте.

В доме раздался топот мелких ног, и в кухне появился растрепанный Майкл. На нем был только один носок, черные волосы торчали во все стороны, а на лице кровь.

— Вот черт, Майки! — дядя Роберт вскочил и приблизился к племяннику, внимательнее рассматривая разбитую бровь. — Как же ты умудрился? — он потянул омежку к столу и усадил на него.

— Лез опять куда не положено, — со знанием дела хмыкнул Чарльз. Он достал и отдал дяде Роберту аптечку, видимо, издали оценив ранение и решив, что альфа и без него справится прекрасно.

Что Ким любил в младшем брате, так это характер. Дерек уже закатил бы истерику и ныл, как больно и что он умирает от потери крови. А Майк сидел, сцепив зубы, и молча ожидал, пока обработают бровь. Крови он не боялся, как, впрочем, и гнева взрослых. Ким по-прежнему был единственным, кто, по мнению омежки, реально представлял для него угрозу. И это при том, что Ким ничего страшнее легкого подзатыльника ему сроду никогда не отвешивал. Что-то сидело в Майки на подсознании.

— Сильно болит? — обеспокоенно спросил дядя Роберт, закончив свои манипуляции и заглянул племяннику в глаза.

— У меня вообще ничего не болит! — сразу же запротестовал Майк. Он спрыгнул на пол и намеревался уже слинять куда-то и дальше там бедокурить.

— Майки, собери свою сумку. Тебе сегодня на занятие по гимнастике, — напомнил ему анатэ, прикуривая возле окна. Ким мысленно отметил, что раньше в доме позволено курить было только отцу и деду, а Чарльз старался избегать этой привычки в присутствии детей. Теперь что-то изменилось. Он бы даже сказал: всё и кардинально.

— Я не хочу ходить на гимнастику, как омега! — возмутился Майки. Он встал в позу и сурово посмотрел на анатэ. Так переглядываться они могли долго. У брата взгляд был не менее тяжелым и красноречивым, чем у Чарльза.

— Майки, ты ведь и есть омега, — пожал плечами дядя Роберт.

— Вовсе нет! Я вырасту и стану альфой! — заявил брат с такой интонацией, словно никаких аргументов выслушивать не намерен. — И я не пойду на гимнастику! Запиши меня на бокс!

— Я не хочу платить деньги за то, что моего сына кто-то избивает! — отрицательно качнул головой анатэ. — Если так, лучше я сам тебя буду бить. Давно руки чешутся.

Майки на это ничего не ответил, по-детски забавно зашипел и слинял из кухни. Он, как и Ким с Дереком, отлично знал, что спорить с анатэ себе дороже.

— Я сейчас не понял. Майкл хочет быть альфой? — удивленно поднял бровь дядя Роберт, глядя племяннику вслед.

— Да, — безразлично кивнул анатэ.

— И это нормально?

— Как и то, что восемнадцатилетний курит марихуану. Ему четыре, Роби! Иногда он хочет быть тигром или героем сказки, — отмахнулся Чарльз.

Ким хмыкнул таким словам. Они были не совсем верными. Майки и правда всего неделю назад разукрасил себя оранжевой и черной краской, перемещался по дому на четвереньках с накладным хвостом и говорил, что он тигр. Но этот тигр тоже был альфой и персонажем из книжки. За мелким определенно замечалась тенденция к недовольству и отрицанию своего пола. Ким помнил Дерека в четыре. Тот вечно что-то делал с волосами, наряжался, клянчил бусы и мягкие игрушки или кукол. А этот таскает только джинсы и футболки, волосы расческу уже позабыли. Он куда-то бегал, будто ему зад намазали скипидаром, дрался и грязно ругался.

— Может, Майки у нас гамма? — полушуткой предположил Ким, чтобы понаблюдать за реакцией дяди и анатэ на такой вариант.

— У гамм есть узел, — ответил анатэ, о чем-то тяжело вздохнув. — Когда ты менял ему подгузники, замечал что-то похожее?

— Нет, но разве гамм видно сразу? С детства?

— Да. Если они, конечно, не прикидываются альфами, — пояснил дядя.

Ким отлично понял, что это только шутка. Но в голову все равно ударил сильный спазм. Он едва сдержался, чтобы не заскулить, и сцепил зубы до скрежета. И надо же было дяде такое ляпнуть! Он быстро и смято буркнул, что хочет искупаться после школы, и убежал наверх в свою комнату. Там его догнал приступ паники, и он, как ошалелый, принялся чистить историю браузера на компе, стирать резервную копию удаленных файлов и поменял пароль для входа. Раньше кодовым словом было название их команды по прыжкам, а теперь «отец». Это глупо, но Киму становилось спокойнее от того, что его компьютер охраняет Ричард.

****

Подготовка к предстоящему выпускному шла полным ходом. Все подчищали хвосты, прогоняли по нескольку раз программу торжественной части. Уилл снизошел до того, чтобы взять с собой Дени и Ника в магазин и помочь им определиться с нарядом для праздника. В целом омеги общались довольно прохладно. Никакой дружбы между ними не срослось, лишь соперничество. Ребята не понимали, из-за чего. У каждого свой альфа, и вроде бы отношения казались крепкими и надежными. Видимо, это просто омежья натура — колупать мозг себе и другим.

Пока омеги гуляли по магазинчикам, у Кима и его друзей нашлось время, чтобы отдохнуть, перекусить и поболтать. Ребята расположились в открытом кафе на первом этаже огромного торгового центра. На большом телевизоре транслировались новости — передавали о недавнем теракте в Париже, устроенном международной террористической организацией Дельта. Ким поежился, слушая об этом, и вспомнил, как дядя Роберт говорил, где всплыли их семейные фотки. При взгляде на более чем жестокие кадры с места трагедии у него пробегал холодок по спине.