Что было еще удивительнее, Эрик не злился. Он совершенно спокойно принимал то, что Чарльз вчера явно наплевал на свое обещание не лезть в его голову, что он взял его под контроль, приказывал ему. Эрик не считал, будто телепат перешел границы допустимого, он не понимал, как смог подпустить того так близко, не мог понять себя, даже немного винил за глупость и распущенность, но абсолютно не злился на Чарльза, а подсознательно и вовсе был благодарен. И это подсознательное уже стремилось стать вполне себе осознанным из-за того, насколько тщательно Эрик анализировал свои эмоции.
Приняв все это за хороший знак, телепат решил просто отказаться от своей идеи серьезного разговора. Побывав в голове Леншерра, он уже понял, насколько много и часто тот думает об ужасах прошлого, буквально каждую секунду мысленно дробя Шоу кости, прогоняя на нем все жуткие опыты, что тот ставил на других мутантах, на самом Эрике. Но все сегодняшнее утро голова Леншерра была забита исключительно Чарльзом. Чарльз был в каждом закутке его сознания, в каждой мысли, в самых свежих воспоминаниях. И чем сильнее Эрик старался подавить эти мысли, тем больше их становилось. Увлекшись, он остался за столом практически один — дети разошлись по своим делам, разбились на пары, тренировались или просто гуляли. Запоздало подняв взгляд от остывших остатков кофе, Эрик вдруг столкнулся взглядом с яркими голубыми глазами, чей хозяин уже давно сидел напротив и с ласковой улыбкой наблюдал за задумывавшимся мужчиной. Вдруг Леншерр осознал, что ребята, которых он называет детьми, младше Чарльза всего-то лет на 5-7, что тот и сам, пусть и может называться настоящим профессором, ученым, всего лишь мальчишка, о чем Эрик постоянно забывает.
— Ты старше меня всего на пару лет, друг мой, — напомнил этот самый мальчишка, хмыкнув и даже не пытаясь скрыть, что подслушивает уже довольно давно. Протянув руку, он накрыл ладонь Леншерра, нежно поглаживая костяшки большим пальцем. Эрик даже сжал его руку в ответ, с усмешкой опуская глаза и качая головой, признав, что не представляет, что мог бы сказать.
***
Пусть подобных эпизодов было немного, никто из мужчин уже не смог бы стереть их из памяти, однако, куда чаще Чарльз злоупотреблял собственной вседозволенностью, довольный и вдохновляемый знанием того, что Эрику нравится все происходящее. Буквально дразня Леншерра, телепат то и дело ловил его в пустом коридоре, даря томный поцелуй в шею, нежно сжимая его руки над головой или просто преподнося любые новости исключительно на ухо и с придыханием. Эрик заводился, бесился и был готов разозлиться, но все равно всегда позволял это делать, раздраженно выдыхая вслед — эти ласки никогда не имели продолжения. С того самого вечера Чарльз просто не заходил дальше этих легких поцелуев, коротких объятий и насмешек, не приходил к нему в спальню и достаточно сдержанно флиртовал с ним за партией в шахматы.
Телепат просто захватил все его мысли, не давая отдохнуть ни в реальности, ни в собственной голове.
Не выдержав, Эрик первым пришел к порогу чужой спальни, коротко постучав костяшками по двери и успев сделать пару глотков виски до того, как решился наконец прийти. Его нисколько не удивил самодовольный вид Чарльза, который будто только и ждал его, стоя по ту сторону двери. Телепат галантно пригласил его внутрь, а вот запер дверь уже сам Леншерр, смотрящий на друга решительно и нетерпеливо.
— Ты чертов манипулятор, — с хрипотцой озвучил Эрик, разрывая тишину, которая висела между ними почти минуту после щелчка замка, — Если ты не избавишь меня от необходимости говорить сейчас же — я развернусь и уйду, — с ухмылкой предупредил он, почти агрессивно наступая на Чарльза, чему тот даже излишне довольно улыбался, с необъяснимой грацией обнимая за талию мужчину, на которого в прямом смысле приходилось смотреть снизу вверх, однако это было даже удобно, когда твоя цель — шея этого самого мужчины.
Эрик сам остановил Чарльза, подхватив его за подбородок и наклонившись за поцелуем в губы, слегка торопливым, но от того лишь более жарким. Он сам, первым решил и продемонстрировал, что не намерен просто брать, не собирается приходить лишь за своей порцией добра и ласки от Профессора Икс. У него куда более серьезные намерения, он собирается забрать того в единоличное пользование, напомнить, что они равные. Впрочем, откуда он мог знать, что эти эксперименты с чувствительностью не цель, а всего лишь средство, чтобы подобраться к нему ближе, чем позволял статус друзей.
Поцелуй получился долгим — стоило кому-то из них отстраниться, как второй с жадностью и напором двигался следом, на ходу вдыхая необходимый кислород, чтобы просто не задохнуться. В какой-то момент Эрик с глухим стуком прижал Чарльза к стене, вслепую стараясь стянуть с того брюки и хотя бы задрать рубашку, почти сдирая с него ненавистный жилет. Для мужчины с таким либидо, Чарльз носил слишком много одежды. Леншерр развернул его к стене, вжимаясь твердым под брюками пахом в его ягодицы, скрытые только тонким бельем, острые зубы впились в обнаженное плечо, расстегнутая наполовину рубашка Чарльза едва на нем держалась, сковывая его движения вместо того, чтобы прикрывать его тело. Эрик успел до колен спустить собственные штаны с бельем, когда телепат внезапно сильно надавил на его затылок, ощутимо сжав волосы и заставляя наклониться и слушать.
— Ты будешь делать то, что я скажу, — шепотом выдохнул Чарльз, на секунду коснувшись раковины его уха острым кончиком языка и безболезненно прикусив мочку уха, — Тебе пора бы уже научиться мне доверять, — усмехнулся он, мягко отстраняя от себя Леншерра, кажется, слишком разгоряченного и растерянного из-за резко сорвавшихся планов. Даже не особенно сосредотачиваясь, Чарльз видел перед глазами картинки чужих фантазий, кажется, Эрик будет действительно расстроен, когда наконец осознает, что Ксавье не намерен сейчас позволить по-животному отыметь себя у стены. Заставив абсолютно голого металлокинетика опуститься на кровать, Чарльз даже не стал утруждать себя снятием неряшливо болтающейся рубашки и белья, только подчеркивающего его эрекцию.
— Было бы куда проще это делать, если бы ты перестал лишать меня контроля над телом, — с трудом заставив голос звучать ровно, выдохнул Леншерр, жадно скользящий взглядом по подтянутой фигуре любовника. Совсем беззаботно пожав плечами, телепат по щелчку пальцев отпустил Эрика, с ухмылкой наблюдая, как торопливо тот поднимается с места, вновь прижимаясь к нему. С охотой ответив на поцелуй, Чарльз ловко обошел Леншерра, прижавшись к нему со спины и широким жестом проведя языком по его любимой эрогенной зоне — шее Эрика. Мгновенно вздрогнув, тот даже слегка обмяк, ощущая слабость в ногах и физически не находя в себе сил сопротивляться, словно кисейная барышня. Ловко обхватив его член у основания, Чарльз начал быстро, почти требовательно ласкать его по всей длине, то и дело целуя и кусая шею, с которой еще не успели сойти его собственные следы.
— Я уложу тебя на край кровати, буду гладить и целовать везде, где ты захочешь, везде, где я этого захочу. А потом, — Ксавье сглотнул, сбившись из-за собственных же мыслей, — А потом я медленно войду в тебя по самые яйца, буду нежен с тобой, как ни с кем не был. Не позволю жалеть о произошедшем, гарантирую, что тебе понравится. И говорю все это, чтобы ты мне доверял. Предупреждаю, чтобы не испугать. Я не причиню тебе боли, — Чарльз даже не говорит, не просто шепчет, он словно льет на уши сладкий сироп, словно заворачивает в пуховое одеяло и будто маленькому ребенку обещает, что все будет хорошо. Но, к собственному удивлению, Эрик и правда верит ему. Не сопротивляется, лишь тихо стонет и мычит, когда оказывается лицом вниз на чистой постели, когда получает поцелуй за поцелуем и даже, черт бы его побрал, когда Чарльз умудряется поцеловать его у самых ягодиц, успев пощекотать ложбинку и с каким-то веселым рычанием укусить его за зад, тут же зализывая едва заметный след от зубов.
Чарльз на самом деле всерьез готовился к этой встрече, у него под рукой нашлась смазка, а когда он все же ввел в Эрика скользкий палец, то в последний момент передумал касаться его члена, вместо этого вновь сосредоточившись на поцелуях в шею и успокаивающей ласке на напряженном запястье. Леншерр млел на глазах, податливый, мягкий. Чарльз бы мог сутками напролет слушать его стоны, такие чувственные и искренние, он видел, как покраснели уши Эрика, уткнувшегося в подушку и так стыдливо сдерживающего порывы удобнее насадиться на ловкие пальцы, уверенно растягивающие его, готовившие его для Чарльза.
