– Так вот, Саша: батюшка интересуется твоим орлазитом. Ты сам ещё не забыл про него?

Гаксин поднял подбородок кверху. «Так вот в чём дело! Не ожидал»:

– К Вам можно обращаться «батюшка»?

– Да-да, конечно, – с готовностью согласился священник.

– Понимаете, батюшка – орлазит это камень, обычный кварц, но почему-то, с необычными свойствами. На нём выбит непонятный иероглиф, хотя, не исключаю, что это просто пометка его настоящего владельца.

– Александр уважаемый… – батюшка вкрадчиво остановил его. – Я это всё знаю, – для убедительности он даже махнул рукой. – Меня интересует – где он сейчас, орлазит этот?

– Только не у меня. В нашем институте в Москве, есть такой профессор Веселовский. Он им, возможно, и занимается, – Гаксин посмотрел на гостя более пристально, – и насколько я понимаю, если Вы не знаете где данный камень, то информацию о его существовании Вы получили не из столицы?

Вид священника был по-прежнему виновато-покорный. Он явно хотел разговора в очень спокойном русле. Не соразмерный его облику живот, батюшка, будто стесняясь, поддерживал руками. Он ответил Гаксину только спустя несколько секунд:

– Об орлазите мне поведал Павел Григорьевич…

– Задоркин, что ли? – сощурился Игорь.

– …Павел Григорьевич – из потомственной семьи истинно православных; староверов, по-вашему. Мне ли не исповедовать его?

– А он что? Уже исповедуется? – многозначительно заулыбался Игорь.

Гаксин вышел, чтобы поставить чайник.

– А то я вас тут заморожу, – бросил он уходя.

«Кажется, ясно, – думал Александр, включая газ. – Сейчас выяснится, что орлазит – святыня староверов». И когда он вернулся, разговор там шёл именно в этом русле.

– …сам я из Галича, нездешний, – вещевал батюшка Игорю с Юлей. – И вот камень этот – оттуда, из окрестного храма.

– Насколько, батюшка, я понимаю, – вмешался Гаксин. – Вы желаете вернуть себе своё достояние?

Священник снова подтянул свой живот и как будто задумался.

– Понимаете… – заговорил он, наконец – Орлазит-то наш… Но кто точно знает, перст ли в нём божий … а может, сатана его нам подбросил?

И священник снова замолчал. Да, рядом с таким батюшкой молоко не прокиснет! Но вот, словно уловив мысли окружающих, он быстро поднял голову:

– Чувствую, извиниться мне надо: не излагаю я нужной сути. Так вот: не могли бы Вы, Александр, вновь заняться тем орлазитом? Неужели это Вам не интересно?

– Саш, не надо… – убеждающе шепнула Юля.

Игорь, исподлобья приклеился к Гаксину. Он-то знал, с чем идёт сюда батюшка, но предпочёл не лезть вперёд. А предложение гостя имело щекотливую сторону. Уже больше года Гаксин не ездил к Веселовскому. С одной стороны – потому, что надежды на аспирантуру рухнули окончательно, а с другой – потому, что касаться орлазита ему, и не без основания, уже не хотелось. Плохо повёл себя этот живой камень: грел руки Александру, грел, а потом начал ему стучать в голову. Правда, не часто и не сильно, Александр даже несколько дней считал себя просто заболевшим, но истина скоро прояснилась. Посетив, для верности, пару врачей Гаксин пожелал Веселовскому успехов в разгадке орлазитовых тайн, про себя зарёкшись, от греха подальше, впредь не хватать любые непонятные предметы, с какой бы, там, планеты их не подбросили. И вот батюшка предлагает нарушить зарок: теперь уже задумался Александр.

– Батюшка, а почему бы Вам самому орлазитом не заняться? Посотрудничайте с Веселовским, я дам координаты, – Гаксин проговорил это с лёгкой усмешкой.

– Я? …У меня образование не такое. Да и не греет он мне руки так, как Вам…

Все трое его собеседников удивлённо подняли брови.

– Так Вы держали орлазит в руках?

– Не-ет…, – поспешно протянул батюшка, – я, просто, об этом догадываюсь. Павел Григорьевич мне многое рассказал.

За чаепитием разговор ушёл в чисто житейскую сторону. По окончании, не свойственно ему, притихший Игорь вдруг выдал идею:

– Пойдёмте, этого деда навестим. Все вместе, а? Ведь, ещё не поздно.

Он повернулся к батюшке:

– К Задоркину с нами пойдёте? Мы у него столько не были… Тем более, по Вашим словам, он… на пути истинном.

– Отчего же… Я свою паству должен посещать.

Они пошли по липким позднеосенним улицам. Транспорта было не дождаться, и обитель Гаксина уже не казалась такой холодной. Съёженные, они, наконец, добрались до пьяненького забора, произраставшего из прогнившей черноты. Но прежде чем Гаксин взялся за пережившую много поколений дверную ручку, контрастно торчавшую из калитки для лилипутов, невозмутимый доселе батюшка, вдруг наотрез отказался идти дальше. Столько шагать до конечного пункта – и не зайти, это было удивительно. Но священник, не без оснований, заметил, что за данной знакомой изгородью, христианского духа сейчас нет и в помине, а набираться ему греха, без возможности переломить его, не следует из благочестивых соображений. Это, может, и резонно… Игорь долго смотрел батюшке вслед, пока тот не свернул за угол. Пригнувшись, оставшиеся трое вошли в калитку и тут же наткнулись на женщину, большого диапазона лет, одетой по моде двух последних веков.

– Кого вам?!

– Пал Григорич Задоркин дома?

– Дядь Паш! – заорала она. – К тебе!

Женщина куда-то нырнула, но тут же, из темноты, послышался её голос:

– Такие молодые, а спаивают. И когда только нажрутся!

А откуда-то из глубины бревенчатого дома, тем временем, донёсся замогильный голос:

– Если с товаром – то заходи. А пустых мы не ждали!

– Павел Григорьевич! – вежливо заговорил Гаксин. – Я – Саша, геолог, помните? К Вам священник заходил? Вы о камне что-нибудь ещё вспомнили?

– Священник? …А как же! У меня – то священники, то маленькие красненькие… Те только что, вот, бегали.

Игорь сделал друзьям останавливающий жест и бесцеремонно вошёл в дом. Теперь оттуда слышались одновременно два голоса, причём пьяный звучал всё громче. А потом послышался глухой стук: кто-то упал. Стоявшие во дворе и не сомневались, что это – не Игорь.

– Да, батюшка умнее нас всех оказался, – вздохнула, отвернувшись, Юля. – Ты что, ещё не идешь? Игорь догонит.

А через несколько дней Гаксина вызвал к себе директор. На этот раз – вызвал неспроста. Получилось всё так, как и должно было быть. Юля удовлетворила женское любопытство секретарши – нашёл ли священник бывших студентов-москвичей и, в течение какого-то часа, всё до тонкостей рассказала. Секретарша же, как доверенное лицо директора, изложила шефу услышанное на целых сто пять процентов. И теперь тот, уже информированный, умными глазами смотрел сквозь Гаксина.

– Собирайся, Александр, в командировку. К своим поедешь, на целый месяц. Тематику я тебе дам обширную; работ – выше головы! Ну и там… когда у Веселовского будешь… на камень свой тот повнимательнее посмотри. Пора тебе им тоже заняться.

– Я же Вам раньше рассказывал про орлазит – Вы им не заинтересовались…

– Кто это тебе такое сказал? – (Гаксин! Ну, кто же спорит с начальством!) – Раньше было не время. А сейчас, раз даже церковь следит теперь за этим… Словом, ты что, хочешь, чтобы мы стали посмешищем? Чтобы все в нас тыкали, за то, что просмотрели геологический феномен?! Вопросы есть?

Объяснишь ли ему, что от общения с орлазитом у Гаксина появились настораживающие симптомы? …Значит, в понедельник – подпоясаться и – в путь!

А вечером пришёл другой сюрприз. В дверь ввалились сразу и Юля, и Игорь.

– Ой, Саш, знаешь, я сейчас в магазине батюшку видела, помнишь, того самого! Представляешь, я – к нему, он – от меня, как бы нечаянно. Я – к нему вплотную, поздоровалась, а он: «Девушка, Вы обознались», – и поспешно исчез! Никакой он не батюшка, одет – как все. И здешний он, а не из Галича. … Да и живот его куда-то пропал.

– Юля…, – поморщился Гаксин – Сразу столько выводов! Ты из другого, лучше бы, делала выводы заранее! На судьбу мою влияешь…

– Не, Саша. – Игорь, похоже, был на её стороне. – Я, хоть, в том магазине не был, но всё сходится. У кого только не узнавал: никто про старообрядческую церковь в Галиче не слышал; нет её там! Я ещё тогда заподозрил неладное. Знаешь, что получается? Что орлазит на свете – не один! Кто-то ещё такой же имеет!? И вот, этот кто-то, хочет, чтобы ты, как профессионал, докопался до сути. А если что, то сливки успеют снять и без тебя!