— Я начинаю думать об отставке.

— Что?..

Я вскочила и отступила на шаг. Перед глазами пошли трещины и круги. Как первый выстрел в начале войны, как гвоздь в крышку гроба… Я стояла, хватая ртом воздух, и не могла дышать.

— Тара, прошу, пойми меня, — снова заговорил Шарп, увидев мою реакцию. — Коммандер с покалеченной ногой здесь бесполезен. Майор Рамирес примет мои обязанности, ведь некоторые важные решения уже принадлежат ей… Да что с тобой такое, в конце концов?

Я снова опустила голову, чувствуя, как распадаюсь на части. Больше не было сил держать себя в руках, больше не было сил изображать то, чем я не являлась. Если бы он ушел, я осталась бы совсем одна — без защиты, без надежного тыла и без человека, которому я могла доверять. Это было равносильно тому, что меня бросили в безвоздушное пространство с высоты в несколько сотен километров. Я чувствовала, как воздух покидал мои легкие.

— Я… я вас люблю, — прошептала я и ужаснулась, но было уже слишком поздно: свободное падение мог остановить лишь удар об землю. — Что угодно, только не уходите! Пожалуйста, не уходите…

Слезы потекли по щекам, и я спрятала лицо в ладони. По телу пробежала дрожь, которая была в сто раз хуже, чем отдача. Шарп встал и крепко прижал меня к себе, отчего я разрыдалась с еще большей силой.

— Ты мне как дочь, Тара, — сказал он. — Мне тоже будет тяжело расставаться с тобой.

— Но ведь так неправильно, — всхлипнула я. — Все из-за того, кто натянул проволоку на лестнице… А его ведь так и не нашли!

— Даже если бы и нашли, ничего бы не изменилось, — вздохнул Шарп. — Да и что бы ты с ним сделала? Убила? Скажи мне, — он взял мое лицо в ладони. — Ты бы убила, чтобы доказать свою правоту?..

Я молчала. Драгоценные секунды были утеряны — он оторвался от меня и, взяв трость, медленно пошел по коридору. Сквозь слезы я смотрела ему вслед и понимала, что передо мной уже очень старый и совершенно несчастный человек. Человек… Я впервые видела в нем не коммандера и не полководца, а человека. Он уходил от меня, а я оставалась стоять, понимая, что не в силах ничего изменить. Не в моей власти было уговаривать его или пытаться удержать. Необратимость смеялась мне в лицо, и у нее — почему-то — были его глаза.

Может быть, Шарп сходил с ума?

А может быть… я?

Я села на скамейку, согнулась впополам и закрыла лицо руками. Тишина и необратимость сплелись воедино, образовав собой армию, которая наступала со всех сторон и не знала милосердия. Слезы больше не текли, я просто тихо всхлипывала и чувствовала, как дрожь сотрясает мое тело настолько сильно, что по нему вот-вот должны были пойти трещины. В самом деле, что я могла сделать? Раздача была прервана на середине, и последней выпала не та карта, которую я ожидала. Да разве я могла чего-то ожидать? Могла, но лишь тогда, когда могла похвастаться контролем в своих руках. Но контроль исчез — и не только у меня. На очередном крутом вираже меня просто-напросто вышвырнуло с трассы, и я почему-то больше не чувствовала твердой земли под ногами. Коммандер Шарп мог заменить весь мир, но никто не мог заменить его. Я могла потерять весь мир, но мне нельзя было терять его.

Дверь приоткрылась, и прямо передо мной показалась полоска света. Свет не мог ничего исправить — не могла и женщина, стоявшая на этом свету. Ронда Уоллис высунулась из кабинета и застыла на пороге, так что я могла почувствовать ее недоуменный взгляд.

— Тара? — Помедлив еще пару секунд, она решительно бросилась ко мне. — Тара, что с тобой? Ты плачешь? — Я помотала головой, все еще не поднимая взгляд. — Ну, тихо, тихо… Что случилось?

Доктор села рядом со мной и крепко обняла меня, и я закусила губу, чтобы снова не расплакаться. Слезы сдавили грудь, и я могла лишь крепче вцепиться в Ронду, положив подбородок ей на плечо.

— Он что-то сказал тебе? — спросила она, видимо, обо всем уже догадавшись. — Что-то плохое, да?

— Н-ничего, — снова всхлипнула я и оторвалась от нее. — Ничего… кроме того, что сказали вы…

— Пойдем ко мне, — Ронда встала и поставила меня на ноги, приобняв за плечи, как маленькую. — Там поговорим.

Я пошла за ней, вытирая рукавом слезы. До меня запоздало дошло, что мой ретранслятор все еще включен, и я дрожащими пальцами выключила его, стараясь, чтобы доктор ничего не заметила. Сердце начинало успокаиваться, а разум вкрадчиво шептал, что зря я все это делаю и ни к чему хорошему это не приведет. Я мысленно приказала внутреннему голосу замолчать и села на кушетку, сцепив пальцы в замок.

— Ну, успокоилась? — Ронда накинула на меня неизвестно откуда взятый плед. — А теперь расскажи, пожалуйста, что конкретно у вас произошло.

— Что-что… — вздохнула я, но затем вскинула глаза на нее. — Доктор Уоллис, это правда? То, что он мне говорил?..

Я сказала это и сама же поежилась от формулировки вопроса. Конечно, все, что говорил Шарп, было абсолютной правдой… должно было быть. От этого «должно было» во рту появился горьковатый привкус. Я не могла, не должна была сомневаться, да я и не сомневалась… но его несокрушимость дала трещину. Трещину, от которой нельзя было просто отмахнуться и закрыть на нее глаза — это тоже было правдой. Шарп не мог контролировать абсолютно все, что происходило даже с ним самим, и он вправе был решать, какие обходные пути ему искать… даже если на этих обходных путях не было меня.

— К сожалению, это так, — сказала Ронда спокойно, вернув меня из царства мыслей. — Это серьезная травма, да и ему уже не двадцать лет… Как же так получилось, Тара? Что тогда произошло?

— Он спускался, — снова вздохнула я, — подвернул ногу и…

…и тут же я поняла, что говорю неправду. Правду знали только сам Шарп, я и Илай Морено, который просил меня никому об этом не рассказывать. Я могла его понять: никто не должен был знать, что в Гарнизоне кто-то может осмелиться посягнуть на жизнь своих руководителей — это подрывало бы всеобщее доверие курсантов и преподавателей. Но наше доверие и так было надломлено и подорвано со всех сторон. Я понимала: мы заходим слишком далеко.

Но останавливаться было поздно.

— Проволока, доктор Уоллис. Там была натянута проволока. Прямо на лестнице, где-то сверху. Поэтому так и случилось.

— Вот как… — Она посмотрела в сторону, и я почему-то вспомнила взгляд Касси в тот день, когда я призналась ей, что на меня напали. — Значит, покушение? — Я кивнула. — Ума не приложу, кто мог до этого додуматься…

— Я тоже, — призналась я.

Итак, еще одна черта осталась позади. Я рассказала то, на что никто из нас не имел права, но угрызений совести почему-то не чувствовалось. Моя совесть затаилась где-то в дальнем углу, связанная и с заклеенным ртом. Я брала в плен всех, кто осмеливался усомниться во мне или в Шарпе, и за мной уже тянулась длинная вереница пострадавших душ.

Касси, Колтон, Элли, Джезмин, я сама…

— Да что же это происходит? — прорвалось откуда-то из самой глубины. — Доктор Уоллис, я запуталась! Я. Ничего. Не. Понимаю!..

Я крикнула и испугалась, но вместе с этим внутри меня как будто рухнул занавес. Я больше не должна была бросать реплики, которые хотел услышать зритель. Я больше не была показательным зрелищем — только не там. Не с ней. Не в тот момент.

— Тара, ты знала, на что идешь, — сказала Ронда мягко. — Ты любишь его, ведь так? Любишь… — Она взяла меня за руку. — Девочка моя, я же вижу, что ты на все готова. Ты полностью принадлежишь ему — и ты еще удивляешься, куда все время исчезает твой контроль? Но подумай вот о чем, — ее пальцы сжали мои почти до хруста. — Если он решит расстрелять весь мир — ты будешь стоять рядом и молча подавать патроны?

— Он не такой, — вырвалось у меня. Я снова летела куда-то в черную дыру под названием «я-без-него-умру». — Шарп совсем не такой, доктор Уоллис. Он обещал стать моей защитой, и он сделал это. Почему все вокруг твердят мне, что надо быть осторожной? Я не хочу!