— Несколько дней пыток поправят дело, — бесстрастно ответила Нейт. — Любого человека можно сломать.

— Ага, несколько тысяч Эклипсов против двух людей императора, только что выпустившихся из Академии! Как думаешь, почему император откладывал это дело, а вдруг, завидев меня, сразу перекинул его мне и дал такой короткий срок? Почему он не направил своих людей разбираться с возможным восстанием?

— Твоя мысль довольна правдоподобна. Учитывая, что мой отец против моего вмешательства.

— Так чего ты идёшь со мной?

— Я хочу лично разобраться с предателями, что посмели сомневаться в моей способности править. Грязные подонки!

Сначала надо разобраться с Анджелой. Если с головы Аластора слетит хоть маленький волосок, он готов был поклясться, что порвёт всю прислугу в клочья, плюнув на совесть! Что сделала Матерь Кали, дабы защитить этого мальчика? Перекинула единственному выжившему сыну, у которого и так забот хватало. Теперь она хочет забрать у него последнее, потому что ей так захотелось. Ненависть медленно отравляла душу.

Пока Нейт пыталась переманить на свою сторону хоть немного Эклипсов, Эрик летел в восточную часть дворца, перепрыгивая через несколько ступенек разом. В глубине души он благодарил подругу за проявленное сострадание. Она приняла Аластора, как члена своей семьи, сделала всё, чтобы его не вышвырнули из Академии и чтобы его приняли во дворец. Кто знает, каких сил ей это стоило! Но она чувствовала ложь за версту. Эрик не хотел предавать её дружбу после всего, что сделала она. А чем для него пожертвовала родная мать? Ничем. Она просто использовала его. Теперь же молчание обременяло душу. Порой он хотел рассказать подруге о всех своих злодеяниях. Но поймёт ли она?..

Камень свалился с души, когда Эрик увидел Аластора, спящего в уютной постели. Тихий час. Лена сидела возле мальчика и тихо пела какую-то колыбельную. У неё просто превосходный голос соловья. Такой мелодичный, такой успокаивающий…

Он не ошибся в ней. Сразу, как только дело зашло о няньке, интуиция подсказала выбрать её. Лена идеально подходила для такой работы, а её красота не заслуживала пачкаться в грязных делах, как посудомойка, кухарка. Она создана специально для охраны такой маленькой жизни.

— Ты не видела… ничего странного? — прошептал Эрик прямо над ухом рабыни.

Лена изумлённо изогнула бровь:

— В плане чего? У Фениксов и Сосудов разные понятия о странности.

— У меня есть чувство, что кто-то хочет украсть его. — Эрик кивнул на Аластора.

Девушка лишь пожала плечами. Значит, она ничего не знает об этом.

Такого просто не может быть! Анджела не могла ждать целых несколько дней, чтобы совершить затеянное! Если дело не в Аласторе, то в чём? Это нелогично. Нет! В чём он ошибся?!

— Вы выглядите встревоженным, — спокойно заметила Лена. — Я могу помочь?

— Разбираешься в политике? — хмыкнул Эрик.

— В людях… В детстве я мечтала стать психологом. — Девушка неуклюже улыбнулась. — В таком возрасте мы все наивные… Я мечтала, что однажды приедет мой освободитель и спасёт меня. И я буду помогать людям разобраться в их проблемах.

— Ну и зачем ты мне это рассказываешь? Я похож на человека, которому интересно слушать твои глупые истории?

Лена ничуть не удивилась. Её глаза, наоборот, потеплели.

— Аластору очень плохо. Вы слишком заняты, поэтому почти не видите его. А ещё он так и не оправился от удара. Не знаю, что произошло, но почему-то он стал каким-то… замкнутым.

Эрик открыл рот, но мигом прикусил язык. Да лучше он выступит против всех Эклипсов элитного отряда, чем расскажет незнакомке о своих проблемах! Незнакомка… Странно. Они едва знают друг друга, а такое чувство, словно всю жизнь их пути пересекались. Лена словно открытая книга, которую можно читать только по одному простому взгляду. Чистому взгляду.

Больше всего сейчас Эрик хотел остаться с Аластором и послушать, как бьётся его хрупкое сердце, говорившее о существовании жизни. Да. В мире живут люди, чистые душой. Люди, не опороченные грехом Академии. Но также существуют сердца, тонущие во тьме гордыни. Прольётся ли невинная кровь. Вспыхнет ли пожар, что уничтожит сотни жизней. Расползётся ли смертельная болезнь. Святой Влуцек, создавший магию тысячу лет назад, не заступится за тех, кто предал человечность внутри себя. Ибо ему не интересны ничтожные люди, а посему они не будут услышаны и не затронут его властолюбия. Возмездия не случится никогда. Отвернувшиеся от человечности восседают на тронах, ведут полка. Предатели убивают.

Кто убивает предателей?

Сейчас на это нет времени. У него есть дела важнее — разобраться с двадцатью семьями. Публично отрубить им головы.

Эрик вышел в освещенный солнцем коридор. Сюда мало кто заходил, потому что в восточной части размещались комнаты для гостей. Сейчас никто не хотел визита в Империю, но это и не надо. Своих забот прекрасно хватает.

— Отец Кали.

Эрик инстинктивно схватил рукоять клеймора, но некто оказался быстрее. Холодное оружие со звоном упало на ковёр, а руки оказались силком завёрнуты за спину. К горлу приставили нож.

— Будучи маленьким ребёнком, ты любил слушать сказки в лагере мятежников, — засмеялся знакомый голос. Жрец! Вот проклятье. Его точно подослала Анджела! — Сейчас настало время рассказать сказку, которую ты никогда раньше не слышал.

Лезвие ножа слегка надавило на горло. Как бы Эрик ни старался, тело словно не слушалось. Кем бы ни был Жрец, его сила невообразима. Такая скорость, такая реакция… Ну ещё он умел читать мысли. Кого ещё подсылать для убийства правой руки императора, как не его?

— О нет, Отец Кали, я не хочу убивать тебя, — сладко прошептал Жрец над ухом. — Просто расскажу сказку. Я очень хочу кому-нибудь рассказать её, а ты идеальный слушатель.

«Анджела подослала тебя? Вы хотите забрать Аластора? Убить императора? Почему ты зовёшь меня Отцом Кали?» — молниеносно провертел в голове Эрик. Зачем зря тратить время на слова, если Жрец читает мысли?

— Не так быстро, мальчик, — засмеялся Жрец. — Я пришёл сюда по своей воле. Всю дорогу я только и слышал, как ты пытаешься понять, чего хочет Анджела. Будто у неё есть какой-то план. Но на деле плана нет. Она беспрекословно выполняет то, что велю я. Жрецы всегда считались намного выше власти даже императора.

«Зачем? Зачем делать это? Это глупо!»

— Придёт время, и ты поймёшь, что любая жертва — мелочь ради того, что грядёт. Мы все видим его образ! Образ освободителей, которые сделают Фениксов снова свободными! Они здесь. Я чувствую их запах от тебя. И поэтому я хочу рассказать тебе сказку.

«И это поможет мне?» — Эрик не знал, услышит ли Жрец его внутренний смех. Ха-ха-ха. Можно ограничиться и этим, потому что звучит каждое его слово слишком нелепо.

— Однажды на свет родился маленький мальчик с чистым, как хрусталь, сердцем, — таинственно начал мужчина. — Но родился он в жестоком мире войн и людских пороков. Из-за того, что он был не таким, как все, в него любили кидать камни. Мальчик испытывал боль. Над ним издевались. А мир мальчика ограничивался стенами одного учреждения, где воспитывали монстров. Он не знал, что находилось за пределами. Ему запрещали выходить за стены, если только изредка видеться с женщиной, которую он считал своей матерью.

Годы шли. Вскоре мальчик за своё терпение был вознаграждён — теперь он рос не в каменных стенах, а в золотой клетке. Он опять не видел мира за стенами императорского дворца.

Однажды мальчик наконец вышел за стены. Он увидел внешний мир. Увидел деревья, реки, увидел море… Стал ли он свободен? Мир для него превратился в ужасную обитель зла. Его душу сковали цепи Академии. Благодаря своему брату, что решил оберегать его от всего, жизнь превратилась в кошмар.

Стал ли мальчик свободен, выйдя за стены? Год за годом он возвращался к истокам — к Академии, ко лжи, которой его окутывали. Он не мог найти правильной дороги. И вскоре, окончательно запутавшись, он случайно принял ложь за истину.