Был удивлен, когда узнал, что подруги могли коротать вечера под бутылочку самодельной настойки из самогона, который искусно производила тетя Маша. Мама раньше всегда была категоричной противницей спиртного. Не употребляла сама и ограничивала папу.

«Что меня ждет по приезду?» – гадаю.

Вадим без устали гнал машину и останавливался лишь несколько раз, чтобы отлить, перекурить Олегу и перекусить. Основную часть пути мы проделали ночью и смотреть на красоты средней полосы России было нечего. Я не смог заснуть со своими мыслями и воспоминаниями, а лишь погружался иногда в какое-то забытье. Предлагал Вадиму остановиться и подремать хоть полчаса, так как знал, что краткий сон хорошо восстанавливает силы и прогоняет дремоту, а ночью ехать долгое время утомительно из-за однообразия дороги и яркого света фар встречного или попутного транспорта. Однако наш водитель лишь улыбнулся:

– Доставлю тебя и завалюсь спать.

Прибыли к подъезду родительской пятиэтажки в десятом часу утра. Последние километры до города я совсем извелся, но всему приходит конец и вот я дома! Достали из багажника свой багаж и направились в подъезд. У Вадима тоже оказался внушительный сверток. На лавочке возле подъезда сидели несколько незнакомых старух.

– Кто это? Кто это?

– Слава богу, сын приехал!

– Это который?

– На костылях, поранетый в Афганистане. Офицер.

– Вальке не свезло. Недавно мужа схоронила, теперь сына на войне покалечило, вот сердечко и не выдержало, – услышал за спиной, поднимаясь по лестнице.

Дверь в нашу квартиру оказалась распахнутой, а внутри находились несколько женщин в черных платках. Зеркало в прихожей было занавешено простыней. Среди присутствующих заметил тетю Машу и тещу.

Соседка, увидев меня всплеснула руками, устремилась навстречу и, заплакав обняла.

– Слава богу, успел, – выдохнула. – А я так переживала. Вот и ушла от нас твоя мамка! Ну, иди, попрощайся, – отстранилась и перекрестила.

Неловко перенося ногу, двинулся к гробу, который стоял на столе посреди большой комнаты.

– Здравствуй, Андрюша! – по пути меня обняла теща и коснулась сухими губами щеки. – Держись и прими наши соболезнования! – услышал уже за спиной.

Мама лежала в гробу, обитом красной материей, строго поджав губы и без привычных очков. Всматриваюсь в постаревшее и ставшим вдруг незнакомым родное лицо. В голове билась только одна мысль: «Как же так? Как же так, мама?» В ее руках, сложенных по традиции на груди, теплилась тонкая свеча, а на лбу лежала полоска бумаги из церкви. «Какая же она старенькая и маленькая!» – кольнуло в груди и к горлу подкатил комок.

– Прощайся! – услышал сбоку чью-то подсказку.

Не понимая, повернул голову. Скорее разобрал по губам, чем услышал тетю Машу:

– Поцелуй.

Неловко наклонился над гробом и коснулся губами бумаги на лбу. Выпрямился, не отрывая взгляда от покойницы и прохрипел:

– Как это произошло?

Ко мне приблизилась элегантно одетая интеллигентная женщина в очках с прозрачной черной косынкой на голове:

– Кровоизлияние в мозг. На вашей даче это случилось, вероятно, вечером. Спохватились на следующий день, когда она не появилась на работе. Квартира была закрыта. Мария (кивнула на вытирающую слезы соседку и мамину подругу) поехала на дачу и там ее обнаружила. Сообщила нам в профком. Мы уже организовали транспорт, отвезли в морг, купили гроб, а потом привезли уже сюда. Сегодня, в час дня намечен вынос тела. Мы все организовали. Вывесили на главной проходной объявление, в газетах – «Городская жизнь» и заводской малотиражке тоже. Валентина Ивановна была старейшим работником завода и ее многие знали. Документы на похороны у меня. Могилу ребята уже копают. От завода выделили грузовик и автобус. К выносу прибудут, привезут коллег по работе и знакомых, а после рабочего дня люди еще подойдут на поминки.

Помолчав, представилась:

– Меня зовут Анастасия Александровна. Я от профкома занимаюсь похоронами Вашей мамы. Держитесь, Андрей! Примите наше соболезнования. Валентина Ивановна была достойным человеком, хорошим, надежным работником и пользовалась заслуженным авторитетом в коллективе. Нам всем очень жаль, что так произошло.

Коснулась моей руки и отошла. Ко мне стали подходить другие женщины, что-то говорить, сочувствовать, но я их уже не слышал.

«Мама! Когда случилась беда, рядом с тобой никого не оказалось! Никто сразу не спохватился, хотя наверняка тебя можно было спасти, вмешайся врачи вовремя, а ты лежала всю ночь одна на своих любимых грядах», – мысленно сокрушаюсь. В глазах было сухо, но в горле вновь появился комок и болезненно тянуло внизу живота.

Мама никогда не жалела себя на даче. Начинала ездить туда, когда еще не сошел снег. Почти ежедневно проводила на даче все свое свободное время после работы и в выходные, а когда папа умер и возить ее стало некому, то уезжала к своему любимому саду на одном из первых автобусов и возвращалась на последнем. Хвасталась: «Я редис, зеленый лук, клубнику и огурцы раньше всех начинаю собирать! Многие не верят», – и смеялась довольная.

– Андрюша! Пойдем, дорогой ко мне, попьем чаю и поговорим. Отдохнешь с друзьями хоть немного с дороги. Вы голодные небось, вот и покормлю. Вон сколько добирались! – рядом послышался сочувственный голос тети Маши.

Еще раз взглянул в родное лицо и кивнул головой. Стоять на одной ноге, хоть с опорой на костыли было утомительно. Развернулся, чтобы идти с тетей Машей, но меня вновь перехватила профсоюзная активистка:

– Андрей! Вы на машине? Надо бы съездить в Горторг и привезти для поминок водку с продуктами.

Разыскиваю глазами своих ребят и увидел только Олега у дверей с нашим багажом и свертком Вадима. Заметил, что парень чувствует себя неловко среди незнакомых людей и от безрадостной обстановки.

– Настька! – возмутилась соседка, – Дай ребятам отдохнуть хоть немного с дороги и перекусить. Неужели на заводе машины не нашлось?

– Да вызвали «Волгу» куда-то, – оправдалась Анастасия Александровна.

Кивнул вопросительно Олегу. Тот без слов понял вопрос:

– Вадим ушел спать в машину и просил разбудить, если понадобится. Вот он передал продукты для похорон, – протянул громоздкий сверток женщинам.

– Вот видишь! – с чувством собственной правоты заявила соседка активистке.

– Через полчаса машина будет в Вашем распоряжении, – обрадовал Анастасию Александровну, соображая: «Сначала надо решить все дела, а отоспимся потом!»

У себя на кухне тетя Маша пока Олег отмывался с дороги в ванной, вполголоса сообщила мне:

– Я, когда наводила у вас в квартире порядок, нашла у Вали в кровати кошелек с семистами с лишним рублей и на всякий случай прибрала вместе со всеми документами из вашего серванта. Тебе сейчас отдать или потом заберешь?

– Потом, – отмахнулся вспоминая, что мама бережливо относилась к деньгам и часто хранила кошелек в своей постели.

«На маминой сберкнижке тоже должны быть какие-то деньги», – предположил. Мама как-то признавалась, что ей на жизнь одной денег хватает с продажи излишков дачного урожая. «Когда по закону получу доступ к унаследованным сбережениям, то надо будет срочно перевести все мамины и свои деньги в доллары, пока рубль дорогой и не обесценился!» – появилась неожиданная мысль. «Опять третий глаз?» – предположил удивленно.

Вспомнилось – когда пошли полноценные урожаи с дачи, мама впервые вышла в выходной день на городской рынок торговать излишками. Вернулась оттуда испуганная и смущенная. Испугали ее пьяные мужики, которые стали прицениваться к ее товару, а заодно оказывать знаки внимания симпатичной женщине. Чтобы отделаться от них ей пришлось отдать часть овощей и фруктов бесплатно, а смутили ее коллеги по работе, которые увидели инженера-конструктора, торгующую овощами на рынке. Отец категорически отказался стоять с ней рядом, и я был против ее затеи с торговлей, однако она упорно продолжила сбывать продукты на рынке, привыкла и торговля вошла в ее обыденную жизнь.