– Всыпать бы вам, да лень вставать! – с улыбкой демонстративно негодую.

– Ладно, товарищ старший лейтенант! Если что, то вот наши адреса. Если понадобится наша помощь или игрушки, то приезжайте или напишите, – Хохол протянул тетрадный листок, сложенный вдвое. – Мы с вами теперь на всю жизнь кровью повязаны! – торжественно заявил.

Остальные кивнули с серьезным видом.

На прощание обещал написать всем, когда заимею постоянный адрес.

В Московском госпитале меня навестили по разу мама и жена.

Мама у меня железная леди. Мимоходом поинтересовалась самочувствием, оглядев перемотанного бинтами сына, рассказала немногочисленные новости о моих друзьях, знакомых и погрузилась в любимую для нее тему дачи и забот, связанных с этим хобби.

Светка больше молчала, только нервно сжимала мою руку тревожно оглядывая обстановку и соседей по палате, испуганными глазами, полными слез, вглядываясь в меня. Такой я ее еще не видел и не узнавал. Пытался как мог успокоить и обнадежить растерянную жену, но, похоже, не преуспел. Как мне показалось – она с облегчением покинула палату по истечении времени для посещения.

Потом мама дважды в Ленинградском госпитале ненадолго навещала меня. Жена больше не появлялась, оправдываясь в коротких торопливых письмах занятостью. Хотелось найти оправдание такому отношению, но все чаще появлялось убеждение, что наши семейные отношения подошли к концу.

Хорошо, что в военном училище получил диплом инженера по эксплуатации колесных и гусеничных машин. Если мне назначат инвалидность, то вторая и тем более третья группа позволит устроиться на работу в какое-нибудь автохозяйство. Вот что делать моему соседу по палате лейтенанту Смирнову Николаю, оставшемуся без ноги? Он в своем политическом училище получил диплом учителя истории. Идти в школу учителем? Мне казалось, что он не способен завоевать авторитет среди нынешних школьников. В армии за его спиной были многолетние армейские традиции, другие офицеры и Устав. А в школе? Смотрю на молодого парнишку, у которого еще юношеский румянец на щеках, требующих бритвы раз в неделю. Вслушиваясь в наши разговоры и споры, таращит испуганные темные глаза, не решаясь вступать в разговоры старших по званию. Он родом из Киришей и его часто навещали родители, которые, похоже, радовались, что все обошлось только потерей части ноги у сына. Опять мина, неизвестно кем поставленная. Несмотря на молодость, у Кольки возле рта уже залегли трагические складки. Как можем, стараемся его поддержать морально, а он в ответ охотно угощает всех гостинцами, которые, несмотря на трудности с продуктами, его родители регулярно поставляли в палату.

Нам всем повезло, что в нашей палате оказался подполковник Терехов Виктор Алексеевич. Сорокалетний худощавый мужчина среднего роста, закрытый от всех вопросов, связанных с его военной службой. При знакомстве невнятно назвал свою должность в оперативном отделе штаба сороковой армии. Подозреваю, что он из ГРУ⁴³. Даже звание мы узнали случайно, когда его попытались перевести в другую палату, более подходящую его статусу.

Молодой врач как-то обратился к нему:

– Товарищ подполковник, готовьтесь после обеда переселиться в двухместную палату на пятый этаж.

Мы с удивлением вытаращились на соседа, так как не ведали о его звании. Нахмурившись, Алексеевич (мы так звали его по-простому уже три последние недели) бросил мельком на нас взгляд и ответил:

– Меня здесь все устраивает и никуда переезжать не собираюсь. Больше с этим вопросом ко мне не подходите, – бросил медику, – и компания у нас здесь душевная подобралась, – добавил и, улыбнувшись, подмигнул Коле.

Мне он почему-то напоминал комиссара из «Повести о настоящем человеке», который в трудную минуту поддержал Маресьева и помог наметить тому дальнейшую цель в жизни и службе.

Терехов мучился сильнейшими болями в животе или желудке, но тщательно это скрывал и только во сне, бывало, стонал или скрипел зубами. Даже шутил:

– Ранение в живот, из-за которого я лишился части кишечника, не сравнится с ощущениями, доставляемыми моим желудком.

Несмотря на боли, он умудрялся морально и физически поддерживать нас. Даже своим отношением к собственным ранам и болям, являлся для нас примером стойкости и мужества. К Терехову часто приезжала жена и дочь и несмотря на строгую диету, он требовал от них привозить разные вкусности, запрещенные ему, но с удовольствием пожираемые нами.

Виктор Алексеевич был интереснейшим собеседником и обладателем широчайшего кругозора. Казалось, для него не было ничего неизвестного в истории, политике и экономике, поэтому я и сомневался, что он мог принадлежать к касте обычных армейских офицеров – слишком специфическими и глубокими знаниями он обладал. В то же время подполковник мог показать себя жестким командиром, а не интеллектуалом и кабинетным интеллигентом в погонах.

Когда Михаилу поступило письмо от невесты, сообщающей о разрыве отношений, то старлей очень болезненно воспринял очередной удар судьбы и погрузился в меланхолию. Стал плохо есть, спать, перестал шутить и разговаривать и большую часть времени лежал, отвернувшись к стене. Мы пытались расшевелить его, вовлечь в разговоры и отвлечь от неприятных мыслей, но Михаил отмалчивался или отвечал односложно. Вот Терехов и взорвался:

– Товарищ старший лейтенант! Соберись. Ты не просто офицер, а в первую очередь мужчина! Тебе не пристало опускать руки и разводить нюни! Перестань себя жалеть и покажи всем – окружающим, своей бывшей и себе в первую очередь, что ты не тряпка, а мужик. Это даже хорошо, что так поступила эта девушка. Значит она не твоя или тебя не достойна. Докажи своей дальнейшей жизнью, что ты можешь быть счастливым и не забывай, что еще не выполнил своего главного предназначения в этой жизни. Защита Родины важна, но не это главное в жизни мужчины. Тебе, да и всем вам (обвел нас с Колькой взглядом) надо родить и воспитать свое потомство – сыновей или дочерей так, чтобы они тоже стали настоящими мужчинами, опорой вам в старости и патриотами своей Родины, а если понадобиться и ее защитниками. Не просто родить, вырастить и воспитать, а обеспечить им счастливое детство в любящей и заботливой семье. Создать вокруг вашей семьи безопасную среду.

Видите, что сейчас в стране твориться? Наверх лезут всякие болтуны и демагоги, которые от базарных баб отличаются только яйцами в штанах, без принципов, порядочности и без веры в идеалы, ради власти и богатства готовые на все. Вот наша задача, как настоящих мужчин, офицеров и патриотов – надо встать против подобных манкуртов на защиту своей Родины и воспитать достойную смену, а если окажетесь на гражданке (вновь оглядел нас) – выйти за стены этого госпиталя и начать строить свою жизнь, создавать семью и менять окружающую действительность в лучшую для всех сторону, но при этом не забывать об офицерской чести и порядочности. Помните неустаревающий девиз русских офицеров: «Долг – Отечеству, душа – Богу, сердце – женщине, честь – никому!»

Помолчал, глядя в пол и поднял полные боли глаза:

– Кто если не вы, ребята, встанете за нашу Родину? Сейчас все идет к разрушению и ослаблению страны, уничтожению армии – опоры государства. Неужели пропадет все, за что стояли наши отцы и деды? Пропадет Россия?

У меня затвердело в груди и сжались кулаки от этой безысходности и душевной боли не старого еще человека. «Многие знания – многие печали!» – мелькнула мысль. По-видимому, Терехову было многое известно о происходящем в стране, недоступному простому обывателю и рядовому офицеру, раз он на трех калек возлагает надежды. Но может мы не просто инвалиды? Мы видели войну и сами пострадали в ней, выполняя приказ Родины. Пусть у нас покалечены тела, но есть голова на плечах, свой взгляд на многие вещи, воспитаны в духе патриотизма, способны повести за собой других и объединить единомышленников в единый отряд, а таких как мы, тысячи по всей стране.